Мой проводник

Тут же забыв про обездвиженного Пожирателя, друзья ринулись к девушке. Гермиона сидела, привязанная к стулу, безразлично уставившись в пустоту перед собой. На щеках уже высохли слезы, но по красным глазам и носу можно было судить, что она надрывно рыдала совсем недавно.

— Гермиона, — воскликнул Гарри, собираясь трансгрессировать, как только дотронется до неё. До прикосновения оставался какой-то сантиметр, когда сзади прозвучало сразу несколько голосов:

— Инкарцеро!

Гарри и Рон, связанные верёвками, тут же обвалились к ногам подруги, которая, казалось, только заметила их присутствие. Она обвела их пустым взглядом и глухо проговорила:

— Не стоило приходить. Стоило дать мне умереть.

========== Глава 17. ==========

— Здравствуй, дорогая.

Гермиона всматривалась в любимое лицо, отчаянно выявляя признаки Империуса, следы отчаяния, страха, безысходности, чего угодно, но только не этого. Не арктического холода, не ужасающего презрения, не гнусной ухмылки, не отвращения. Не мог ее Драко так на нее смотреть. Такой взгляд был присущ только лишь Малфою, тому заносчивому слизеринскому ублюдку, который с маниакальным упорством и наслаждением отравлял ее жизнь в школе. Тому, изо рта которого так и выскакивало ненавистное «грязнокровка» или «поттеровская подстилка». Пожирателю Смерти. Сыну Люциуса Малфоя. Но не Драко, нет. Не ее улыбчивому нежному Драко.

Все казалось каким-то сумасшедшим сном. Еще несколько минут назад она, гордо вздернув подбородок, со всем ядом, на который была способна, выплевывала оскорбления в лица мучителей, еще пару секунд назад она решила, что ничего ее не сломает. Еще мгновение назад она верила, что вернется из этого гадского плена, и все будет, как и прежде.

Теперь все ее убеждения, все мысли и планы рухнули, развалились, как карточный домик под дуновением ветерка. Все исчезло от пронизывающего льда любимых серых глаз.

— Я, по-моему, поздоровался, — Малфой выгнул бровь и насмешливо посмотрел на Гермиону, в уголках глаз которой уже начинали собираться горячие грязные слезы. Поплачь, если станет легче. Не станет.

— Что они сделали с тобой? — дрогнувшим голосом прошептала Гермиона, отчаянно борясь с истерикой.

— Они? — он кинул взгляд на ухмыляющихся Пожирателей. — Они спасли меня. Видишь? — он демонстративно помахал волшебной палочкой у девушки перед носом. — Я снова волшебник, могущественный маг, черт побери. А не тот отброс магического мира, который вынужден жить на помойке.

— Так это ты сам активировал палочку? — сухо спросила Гермиона, опустив глаза в пол. Осознание тяжелым одеялом накрыло девушку. Сердце стучало, как бешенное, не желая верить в очевидное. Душа разрывалась от боли, острыми осколками впиваясь в легкие, заставляя задыхаться, заставляя чувствовать ржавый привкус собственной крови на кончике языка. Один лишь рациональный разум твердил, что она могла обо всем и раньше догадаться. Малфой — и так быстро изменился? Малфой — удивляется магловским изобретениям? Цитирует магла Байрона? Целует грязнокровку? Говорит, что любит? Малфой?! Здесь явно было что-то не так, а она не желала замечать. Поддалась чувствам, попалась в искусно сплетенные сети лжи.

И вот результат. Глупая, глупая, идиотка Гермиона.

— Сам, — самодовольно кивнул Драко и, облизнув кончиком языка уголок рта, хищно оскалился: — Знаешь, что я первым делом сделал, когда мне вернули мою палочку? Вот этот стул. Да-да, на котором ты сейчас так удобно устроилась. Трансфигурировал из дохлой крысы, — он оглушительно захохотал, когда Гермиона дернулась, тщетно стараясь спрыгнуть со своего места.

— Я ничего не понимаю… — растерянно пробормотала Гермиона, метаясь взглядом по каменному полу, словно в нем была разгадка. — Как…когда ты с ними связался?!

— Какая теперь разница, — Малфой равнодушно пожал плечами. — Главное, что теперь я свободен. Теперь я вновь силен…

— Теперь ты вновь достойный сын своего отца, Малфой, — злобно выплюнула Гермиона, поднимая горящие гневом глаза. — Только скажи мне вот что… А твои друзья знают о нас? Знают, что ты целовал меня? Признавался в любви? Мне, поганой грязнокровке? Мне, подружке Гарри Поттера? Знают они, а? Знают?! — истерично выкрикнула девушка и тут же плотно сжала зубы, не давая предательским слезам покинуть уголки ее глаз.

— Конечно, — он удивленно посмотрел на Гермиону. — Они даже знают, что я тебя трахал. О, мои рассказы об этом были их любимой байкой, — Малфой откинул голову, томно прикрыл глаза и простонал: — О, Драко…

Со всех сторон послышались гнусные смешки. Гермиона во все глаза смотрела на усмехающегося парня, не желая верить собственным ушам. Нет, не может быть! Черт, Малфой, не может быть!

— И что, противно-то не было? — выдавила из себя девушка, стараясь держаться как можно более надменно. Однако, пару слезинок она так и не смогла удержать. Малфой с извращенным удовольствием проследил глазами за их ходом, наблюдая, как горячая жидкость скапливается в углублении над ключицей.

— Было, — притворно вздохнул он. — А что делать? В этом был весь план.

— План? Отыметь меня было вашим планом?! — встрепенулась Гермиона, чувствуя, как привычная когда-то ненависть поднимает голову в ее груди. — Что за Мерлиновый бред?!

— Оу, ну секс был лишь частью паззла, — признался Драко, косясь на молчавшего Корнелиуса. Фадж слегка кивнул головой, давая понять, что сейчас самое время приоткрыть карты. — Нам нужно было, чтоб ты в меня влюбилась.

— Зачем?! — в отчаянии воскликнула Гермиона, уже и не стараясь успокоиться. Поток соленых слез хлынул из карих глаз, догоняя своих собратьев.

— И это самая умная ведьма своего возраста, — Малфой разочарованной покачал головой. — Фадж же все объяснил уже. К чему повторы?

— Зачем?! — не сдавалась гриффиндорка, чувствуя, как все эмоции понемногу утихают, уступая место всепоглощающей пустоте. Она настойчиво ворвалась в живот девушки, с особой жестокостью убивая бабочек, поднялась к сердцу, язвительно ухмыляясь, вытесняя оттуда любовь, сострадание, печаль, гнев. Вытащила осколки души из внутренних органов, принося долгожданное облегчение. Принося долгожданное, вымученное «ничего».

— Грейнджер, включи мозги, — Малфой устало вздохнул и потер шею. — Гениальный план Фаджа заключался в том, чтобы лишить вас всего важного и ценного в вашей жизни. Ему показалось, что будет интересно разбить тебе сердце. Ты ведь верно подметила, что к родителям нам не подобраться, к твоим придуркам-дружкам тоже. Вокруг них вечно водит хороводы куча волшебников во главе с твоим обожаемым Бруствером, а ты очень удобно оказалась вне центра внимания. Как обычно, — он внимательно посмотрел на девушку, которая невидящим взглядом всматривалась в темноту у него за спиной.

Драко всем нутром чувствовал, как маленькое, загнанное сердечко грязнокровки рвется на части, и со всем энтузиазмом продолжил:

— Мне даже не пришлось ничего делать, ты сама прилипла ко мне, как ириска к зубам…

— Скорее, как навозная муха к дерьму, — равнодушно отозвалась Гермиона, не поднимая взгляд. Спасибо, пустота, благодаря тебе я еще не умерла от внутреннего кровотечения, источником которого стало глупое сердце.

— Обидно, — поджал губы Малфой. — Но в целом очень точно. Твое сравнение дает ясное объяснение, почему ты так долго не могла оторваться от Поттера с Уизелом.

— Они, в данном случае, мед, — приподняв брови и все так же не отрывая взгляда от манящей темноты, бросила Гермиона.

— Нет, милая моя, мед здесь я, а они — натуральное дерьмо. Но не будем философствовать, это прерогатива этого придурка Дамблдора… Ох, извините, он же сдох, — захохотал Драко, откинув голову.

— Заткнись, Малфой! — Гермиона наконец встретилась глазами с юношей, который победно улыбался, смотря на нее сверху вниз. — Ты не имеешь права говорить ни слова в сторону профессора Дамблдора! Не имеешь права раскрывать свою вонючую пасть!

— Кто бы говорил про вонючую пасть, — веселье мигом пропало с бледного лица Малфоя, уступая место шипящей злости. — Что-то я раньше не замечал, чтобы ты жаловалась на мой рот.