В плену страсти

– Опять чеснок? – спросил Йен, все еще поднимая руками край рубашки. – Ты лечишь пулевое ранение или подаешь мне помидоры с сосисками?

Сара усмехнулась.

– Чеснок отлично справляется с инфекцией, – сказала она. – Попробуем лечить им вашу рану два дня. Если состояние не улучшится, можем попробовать что-нибудь другое. Например, хлеб, молоко и глину. Мед.

– Нет уж, иначе я превращусь в угощение к чаю.

– Сейчас будет очень больно, – сказала Сара и почувствовала, как Йен весь сжался.

Она приложила повязку к ране. Он присвистнул.

Сара принялась бинтовать рану, изо всех сил стараясь не замечать пьянящую близость его тела. Он этого не замечал. Глаза Фергусона закрылись от мучившей его боли.

– Расскажи мне о солдатах, – шепотом попросил он. – Они провели обыск?

– Да, очень тщательный. Но лишь до возвращения леди Кларк, которая разогнала их своими нюхательными солями, напугавшими даже овец на четырех ближайших фермах.

Йен усмехнулся.

– Так вот что это был за шум, – заметил он. – А я-то подумал, что это банши явилась сообщить о моей смерти.

– Вы шотландец, полковник, – напомнила ему Сара, чувствуя, что глупое подшучивание вспенивает ей кровь в жилах. – Не забывайте об этом!

Он помнил.

– А банши интересуются только ирландцами.

Глаза Йена раскрылись, они были чистыми и голубыми, как морская вода, а еще они смеялись.

– Моя прабабушка носила фамилию O’Ханлон, – сказал он. – А всем известно, что банши преследуют клан O’Ханлон.

– Хорошо, – согласилась Сара. – Тогда я смогу не тратить время, ухаживая здесь за вами. Я просто подожду, пока она мне все расскажет.

Фергусон усмехнулся.

– Вы холодная женщина, Сара Кларк, – заявил он.

Сара замерла и вопросительно посмотрела на него.

– Я же сказала вам…

– Я тебя игнорирую, детка. Да и вообще, как это может женщина, перед которой мужчина обнажил свою грудь, так официально обращаться к нему?

Сара не могла сказать «нет» – это она понимала. Вместо этого она продолжила бинтовать рану, чтобы можно было поскорее отодвинуться от него на безопасное расстояние.

– Ваш мистер Стрикер оказался именно таким, как вы говорили, – промолвила Сара, кляня себя за то, что слегка задыхается. – Никак не могу понять, как кто-то поверил его наговорам на вас.

– Стрикер – виконтово отродье.

– Как и вы.

Йен покачал головой:

– А еще я шотландец, который ничем не замарал свою преданность. Шотландцев ценят за то, что они готовы идти против пушек. Больше их особо ценить не за что. Не думаю, что ты понимаешь.

Сара хмыкнула:

– Постарайтесь не говорить ерунды. Разумеется, я понимаю. Общество считает, что бастардов должны топить, как ненужных котят. Ни к кому не относятся более пренебрежительно.

Он нахмурился:

– Но твой муж тебя захотел…

– Он хотел мое наследство, – с улыбкой проговорила Сара. – Мой отец был человеком с глубокими карманами и еще более глубоким океаном вины. Это и привело меня сюда.

«Глупая девчонка, – хмурясь, подумала она. – Ведешь себя, как капризный ребенок».

Сара уже хотела было отвернуться, стыдясь своей ошибки, но тут Йен взял ее за руку. Ее голова приподнялась, она посмотрела на него. Не следовало этого делать. Его взор вдруг стал таким нежным. Таким теплым, манящим ее за собой. У него была сильная рука, которая могла защитить ее.

– Фиона и Мейрид ничего не получили от дружбы с тобой, – сказал Йен, – но, думаю, они вырвут у меня печень и легкие, если я причиню тебе вред. Может, здесь и нет никого, кто мог бы замолвить за меня словечко, но, детка, поверь, я тоже буду тебе другом.

Сара не могла дышать. Не могла шевельнуться. Ей хотелось расплакаться, и это было непростительно. И в то же время она не могла вырвать у него свою руку, которой вдруг стало так тепло в его руке. Она была не в состоянии перекрыть то странное течение, что соединяло их.

– Сейчас вы готовы сказать все, что угодно, – промолвила Сара, отчаянно пытаясь говорить веселым голосом. – Но вас еще надо покормить.

Йен заговорщически улыбнулся:

– Ох, судя по тому, что ты говорила, лакомством это не будет.

Сара улыбнулась ему в ответ, ее глаза вспыхнули. Она не могла избавиться от этого ужасного чувства, этого безымянного, безликого желания. Нет, она лжет самой себе! У него есть лицо, и от этого ей еще больнее.

– Я хочу быть твоим другом, Йен Фергусон, – прошептала она, и ее слова прозвучали как клятва. – Если ты, бесполезный шотландец, станешь моим.

А потом он сделал самую глупую вещь, какую она когда-либо видела. Йен взял ее руку и, не сводя с Сары глаз, поцеловал ее. Сара покраснела с головы до пят. Как только она пережила это?! У нее было такое чувство, будто ее раздавливают.

– Ну и наделала же ты дел, детка! – сказал Йен, присвистнув, и Саре показалось, что он и сам отчасти чувствует себя не своей тарелке. – Ты отдалась во власть безумных Фергусонов.

Сара была вынуждена отвернуться.

– Не так уж велика их власть, – заметила она, возвращаясь к своему делу. – Это ведь вы сидите передо мной на полу.

Усмехнувшись, Йен вздрогнул, заставив Сару вновь обратить внимание на его рану. На его торс. На ее руку, которую она в конце концов высвободила из его руки, чтобы расправить повязку, что ничуть не помогло ей справиться со смятением. Да что там – оно стало еще сильнее!

Сара что было сил пыталась не замечать бугры мускулов и костей, выпиравшие из его мощной груди, и его твердого плоского живота под ее пальцами. Как же он мужествен! Упругий, мускулистый, с манящими мягкими рыжими волосами, покрывающими его грудь и спускавшимися вниз, к животу. Ей так и хотелось поиграть с ними, оценить ширину его груди, обхватить эти плечи. Прикоснуться пальцами к каждому порезу и шраму, как будто она могла уменьшить его боль.

– У тебя тут целая дорожная карта войны, – проговорила Сара, замечая, что ее голос непростительно дрожит.

Йен не отвел от нее глаза.

– Еще бы, целых десять лет, – сказал он. – Трудно промахнуться мимо цели моего размера.

– Откуда это? – спросила она, притрагиваясь к звездообразному шраму почти у него под мышкой.

Фергусон вздрогнул, когда она убрала руку.

– Это след от шрапнели, доставшей меня через стену в испанском Бадахосе.

– А это? – Она указала на длинный сморщенный порез прямо над его животом. Дюймом выше или ниже – и он бы наверняка погиб.

– Это когда я служил в Королевском драгунском гвардейском полку в Буссако. Хотя нет… в Вимейро. Стычка там была нешуточная.

Сара поморщилась, думая о том, как часто он бывал близок к смерти.

– Вы – хороший солдат, – промолвила она, не зная, как еще похвалить его стойкость, силу и отвагу.

Фергусон пожал плечами:

– Лишь так я мог помочь девочкам.

Подняв голову, Сара приметила промелькнувшие в его глазах тени. Это задело ее до глубины души.

– Наверняка можно было заработать каким-то более простым способом, – сказала она.

– Только не бастарду с улиц Эдинбурга, – отозвался Йен.

Сара покачала головой, думая о том, сколько всего вынесли дети из семьи Фергусон.

– Жаль, что маркиз не разыскал вас раньше, – прошептала она. – Это избавило бы вас от многих бед.

Если бы только их отец не был таким монстром, от которого матери приходилось прятаться всю жизнь!

– Я бы все равно пошел на войну, – сказал Йен. – Единственным, что он смог изменить, было мое положение в обществе. Но об этом размышлять бессмысленно. Старый негодяй не счел нужным даже приехать и посмотреть на нас, пока девочки почти не выросли. Мать к тому времени давно умерла. Так что от дедушки мы получили кукиш с маслом.

– Нет, он помогал вам, – настаивала Сара. – И вы помогали. Фиона и Мейрид теперь в безопасности. У них высокое общественное положение, здоровье и семья, а ведь до появления деда в их жизни у них были только вы.

– И мне было нечем похвастаться.

– Не говорите так! – Сара и сама удивлялась тому, что защищает его. До сих пор она с презрением относилась к месту Йена в жизни сестер. Но одного взгляда на все его шрамы оказалось достаточно для того, чтобы она поняла, скольким он пожертвовал ради них. Ей стало больно за него. Внезапно ей захотелось защитить Фергусона. Не только от физических повреждений, но и от тех, кто растерзал его душу.