В плену страсти

– Раньше я ошибалась, – заявила Сара, сжимая руки. – Я не должна была говорить вам такое. Вы делали все, что могли, чтобы поддержать сестер… до тех пор, пока у них не появился шанс получить больше.

Йен покачал головой:

– А ты знаешь, в каком состоянии я их нашел, когда у меня наконец появилась возможность приехать к ним после смерти матери? Знаешь, где я их нашел?

– Конечно, знаю, – ответила Сара. – Фиона мне говорила об этом. Они жили под Саут-бридж.

– А тебе известно, каково там, под этим мостом, Сара? Там темнее, чем в этом подвале. Ни света, ни воздуха, ни надежды. Никакой помощи от кого-либо. Там только всякий сброд собирается. Вот где я их оставил.

Лицо полковника потемнело от боли. Это было невыносимо!

– Нет, это не так! – воскликнула она, хватая его за руку. – Вы оставили их в недорогой квартире на Грей-Клоуз-стрит. Фиона должна была сказать вам, что все деньги, которые вы присылали, ушли на лечение вашей матери. Она во всем мне призналась, когда рассказывала, какой у нее замечательный брат.

Сара была не в состоянии отвести взор от бездонной боли, наполнившей его глаза. Ей стоило огромных усилий не обнять Йена и не прижать к себе, как ребенка.

Она сделала лучшее, что могла: подняла руку и приложила ладонь к его небритой щеке.

– Вы десять лет рисковали жизнью, чтобы им не пришлось рисковать своими жизнями. Вы отправили их в школу мисс Чейз. Знаете, что бы я отдала хотя бы за одного человека, который так меня любит?

– Я бы не прочь узнать, – сказал он. – Но это не я отвел девочек в школу, – вымолвил Йен. – Я был причиной, заставившей их туда пойти.

Чуть отодвинувшись, Сара положила руки на колени. Он несколько долгих мгновений вопросительно смотрел на нее.

– Ты знаешь, почему ты сама там оказалась?

– Я ведь уже говорила вам: я была невыносима, – нахмурившись, сказала Сара.

Йен уже закачал головой.

– Нет, это не так, – заявил он. – Была лишь одна причина отправить тебя туда. Тебе известно, кто был твоим отцом, детка?

– Моим отцом? – переспросила Сара. У нее появилось ощущение, будто ее уносит какое-то течение. – Какое вы имеете к этому отношение?

– Так известно или нет?

Она отвернулась.

– Вообще-то да. Когда я была совсем маленькая, приемные родители в день моего рождения затолкнули меня в боковую дверь его дома, чтобы я выразила ему почтение. Его жена оказалась куда добрее, чем можно было предположить. И уж, конечно, она была гораздо добрее, чем он.

Сара вспомнила улыбавшуюся, стоявшую в солнечных лучах женщину с тихим голосом и неподвижными руками. Она также припомнила, что слишком долго мечтала о том, чтобы эта женщина оказалась ее матерью. Но эти старые раны не смогли вызвать острую боль. Уже долгое время они лишь ныли, как перетруженные мышцы.

– Ты скажешь мне, кто он? – спросил Йен.

– Нет. – Сара уверенно встретила его взгляд. – Не скажу. Мой отец умер. Долгое время меня не желали видеть в его доме. К тому же я и представить себе не могу, что бы он со всем этим делал.

Фергусон провел рукой по своим взъерошенным волосам. Вдруг Сара заметила, что он дрожит.

– Боже мой! – воскликнула она, роняя в ведро ножницы. – Вы же мерзнете! Позвольте мне накрыть и накормить вас. И тогда у вас будет время удовлетворить мое любопытство.

В ответ он улыбнулся ей многообещающей улыбкой. Немного грустной, но облегченной. И более теплой, чем нужно было в такое мгновение. Лишь при одном виде этой улыбки Саре захотелось ощутить такое же тепло, получить то, что ей не принадлежит. Сара отогнала эти желания, как всегда отгоняла все мысли о том, о чем мечтала, и занялась приготовлением Йену еды. А потом, когда он набросился на еду с таким видом, будто голодал с неделю, она почувствовала себя еще хуже. Он даже не заметил, что суп Пег был студенистым, а с помощью ее волшебных печеньиц можно было бы охотиться на мелких птичек. Йен лишь благодарно вздохнул и выпил остатки чая.

– В следующий раз, – сказала Сара, – я просто зарежу Уиллоби и приволоку его сюда, чтобы вы смогли насладиться едой на досуге.

Фергусон довольно улыбнулся.

– Нет, детка, ты этого не сделаешь, – сказал он. – Ты не смогла бы убить этого зверя, даже если бы голодала и сама смерть остановилась бы у твоей двери.

Сара поежилась.

– Не следовало мне давать ему имя, – заметила она.

– Но ты ведь живешь не только на тот доход, что он тебе дает, не так ли?

– Нет. У нас есть овцы, несколько молочных коров и козы, из молока которых мы делаем сыр. У нас целые поля, на которых растет пшеница. И вы познакомились с нашими курами.

– Звучит недурно, похоже, вы процветаете.

– Это ненадолго, – проговорила Сара, усаживаясь на одеяло рядом с Йеном. – Ну вот. Теперь вы согрелись, я вас перевязала, накормила, и вы в безопасности. У меня есть целых десять минут, но потом придется возвращаться в дом. Думаю, я могу рассчитывать на ваш рассказ.

Не стоило Саре настаивать на этом. Она видела, что Фергусон истощен. Однако близился вечер, его лихорадка явно усиливалась, и было у миссис Кларк неприятное подозрение, что у нее осталась последняя возможность выведать у полковника что-то, пока его рассудок не помутился от жара.

Наконец Йен пожал плечами.

– Вообще-то это справедливо, детка, – произнес он. – Но я не могу рассказать все. Слишком много человеческих жизней стоит на кону. И в особенности – твоя жизнь.

Сара почему-то почувствовала себя преданной.

– Вы считаете, что я расскажу что-то дамам за болтовней в гостиной?

– Мне кажется, что, если на тебя будут оказывать давление, лучше, чтобы ты ничего не знала.

Сара склонила голову набок:

– А это касается ваших сестер и школы?

И опять Йен помедлил с ответом.

– Я не имею права называть людей, которые имеют к этому отношение, – начал объяснять Фергусон, как будто читал ее мысли. – На это у меня не больше прав, чем на то, чтобы каким-то образом навредить тебе. Люди, которых мы ищем, ни на секунду не задумавшись, сделают с тобой что-нибудь плохое, чтобы получить какие-то сведения.

В конце концов Саре осталось только кивнуть и робко спросить:

– Но вы расскажете мне то, что можно?

Йен печально улыбнулся:

– Вообще-то все довольно просто. Все ученицы в академии – родственники джентльменов, состоящих на службе правительства. Эти мужчины могут быть весьма уязвимы в своей профессиональной деятельности. Например, какой-то из министров понял, что семья одного человека, особенно его уязвимые сестры и дочери, могут сделать уязвимым его самого. К нападению или шантажу, – пояснил он. – Тогда было решено, что лучше всего им будет за стенами академии.

Сара только ахнула.

– Выходит, заведение миссис Чейз было безопасным убежищем?

Йен улыбнулся:

– Именно так.

Эта мысль была настолько нелепа, что Сара едва не расхохоталась.

– И кто именно это придумал? – спросила она.

– Я хочу быть уверен, что разговор об этом останется между нами, – заметил он.

Пока Сара не встретит того болвана, который вообразил, будто мисс Чейз может защитить невинных девочек.

– Его имя – барон Триск, – сказал Йен. – Он кузен мисс Чейз. Я был уверен, что для девочек нет более безопасного места, чем в этой академии. С тех пор как Триск начал направлять их в академию, не было ни единого случая похищения девочки или угроз ей.

Только вместо мужчин за это платили сами ученицы. Но Сара не могла сказать этого Йену. Не надо ему знать, каким адом была академия, пока в ее дела не вмешался Алекс Найт, заменивший мисс Чейз сугубо деловым директором мисс Барбарой Шредер.

Алекс.

Сара заморгала.

– Но не хотите же вы мне сказать, что Алекс Найт занимает уязвимую должность? Господи, да у него и должности-то никакой нет! – Она улыбнулась. – Если только не считать членство в обществе «Рейкс Дрейкс».

– Тебе известно о «Рейкс Дрейкс»?

Сара улыбнулась еще шире.

– О да! Мы изучали их подвиги в светской хронике. Признаюсь, я даже немного завидовала, ведь они, похоже, получали огромное удовольствие от того, что делали.