В плену страсти

Йен задумался.

– Верно, – кивая, сказал он. – Ты маленькая, но шумная.

От ярости у Сары приоткрылся рот. Даже понимая, что он просто подшучивает над ней, она пришла в ужас. Сара изо всех сил ударила Йена, но дело кончилось тем, что она попросту ушибла собственные пальцы.

– А если никто за мной не придет? – спросила она, снова посмотрев на особняк, в котором погасли все огни, отчего он превратился в размытую серую громадину.

Йен несколько мгновений раздумывал над ее вопросом.

– Но ты же знаешь расположение комнат в доме, – сказал он наконец. – Найди Чаффи Уайлда. Он будет там. И говори только с ним. И помни, Сара… – Йен взял ее за руки, и сила, с какой он обхватил их, свидетельствовала о его страхе. – Эти люди беспощадны, я не преувеличиваю. Ты должна быть предельно осторожна. Не доверяй никому, кроме Чаффи.

Сердце Сары защемило. Ей не хотелось делать следующий шаг. Но когда Йен поцеловал ее нежным прощальным поцелуем, она поняла, что выбора у нее нет.

К тому времени, когда Йен повел Сару сквозь кусты ко входу в тайный тоннель, ее тошнило от страха. Она не могла войти в этот дом. Не могла рисковать и вызвать гнев своего брата. Кто-то мог подумать, что его угрозы – пустой звук. Но она-то знала, что это не так. Ничто не было столь же важным для Рональда, как святость имени Риптонов. Хуже того – что, если враги Йена поджидают его там? Как она сможет убедить брата помочь ему?

В пещере было так же темно и сыро, как она помнила, несмотря на маленький факел, поджидавший их у двери. Сара поежилась.

– Видишь? – прошептал Йен, показывая ей факел. – Кто-то подумал о нас.

Сара не стала отвечать. Потолок хода казался ей немного ниже, а свет, скользящий по неровным камням и мху, – слабее. Йену приходилось идти, склонив голову, чтобы не пораниться. Ей хотелось зажмуриться, чтобы не видеть слишком знакомую тропу. Хотелось никогда больше не вспоминать моменты, как викарий тащил ее за собой, точно неудобную посылку.

– Ты в порядке? – шепотом спросил Йен, крепко держа ее за руку свободной рукой.

– Да.

Не останавливаясь, он оглянулся на нее.

– Судя по твоему голосу, это не так. – Неровный свет дрожал на его лице, делая его похожим на древнего варвара. Сара снова поежилась.

– Со мной все в порядке, – настойчиво повторила она. – Но я несчастлива.

На его губах мелькнула безумная улыбка.

– А-а, ну тогда ладно, – сказал он. – Тогда все в порядке.

Сара была готова поклясться, что они идут уже целую вечность, прежде чем добрались до поворота к часовне. Остановившись, Йен отпустил ее руку.

– Тогда все в порядке, – повторил он, протягивая ей факел.

– Иди! Я подожду.

Сара отступила назад.

– Тебе нужно пройти еще больше, чем мы уже прошли, и там будет больше ступеней. Не сходи с этого пути. – На ее губах промелькнула слабая улыбка. – Только убедись в том, чтобы этот Чаффи узнал, где я. Мне не нравится ждать.

Сердце Сары сбивчиво забилось. Ей вдруг безумно захотелось обнять Йена из-за внезапно пришедшей уверенности, что он шагает прямо к катастрофе.

– Пожалуйста, – прошептала она, замирая на месте. – Не сделай чего-нибудь глупого. Обещай мне!

Она навсегда запомнит выражение его лица в это мгновение. Улыбка Йена была невероятно печальной, но до боли милой.

– Мне бы очень этого хотелось, детка, – проговорил он глухо. – Но на самом деле все не так.

Сара опять закрыла глаза, еле сдерживая желание остановить его, задержать здесь, в темноте, где она может защитить его. Хотя она прекрасно знала, что Йен никогда не будет прятаться от своих врагов за женской юбкой.

– Только скажи мне вот что, – вымолвил он, подходя прямо к Саре, заставляя ее открыть глаза и беря ее лицо в ладони. – Ты любишь меня, детка? Могу я взять с собой хотя бы твое признание?

Саре казалось, что ее сердце вот-вот разлетится на кусочки. Слезы обожгли ей горло, и она посмотрела в эти небесно-голубые глаза, в которых внезапно увидела больше боли, чем может вынести мужчина.

– Уверена, что люблю, – ответила она. – Не думаю, чтобы что-то иное, кроме этой любви, заставило бы меня вернуться в этот потайной ход.

Вспыхнувшая на его устах улыбка была бесконечно нежной и ласковой, что разрушало ей сердце. Все еще держа факел над головой, Йен обнял ее свободной рукой и крепко прижал к себе. И поцеловал ее. И Сара открылась ему – губы к губам, как будто могла поглотить его, растворить его в себе. Ее сердце бешено билось в груди, а ее горло перехватило от желания. Лишь когда Йен отпустил ее и подтолкнул к тропе в часовню, она поняла, что это был их прощальный поцелуй.

Повернувшись к Фергусону спиной, Сара внезапно испугалась. Она почувствовала себя потерянной. Опустошенной. Ей следует побежать за ним, потребовать, чтобы он остался, предлагать ему все, что угодно, лишь бы удержать его там, где они оба находятся в безопасности, где они равны и оба безумно влюблены, словно только это и имеет значение.

Но она не могла этого сделать, и это ее уничтожало.

– Помни, – сказал Йен, – Чаффи тебя найдет.

«Помни, – сердцем ответила она, чтобы не нагружать его сердце еще больше. – Я буду любить тебя всю жизнь».

А потом Сара шагнула в темноту, держась рукой за скалу и опустив голову. Тьма быстро охватила ее, сведя мир к прикосновениям и звукам. Она слышала, как где-то капает вода, слышала знакомую болтовню летучих мышей. Сара молилась о том, чтобы они развернулись и улетели спать до того, как она приблизится к ним. Потом она стала молиться о том, чтобы Йен сам пришел за ней, как бы трудно ему ни было. Она уступит ему. Она просто пока не хочет делать этого.

Судьба была на ее стороне – по крайней мере в эти минуты. Дверь, ведущая к выходу из пещеры, была на месте, и она беззвучно отворилась, приведя ее в заднюю часть старой исповедальни. Кто-то недавно пользовался ею. Сара очень осторожно прошла через деревянную кабинку, в которой священники когда-то прощали Риптонам нарушения закона. К счастью, деревянные стены исповедальни были не очень прочными, но покрытыми сквозной резьбой, так что можно было сразу увидеть, что кабинка для исповедей занята, правда, непонятно кем. Сара также могла наблюдать со своего места, не будучи увиденной.

Задвинув за собой небольшую панель и убедившись в том, что она заперла ее от дальнейшего вторжения, Сара ступила на старые половицы и огляделась.

В часовне пахло плесенью и запущенностью. Скамеечки для коленопреклонения были отодвинуты к задней стене, а старые статуи, так напугавшие ее в детстве, были убраны. Лишь грязные стеклянные окна остались, чтобы отражать торжество Бога. Правда, в это время суток они были призрачными и темными.

На пустом алтаре стояли два стула. Выйдя на неф, эхом отражавший шорох ее шагов, Сара взяла один стул, поставила его перед исповедальней и села. А потом, как ей и было велено, она стала ждать.

Расположенная в другой стороне от входа в потайной ход, библиотека Риптон-Холла погрузилась во тьму. Длинная прямоугольная комната, вдоль стен которой стояли шкафы с книгами, была выдержана в зеленых и золотых тонах; она могла похвалиться потолком, выложенным звукопоглощающими панелями, редкими персидскими коврами и совершенно неуместной тут мебелью, которую целые поколения герцогов свозили сюда, считая библиотеку скорее доказательством своего богатства, чем храмом знаний.

Огонь сбивчиво потрескивал в елизаветинском камине, а канделябр освещал темно-зеленое кресло в углу, на котором отдыхал Алекс Найт. На его рукаве все еще темнела черная траурная повязка, а в руке он держал наполовину наполненный бокал бренди. На коленях у него лежал томик стихов Аристотеля. Найт меньше внимания обращал на книгу, чем на ровное тиканье часов Персье, стоявших на каменной каминной полке. Он уже начинал терять надежду на то, что Йен Фергусон придет этой ночью. В окно забарабанил дождь.

Только Алекс вернулся к своему чтению, как дверь, ведущую в коридор, кто-то зацарапал.