Страница 10 из 15
Старый патриций торопливо удаляется.
Калигула бросает взгляд на табличку, берёт её и читает. Потом громко вздыхает и зовёт стражника.
К а л и г у л а. Приведи Кассия! (Стражник уходит.) Постой! (Стражник останавливается.) Не забудь оказать ему подобающие почести.
Стражник уходит. Калигула некоторое время бродит по комнате взад и вперёд. Затем направляется к зеркалу.
К а л и г у л а. Идиот! Ты решил быть логичным. Остаётся выяснить, куда это тебя заведёт. (С иронией.) Луна станет моей, и всё сразу изменится, а невозможное станет возможным. А почему бы и нет? Кто знает? (Оглядывается по сторонам.) Как странно, людей вокруг становится всё меньше и меньше. (Зеркалу, глухим голосом.) Слишком много мёртвых, слишком много, это меня опустошило! Даже если луна будет моей, вряд ли я стану прежним. Даже если все мертвецы оживут, мои преступления не скроются бесследно. (Яростно.) Логика, Калигула, логика! Не отступай от логики. Власть до конца и до конца одиночество. Назад уже не вернуться, надо идти до конца.
Входит Кассий.
Калигула, ссутулившись, сидит на ложе. У него усталый вид.
К а с с и й. Ты звал меня, Кай?
К а л и г у л а (тихо). Да, Кассий. Стражник, факел сюда!
Молчание.
К а с с и й. Ты хочешь мне что-то сказать?
К а л и г у л а. Нет, Кассий.
Молчание.
К а с с и й (несколько раздражённо). Кай, ты уверен, что моё присутствие здесь необходимо?
К а л и г у л а. Да, Кассий, совершенно уверен.
Снова молчание.
К а л и г у л а (неожиданно заискивающе). Прости, Кассий, я отвлёкся и плохо тебя встретил. Садись, побеседуем запросто. Мне захотелось поговорить с умным человеком.
Кассий садится.
К а л и г у л а (очень естественно и просто). Кассий, как ты считаешь: могут ли два благородных человека – хотя бы раз в жизни – поговорить друг с другом начистоту, отбросив прочь все предрассудки, личную выгоду и ложь?
К а с с и й. Думаю, что, в общем, это возможно. Но вряд ли ты на такое способен.
К а л и г у л а. Ты прав. Просто мне интересно знать, совпадают ли наши мнения. Ну что ж, наденем маски, будем лгать! Кассий, почему ты меня не любишь?
К а с с и й. Потому что тебя не за что любить, Кай. Потому что любви не прикажешь. И ещё потому, что я слишком хорошо тебя понимаю, а разве можно любить то, что тщательно в себе скрываешь?
К а л и г у л а. А почему ты меня ненавидишь?
К а с с и й. Ты ошибаешься, Кай. Я считаю тебя вредным, жестоким, эгоистичным, тщеславным человеком, но ненавидеть не могу: я знаю, что ты – не подлец.
К а л и г у л а. Тогда почему ты хочешь меня убить?
К а с с и й. Я уже сказал: ты вредный человек. Большинство людей чувствуют потребность в безопасности: они не желают жить в мире, в котором самая причудливая фантазия в мгновение ока превращается в реальность и острым ножом пронзает душу. Я тоже не хочу жить в таком мире.
К а л и г у л а. Безопасность и логика несовместимы.
К а с с и й. Согласен. Сказанное мной нелогично, но, тем не менее, здраво. К а л и г у л а. Продолжай.
К а с с и й. Мне нечего больше сказать. Я не собираюсь углубляться в твою логику – у меня свои представления о человеке и его долге, и я знаю, что большинство твоих подданных думают точно так же, как я. Ты тяготеешь надо всеми, и поэтому ты должен исчезнуть.
К а л и г у л а. Всё это понятно и вполне законно, для многих даже очевидно. Но только не для тебя. Ты умён, а ум или многое себе позволяет, или от многого отказывается. До сих пор ты отказывался, почему бы не начать наконец и позволять?
К а с с и й. Потому что я хочу жить и быть счастливым, а если я стану на сторону абсурда, то лишусь и того, и другого. Я – такой, как все. Иногда, желая почувствовать себя свободным, я мечтаю о смерти любимых людей, и нередко испытываю к женщинам вожделение, запрещённое законами семьи и дружбы. Будь я логичным, я стал бы убивать и насиловать. Но подобные неопределённые желания не имеют для меня особого значения. Если бы все начали воплощать их, мы не смогли бы ни жить, ни быть счастливыми. А это, повторяю, для меня важнее всего.
К а л и г у л а. Ты веришь в какую-то высшую идею?
К а с с и й. Я верю в то, что некоторые поступки могут быть лучше других.
К а л и г у л а. А я считаю, что все они одинаковы.
К а с с и й. Мне это известно, Кай, и поэтому я тебя ненавижу. Ты тяготишь собой всех – ты должен исчезнуть.
К а л и г у л а. Вполне справедливо. Но почему ты, рискуя жизнью, говоришь мне всё это?
К а с с и й. Потому что меня всегда заменят другие и потому что я не люблю лгать.
Молчание.
К а л и г у л а. Кассий!
К а с с и й. Что, Кай?
К а л и г у л а. Как ты считаешь, могут ли два благородных человека – хотя бы раз в жизни – поговорить друг с другом начистоту?
К а с с и й. Мы только что с тобой этим занимались.
К а л и г у л а. Да, Кассий. А ведь ты сказал, что я неспособен на такое.
К а с с и й. Признаю, Кай, что был неправ, благодарю тебя за урок и жду приговора.
К а л и г у л а. Приговора? Ах, ты имеешь в виду… (Достаёт из тоги табличку.) Тебе знакома эта вещь?
К а с с и й. Я знал, что она попала к тебе.
К а л и г у л а (страстно). И следовательно, вся твоя искренность была вынужденной! Так что поговорить начистоту нам не удалось. (Пауза.) Видно, иначе нельзя. Давай бросим играть в искренность и заживём, как прежде. Только старайся понимать смысл моих слов и не обращай внимания на оскорбления и насмешки. (Пауза.) Послушай, Кассий, это письмо – единственная улика…
К а с с и й. Кай, я отказываюсь от этой противоестественной игры. Позволь мне уйти.
К а л и г у л а (так же страстно). Постой, не уходи! Ты согласен с тем, что оно – единственная улика?
К а с с и й. Чтобы убить человека, тебе не нужны улики.
К а л и г у л а. Верно. Но сейчас я хочу противоречить себе. Особого вреда от этого не будет, но как приятно иногда противоречить себе! Противоречие успокаивает, а я нуждаюсь в покое…
К а с с и й. Не понимаю, зачем все эти сложности?
К а л и г у л а. У тебя, Кассий, здоровая душа, ты равнодушен к невозможному. (Взрыв смеха.) Ты хочешь жить и быть счастливым, и ничего больше!
К а с с и й. Полагаю, что нам лучше на этом кончить.
К а л и г у л а. Нет, ещё не всё. Минуту терпения. Смотри, единственная улика – в моих руках. Я желаю считать, что не могу казнить тебя без неё, и нахожу в этой мысли успокоение. Так вот, гляди, во что превращаются улики в руках императора.
Калигула подносит табличку к факелу. Кассий подходит ближе. Их разделяет только факел. Восковая табличка начинает плавиться.
К а л и г у л а. Гляди, заговорщик! Она плавится, и по мере её исчезновения свет невинности озаряет твоё лицо. Кассий, какой у тебя чистый лоб! Как прекрасна твоя невинность! Я восхищён своим могуществом: даже боги, возвращая человеку невинность, наказывают его, а твоему императору, чтобы оправдать тебя, понадобилось лишь пламя факела. Продолжай, Кассий! Доведи до конца ту превосходную мысль, с которой только что меня познакомил. Твоего императора ожидает заслуженный покой. Только с мечтой о нём он может жить и быть счастливым.
Кассий в оцепенении смотрит на Калигулу.
Потом делает слабое движение рукой, открывает рот и внезапно уходит. Калигула по-прежнему держит восковую табличку над факелом и, улыбаясь, смотрит вслед Кассию.