Страница 7 из 14
Месяца через четыре мы с ней встретились в Доме кино. Она сказала:
– Помнишь, мы сидели в Юрмале и я сказала, что у меня всё хорошо?
– Помню.
– А мне тогда было так плохо…
Однажды я ехал в машине, а по «Эху Москвы» шло интервью с Токаревой. Она говорила, что не любит Достоевского, потому что у него плохо с юмором.
Когда мы снова встретились, я ей сказал, что у Достоевского с юмором всё в порядке.
В «Братьях Карамазовых» есть сцена – «Мальчики на базаре». Её просто можно исполнять со сцены как юмористический номер.
Вика сказала:
– Если говорить честно, то я его просто не читала.
А однажды я ей рассказал свой замысел пьесы.
Она мне позвонила на другой день, в семь утра:
– Лёня, я всю ночь не спала, отдай мне этот сюжет. Ты всё равно хорошо не напишешь.
Я не мог ей отказать, и она написала рассказ «Сладкие объедки». Но это не лучший её рассказ. А в основном пишет так, что не оторвёшься.
Муслим Магомаев
В сентябре 2002 года я ездил на шестидесятилетний юбилей Муслима Магомаева в город Баку.
Юбилей отмечался широко. Главный концерт проходил в зале на три тысячи человек. На нём, естественно, присутствовал Гейдар Алиев – президент Азербайджана.
Я выступал в первом отделении. Прежде чем читать свой номер, я сказал, что Муслим, несмотря на свою великую славу, человек очень скромный. Когда я вёл концерты и приезжал выступать Муслим, я спрашивал его, когда он хочет выйти на сцену.
И он неизменно отвечал мне: «Когда вам удобно, тогда я и пойду».
Для артистов это редкость, а тем более для знаменитых артистов.
А он был такой знаменитый, что однажды после концерта поклонники несли Магомаева к машине от концертного зала до вокзала.
А одному случаю, связанному со славой Магомаева, я был свидетель.
С группой артистов мы были на гастролях в Усть-Каменогорске. Мы обедали в ресторане с очень популярным в то время Евгением Моргуновым.
После обеда он пригласил меня к себе в номер. Я пришёл к нему где-то через час. Моргунов лежал в белом халате на постели. Вдруг приоткрылась дверь ванной, и женский голос произнёс:
– Муслик, принеси мне халат.
Моргунов встал с постели, отнёс халат в ванную и вернулся назад.
Я спросил:
– Женя, а почему она тебя называет Муслик?
– Да понимаешь, она не хотела идти со мной, тогда я сказал, что я – Муслим Магомаев, и она пошла.
Рассказ имел оглушительный успех на дне рождения Муслима.
У меня оставался только один вопрос: где он в те времена нашёл женщину, которая не знала, как выглядит Муслим Магомаев?
Марина Неёлова
Когда-то в конце 1960-х, а может, это уже было начало 1970-х, я, уже выпускник МАИ, продолжал заниматься в своём родном институте самодеятельностью.
Мы с моим соавтором Валерием Наринским написали пьесу по рассказам Кира Булычёва.
И вот идём мы домой к Васильеву, чтобы прочесть ему инсценировку.
Я иду, мой соавтор Валерий, артист самодеятельности Добровольский, который дружил с Васильевым, и ещё кто-то. И я на ходу рассказываю, что вчера видел очень хороший фильм «Монолог». И там играла потрясающая актриса – красавица и жутко талантливая.
Мы дошли до дома Васильева, подошли к его квартире, и ребята говорят мне:
– Звони.
Я позвонил, открылась дверь, и я просто онемел. Передо мной стояла та самая актриса, которой я только что восхищался.
Но уж совсем я обалдел, когда актриса сказала:
– Лион, ты что, меня не узнаёшь?
– Нет, – ошарашенно ответил я.
– Мы с тобой на свадьбе у Хромова рядом сидели.
Марина Неёлова оказалась женой Толи Васильева. А Толя был другом моего приятеля Хромова. Хромов пару раз женился, и мы каждый раз на его свадьбах встречались.
Вот такая вот история.
Через много лет, уже в конце 1980-х, мы с Мариной познакомились поближе, и я даже привёз к ней домой священника Александра Меня, который и крестил её дочку Нику.
Михаил Задорнов
Про Мишу у меня есть отдельные воспоминания, а здесь просто несколько эпизодов, не вошедших в основной текст.
Как-то меня, Жванецкого и Задорнова выдвинули на премию «Овация». Понятно, что меня взяли для количества. Но на всякий случай я шутку приготовил.
Когда мне дадут премию или придется давать интервью, я скажу: «Задорнову и Жванецкому, наверное, льстит, что они попали в такую компанию».
Жванецкий на премию не приехал, значит, понял, что он премию не получит. Приехали мы с Задорновым.
Полный зал народу. Наконец-то наша номинация. Премию, естественно, дают Задорнову. Он выходит на сцену, потом его ведут на интервью. И потом он со сцены рассказывает:
– Я за кулисами случайно встретился с Жечковым, который получил премию за песню «Как упоительны в России вечера». Исполнял «Белый орёл», то есть Жечков. Я говорю ему: «У вас в песне текст «и вальсы Шуберта, и хруст французской булки». Булки не хрустят, а Шуберт не писал вальсы». А Жечков мне в ответ: «Это его проблема».
В зале хохот. Правда, оказалось, что Шуберт всё-таки писал вальсы.
Задорнов был в ресторане, неподалёку от него за столом сидела компания во главе со Станиславом Говорухиным. Это было как раз после фильма Говорухина «Так жить нельзя».
Задорнов, закончив ужин, подошёл к столу Говорухина и сказал ему:
– Ну, конечно, так жить можно.
Где-то в 1980-х годах Михаил Задорнов некоторое время работал завотделом юмора журнала «Юность».
Я привожу эту историю как пример того, насколько Задорнов был умнее меня.
У меня был соавтор Валерий Наринский. Мы с ним к тому моменту писали вместе лет двадцать. Он самостоятельно написал монолог. Монолог был сделан неправильно и вряд ли бы пошёл со сцены. Я ему об этом сказал и объяснил, почему не пойдёт.
Он не соглашался, спорил, доказывал. Потом предложил:
– Давай я покажу его Хазанову.
Я позвонил Хазанову, попросил почитать монолог. Они встретились. После этого Хазанов перезвонил мне и спросил:
– Ты зачем его прислал? Ты же сам понимаешь, что монолог написан неправильно.
Я говорю:
– Он мне не верит.
Мы снова встретились с моим соавтором и снова спорили до хрипоты, до раздражения.
Тогда он пошёл в «Юность», к Задорнову, и прочитал ему свой монолог. Миша, конечно же, всё понял, но сказал Валере:
– Замечательный монолог. Как ты до такого додумался? Просто молодец.
После этих слов он достал три своих монолога, и они с Валерой часа два докручивали монологи Миши. И оба разошлись довольные друг другом.
Монолог Валеры, конечно же, никуда не пошел.
Но скажите, кто из нас умный, Задорнов или я?
Вопрос явно риторический.
Как-то раз, когда я выступал в городе Ярославле, мне позвонил Миша из Египта и сказал:
– Вот пока вы, евреи, прохлаждаетесь в России, я за вас лезу на гору Синай.
Я в ответ:
– Пока вы, русские, лазаете по горе Синай, я за вас отдуваюсь здесь, в Ярославле.
Мы договорились встретиться с Мишей возле наших домов, на площади.
Встретились, он говорит:
– Поехали обедать.
Я в ответ:
– Никак не могу. Меня ждёт на улице Горького Фимка Смолин, я ему везу пистолет.
– Какой ещё пистолет?
– Да такой пистолет, пульками стреляет, у меня их два. Один я решил Фимке подарить.
– Вот, Лёня, – говорит Миша. – Вы с Фимкой никогда ничего не добьётесь. Вместо того чтобы заниматься делом, ты тратишь время на какой-то пистолет. Фигня какая-то, потерять три часа времени, чтобы отдать Фимке пистолет. Какой ещё на фиг пистолет? А ну покажи.
Я вытащил из коробки пистолет и дал его Мише. Хромированный, блестящий на солнце пистолет.
Миша повертел его в руках и сказал: