АН -7

Выращиванием грибов, правда, мало кто пока всерьёз занялся, потому как и в лесу их дождливым летом полно, но это придёт со временем, главное — привыкают сушить и молоть. Дело тут не только в привычке собирать в лесу на халяву, а ещё и в том, что на вкус шампиньон ничем не примечателен, и многие другие грибы заметно вкуснее его. Вот их в основном и собирают целенаправленно, а шампиньоны, как и прочие малоценные — только до кучи. Для нас же собака порылась в аминокислотном составе грибных белков. Самый полный их набор, не худший, чем в мясе, в белых грибах и в шампиньонах. Белый и у турдетан ценится, но вот нормальному окультуриванию он не поддаётся, а много ли его соберёшь в лесу? Шампиньон же растёт на грядках с немыслимой для леса густотой.

На соседей она производит впечатление, но нас самих не радует, потому как это только для дикорастущих лесных грибов она немыслимая, а для шампиньонных теплиц нашего современного мира — млять, разорились бы они на хрен при такой урожайности на единицу площади, как у нас. Во-первых, диких шампиньонов в Испании несколько видов, и Наташка не уверена, что мы ввели в культуру именно тот, который был окультурен и в нашем реале. Она говорит, там есть свои тонкости, по которым и у спецов по грибам нет единого мнения. Во-вторых, мы разработали и применяем упрощённую технологию, и не оттого, что не можем осилить навороченную, а оттого, что разрабатывали её специально для крестьян — то, что они наверняка смогут, когда дозреют до осознания исторической необходимости, без особого труда перенять у нас и воспроизвести у себя. А в-третьих, и это главное, наибольшую урожайность культурный шампиньон даёт на конском навозе. На коровьем и свинском, не говоря уже о птичьем помёте, она у него уже ощутимо ниже, а мы его выращиваем вообще на грунте. Я ведь упоминал уже, как мы давеча с Наташкой этот момент обсуждали? Да, урожайность аховая, но выращивать жратву прямо на говне, жрать её такую самим и предлагать другим — нас просто не поймут-с. Да и что нам за теми рекордами-то гнаться? Мы же не в осаждённой крепости, где народу набито как сельдей в бочке, а каждый квадратный метр площади на счету. Есть земля, неплохо удобряемая и нормальным перегноем из листьев и травы, есть долгий период тепла субтропического средиземноморского климата и есть эти нескончаемые дожди, которых никто не просил, и которые губительны для зерновых, но для грибов они просто идеальны — какие проблемы?

— Вы прямо как к осаде готовитесь! — у Мириам, на североафриканской родине которой таких дождей не бывает, а те, что есть, урожаю только на пользу, даже в башке не укладывается, что где-то может быть иначе, и мотивацию нашим мероприятиям она видит только одну — сугубо милитаристскую, — Это Карфагену запрещено воевать, и если дикари подступят к самим его стенам, осада и голод будут неизбежны. Но вам-то чего бояться с вашим войском?

— Мириам, да разве же в дикарях дело? — попытался урезонить её Фабриций, у которого мы и собрались, — Здесь другая страна и другой климат. Ты видишь эти дожди?

— Ну так осень же — дожди и должны уже быть.

— И всё лето были такие же.

— Ты преувеличиваешь, Фабриций. Не бывает таких дождей летом, — убедить её было нереально, — Отец говорил, вы не увеличиваете ваше войско, чтобы соседство с вами не пугало римлян, но я же видела, как вы его обучаете, — привёзший её с детьми Арунтий кроме показа Оссонобы устроил ей и экскурсию в лагерь Первого Турдетанского, дабы у неё не возникало вопросов, чем это мы тут таким заняты, что даже и на короткое время в Карфаген вырваться не можем.

Это тесть меня таким манером выгородил, если кто не въехал. Она ведь Малха родила весной прошлого года, на лето которого у нас как раз пришлась командировка в Вифинию. Можно было в принципе и по пути туда заглянуть навестить, и на обратном пути, но как раз это-то Арунтий и запретил строго-настрого. В силу политически весьма рискованной специфики нашей миссии никто и ни под каким соусом не должен был даже косвенно связать этот наш вифинский вояж с Карфагеном, так что палиться в нём было категорически противопоказано. Я ведь рассказывал уже, чем мы там занимались и КОГО оттуда втихаря вывезли? Так что рисковать спалиться было никак не можно, и особенно в Карфагене. Тем более это касалось дружественной Риму Утики, так что Мириам как жена большого и важного в Утике человека быть в числе посвящённых в это дело не могла по определению. Ребёнка ей слева заделать — это одно, а вводить в курс сверхсекретнейшей операции, никак её не касающейся — совсем другое. Знала она только, что посланы мы её отцом куда-то на Восток по какому-то страшно важному и страшно тайному делу, которое ни Карфагена, ни Утики не касается, так что и незачем никому в них о нём знать. Причём, Арунтий так сформулировал скормленную ей версию, что о тайной операции по доставке в Средиземноморье какого-то жутко ценного персидского, а то и вовсе индийского товара она уже догадывалась сама и гадала только, на Родосе мы с отцовскими контрабандистами это дело проворачиваем или в самом Египте. В общем, сумел тесть напустить тумана, а в качестве компенсации за недопущение нашей тогдашней встречи прихватил её с собой в Оссонобу теперь. Официально — для сопровождения Энушат, которую предстояло отдать в нашу школу с тем, чтобы после неё здесь же и замуж её выдать в перспективе. Мириам — не без отцовской помощи, конечно — убедила наконец мужа, что новое государство этих испанцев хоть и варварское, конечно, но вовсе не эфемер наподобие баркидского, а очень даже всерьёз и надолго, так что связи с ним для Утики лишними не будут. Шмакодявка, естественно, о столь высоких материях не думает, но наш визит двухлетней давности она помнит хорошо и рада возобновлению знакомства с моими пацанами, с которыми было так интересно общаться в тот раз…

— После Утики, а особенно после Гадеса я боялась увидеть большую варварскую деревню, — смеётся её мать, — Но у вас тут очень даже прилично. Не Карфаген, конечно, но для Испании — не ожидала.

— Ну, Нового Карфагена мы ещё не переплюнули, — посетовал Фабриций, — Но ты бы видела, что здесь было раньше! Старая финикийская Оссоноба была здесь центром цивилизации, а далеко ли она ушла от того, что ты боялась здесь увидеть?

— Не слишком. Такой же тесный, шумный и пыльный гадюшник, как и все эти мелкие городки. Вы правильно сделали, когда решили строить свой город на голом месте. Не Карфаген, конечно, но ведь и он не сразу стал таким, как сейчас Какие ваши годы? Эх, Карфаген, Карфаген…

— Тяжело там сейчас?

— Ну, ты же помнишь и сам. Утика — захолустная дыра по сравнению с ним, и я поначалу тосковала в ней, но насколько же в ней меньше шума и дрязг! После неё Старый Город приводит в ужас своей неустроенностью, а ведь мы же и жили не в нём, а в тихой, просторной и благополучной Мегаре. Все эти старые кварталы, особенно Котон — там же находиться подолгу невозможно!

— Шумные толпы черни?

— Не то слово! Всемогущий Баал! И наша-то коренная карфагенская чернь была не подарок судьбы, но она хотя бы работала, а не толпилась на площадях и перекрёстках улиц так, что даже пешком не пройти. А уж эти беженцы с Великих Равнин — как будто бы мало было городу таких же из Эмпория!

— И работы нет, и народу прибавилось, — кивнул я, — И демагоги, конечно, всё так же баламутят толпу?

— Ещё как! Тем более, что кое в чём они правы — ведь в самом деле никогда ещё не творилось таких безобразий, как сейчас. Сама видела — да что я, я только мельком всё это видела и краем уха слыхала, а вы вот послушайте-ка, что вам Анния расскажет! — и Мириам указала на прибывшую с ней из Карфагена спутницу, с которой уже беседовал Васькин, явно выпытывая какие-то неизвестные ему подробности.

— Та самая "как бы ничейная ливийка"? — спросил я его.

— Именно, — подтвердил мент, — Тебе тоже было интересно, где такую откопали — вот послушай, она как раз рассказывает, "как докатилась до такой жизни"…

— Ну, вот я и говорю, наши кто разве с порядочной девушкой или женщиной так поступят? Ну, разве только с ливийкой, да и то, если она из наших, то только по согласию. А я — вы не смотрите, что я на ливийку похожа, мало ли кто на кого похож, а я по линии отца самая настоящая ханаанка, между прочим. Тирийцем был его предок настоящим, с самой Дидоной из Тира прибыл. Любого из наших с Малого Лептиса, если только не из порта, спросите — все знают. Портовые — те могут и не все знать, там много и пришлого сброда, но коренные наши знают все. Были, конечно, и ливийские предки в роду, я разве спорю? А у кого их не было? Покажите мне из наших хоть одного такого — даже не ищите, уж я-то знаю, и наши все тоже знают. Но наши ливийские предки, между прочим — это вам не дикие гетулы, которые только коров с козами и умели пасти. Наши и гончарное дело знали, и ячмень возделывали, и рыбу ловили, и железо у них своё было — это вам не какие-то гетульские дикари. Любого из наших спросите, все знают. А я ещё и ханаанка настоящая, говорю же, предок отца — из самого Тира…