Искушение любовью

Фиона вернулась к своей работе.

– Только, пожалуйста, не говорите Мейрид, если вам удастся. Особенно если найдете решение раньше, чем она.

– Не любит конкуренцию?

– Нет, дело не в конкуренции,  – улыбнулась Фиона. – Ее ужасно огорчит, если она не испытает трепет первооткрывателя.

Чаффи мотнул головой, отправляя на место свои очки.

– Буду нем как могила.

Девушка кивнула и поднялась на ступеньку стоявшей у окна лесенки.

– А вы не хотите прогуляться с нами? – спросил Чаффи. – Сегодня отличный день.

Фиона, укреплявшая занавеску, отрицательно покачала головой:

– О нет, спасибо. У меня назначена встреча во второй половине дня – с мамой новой ученицы, полагаю.

Речь шла о молодой вдове, видимо, располагавшей деньгами, которые могли бы пополнить их маленькую кубышку.

Чаффи, увлеченный решением головоломки, рассеянно кивнул. Наступившее молчание продолжалось до возвращения Мейрид, которая появилась в украшенной пером шляпке, застегивая одной рукой пуговицы на накидке. Увидев ее, Чаффи широко улыбнулся и подставил девушке локоть, и она охотно положила на него руку.

– Не забудь поблагодарить мистера Понда,  – сказала Фиона сестре. – Надеюсь, ты взяла вычисления орбит, которые я закончила вчера вечером?

Стоя под руку с Чаффи, Мейрид кивнула, и Фиона, решив, что пока все идет наилучшим образом, вернулась к занавеске.

Последние дни были не самыми приятными для Алекса Найта. Он жил ожиданием нового послания от шантажистов, а в остальное время занимался поисками Линни Среды, который будто сквозь землю провалился. На практике это означало, что дни он проводил, собирая слухи в своих клубах, вечера – на парализующе скучных светских мероприятиях, а ночами, как только появлялась возможность, переодевался и шел в «Голубой гусь», где играл до утра, стараясь делать не слишком большие, но и не мелкие по масштабам подобного заведения ставки. Результатом всего этого пока были страшная усталость, заметное облегчение кошелька и постоянная головная боль.

Даже предлога для того, чтобы навестить Фиону Фергусон, у него в эти дни не было. Финни регулярно пересылал с Франшемом отчеты своих людей, следивших за ее домом. И судя по всему, им, таким же, как Финни, бывшим спортсменам, работа казалась крайне скучной. В первой половине дня их подопечные вели занятия в школе для окрестной детворы, после обеда над чем-то работали за столом, а по вечерам валялись на лужайке возле гринвичской обсерватории и смотрели в небо. К этим женщинам не наведывался ни один мужчина, если не считать сынишку мясника, который жил в том же доме. Они никуда не ходили, кроме рынка и церкви, и ни с кем не встречались, кроме своих учениц и их родителей. Работа казалась наблюдателям пустой тратой времени и слишком легкой, чтобы платить за нее такие деньги, которые им были обещаны.

Алекса же при чтении отчетов постоянно преследовал вопрос, почему Фиона предпочитает столь однообразную и ограниченную жизнь той, которая ей была предложена. Для него невыносима была сама мысль, что такая женщина живет в добровольном изгнании, имея в качестве партнеров для интеллектуального общения только мелких торговцев и полусумасшедшего астронома. Конечно же, она достойна большего. Она это заслужила!

Но почему она так упорно отказывается?

Алексу было ясно, что прояснить этот вопрос он сможет не раньше, чем встретится с агентом с Боу-стрит, однако этого джентльмена не было в городе, а значит, оставалось только ждать. Для нового серьезного разговора с Фионой требовалась конкретная информация. Пообещать девушке то, что не сможет исполнить, в сложившихся условиях было бы непростительно, поскольку это могло погубить ее.

Тем не менее, несмотря на все эти рассуждения, он стоял сейчас на пороге ее дома, оставив противостояние с невидимым врагом на другой, более мрачный день, и стучал в дверь. Никакой реакции не последовало, и пришлось стучать еще раз с тем же результатом. Озадаченный Алекс огляделся по сторонам. Людей Финни, как, собственно, он и ожидал, видно не было. На улице ничего особенного не наблюдалось: обычная суета, разве что поток пешеходов стал плотнее – горожане стремились максимально использовать преимущества редкого для этих мест дня без тумана.

Наверное, следовало продолжить попытки привлечь внимание обитателей дома стуком, однако Алекс пошел другим путем: убедившись, что на него никто не обращает внимания, просто открыл дверь и скрылся за ней.

В доме пахло свежим хлебом и воском, которым был натерт до зеркального блеска дубовый паркет. В прихожей никого не обнаружилось, и Алекс снял шляпу и пальто. Что делать дальше, он еще не решил, потому на несколько секунд задержался, оглядывая помещение, и вдруг услышал слегка срывающееся сопрано. Пела Фиона. Алекс улыбнулся, подумав, что наконец-то столкнулся с доказательством, что она все-таки обычная женщина из крови и плоти. Девушка явно не знала, как пользоваться своим слухом и голосом. Зато было очевидно, что она хорошо знает гэльский язык, потому что песня в ее исполнении звучала мягко и приятно, несмотря на погрешности в тональности.

Бросив верхнюю одежду на вешалку, Алекс пошел на звук голоса и, миновав небольшой коридор, оказался возле приоткрытой двери столовой. Обстановка комнаты была довольно скудной. Посредине стоял обшарпанный дубовый стол, заваленный раскрытыми книгами и листами бумаги. Кроме того, здесь имелось несколько чернильниц, компасы и астролябия. К столу были придвинуты три стула, и на одном висела вязаная шаль из серой шерсти. Стену украшала великолепно нарисованная карта звездного неба. Фиону он увидел на лестнице возле окна: одета в легкое серое платье, волосы собраны в свободный пучок, так что несколько золотистых прядок выбилось из-под повязки. Девушка, поднявшись на цыпочки, старалась дотянуться до карниза, чтобы повесить тяжелую бархатную штору.

Алекс едва не застонал от охватившего его страстного желания. Вытянутый, будто парящий над землей силуэт приобрел необыкновенную привлекательность, а стройные, прекрасной формы бедра оказались на уровне его глаз. Он поспешил опустить взгляд – еще секунда этого волшебного зрелища, и он, забыв обо всем, стиснет ее в объятиях. Он понимал, что самым правильным сейчас было бы уйти, и уже отступил от двери, но услышал новый куплет песни и остановился. Не заметив его вторжения, девушка продолжала петь:

Алекс поднял взгляд и решительно шагнул в комнату.

– Обо мне поете?

Как выяснилось в то же мгновение, поступок был крайне опрометчивым. Фиона от неожиданности пронзительно вскрикнула и, повернувшись, потеряла равновесие, так что ухватилась за едва закрепленную занавеску. И если бы не Алекс, метнувшийся к окну и успевший подхватить девушку в тот момент, когда ее ноги уже оторвались от лестницы, последствия могли быть весьма печальными.

В его руках неожиданно оказалась прелестная женщина. Он улавливал исходившие от нее едва уловимые запахи корицы и ванили, ощущал ее тепло, а прядка ее волос щекотала губы. У него пересохло в горле, будто от сильнейшей жажды, и он не торопился поставить ее на ноги, давая себе возможность продлить почти в буквальном смысле свалившееся на него вдруг удовольствие.

– Неуклюжий увалень! – наконец опомнилась Фиона, пытаясь высвободиться из его объятий. – Вы чуть не лишили меня жизни.

Не решаясь более испытывать ее терпение, Алекс поставил девушку на пол.

– Прошу извинить, но мне показалось, что вам нужна помощь и вы меня звали.

Фиона прижала руку к груди, будто пытаясь успокоить бешено забившееся сердце, затем принялась стряхивать с платья невидимые пылинки и заявила: