АН -7

Тем временем и противная сторона подошла, из-за которой мы тут, собственно, и собрались — ага, тот самый главнюк восточных соседей с парой человек из своей свиты. Судя по уверенному виду, он в курсе текущей бедственной ситуёвины у болящих соседей и всерьёз рассчитывает продавить наконец свою весьма немудрёную по своей сути идею "делиться надо". В каком размере — вопрос уже другой, это в ходе торга установится, а тут сейчас сам факт важнее, потому как создаёт прецедент. В традиционном социуме ведь какая аргументация звучит, когда какое-то новшество принимать не хочется? Правильно, что "никогда такого не было — ни при отцах, ни при дедах, ни при прадедах". А если уже было хотя бы разок, то и крыть особо нечем. Собственно, отжатие части угодий у резко ослабевшего соседа, как я уже говорил, дело для этих охотничье-собирательских племён вполне обычное, и прецедентов даже не столь уж давних наверняка найдётся немало, но тут и осложняющий фактор имеется в виде нашей колонии. Чужеродный анклав внутри земель соседа, имеющий свои собственные интересы и достаточно сильный, чтобы не позволить никому их игнорировать — такого тоже у сибонеев никогда ещё не было.

— На Дети Ара напасть злой дух! Дети Ара мало, Дети Ара сила нет! Дети Ара зачем столько земля? Дети Ара сами охотиться нет и другим давать нет! Это справедливо нет! Дети Игуана много, земля мало, им нужно ещё земля. Люди Большой Солёный Вода тоже много, а земля совсем мало — это тоже справедливо нет! — главнюк обращается к нам и к генерал-гауляйтеру напрямую, как бы не замечая присутствия представителя Детей Ары, то бишь "наших" чингачгуков, с которыми он считаться явно не намерен. Кто же в этом мире считается со слабым оппонентом, права которого не подкреплены силой?

— Нам предлагается раздел Ржечи Посполитой? — прикололся я по-русски, — Мля буду, хорошая попытка! — мы рассмеялись, а следом ухмыльнулся и глава колонии — суть ведь настолько очевидна, что и перевода на турдетанский не требуется.

Посмеиваясь, пододвигаем этому разбойнику карту. Он, конечно, тоже видит её впервые, но — тоже молодец, въехал сходу. Видит схему местности, видит границы между владениями племён, видит и границы нашей колонии внутри земель Детей Ары, затем до него доходит, что не просто так его в карту носом тычут. Ну а поскольку каждый судит и понимает в меру своей собственной испорченности, то он и понял соответственно — типа, общими туманными фразами ты от нас хрен отделаешься, ищи дураков, а с нами это хрен прокатит, так что давай-ка, прекращай валять ваньку и показывай нам конкретно, что мы от сделки с тобой иметь будем. Шепчутся они со спутниками, тычут пальцами, что-то там друг другу доказывают, Детей Большой Совы пару раз упомянули — это племя к западу от "наших" Детей Ары, которое тоже, надо думать, обделить себя хрен даст, так что раздел земель болящих, похоже, планируется полный — куда там, млять, первому и даже второму разделам Ржечи Посполитой, тут люди серьёзные собрались и не мелочные, и тут у них сразу третий намечается! Показывает нам наконец своё предложение — с северо-востока нашей колонии наискосок до ширины, чуть большей, чем нам к северу от лагуны в "феод" предлагалось, затем на запад и оттуда на юг к берегу моря, передавая нам таким манером всю лагуну и все земли вокруг неё. Ну а им, соответственно, земли до нашей восточной границы и к северу от нашей новой на запад до тех же примерно пределов. Там он уже не столь определённо показал — типа, не мы с ними одни такие хитрожопые, и кто успел, тот и съел. И обоснуй к этому прилагается соответствующий:

— Люди Большой Солёный Вода плавать по вода. Вода близко — люди Большой Солёный Вода хорошо. Рядом с вода — хороший земля, там много попугай ара. Мясо ара — вкусный. Дети Ара сами есть нет и другой давать нет — это хорошо нет, — типа, пошутил.

Сидящий рядом со мной племянник вождя Детей Ары зубами скрипит от таких шуток, и я подталкиваю его локтем — не нервничай, типа, мы тоже шутить умеем.

— Мясо игуаны ничем не хуже, а сама она побольше и помясистее ары, — говорю главнюку, даю переводчику перевести, а карту пододвигаю к генерал-гауляйтеру и кладу сверху свинцовый карандаш. Тот ухмыляется и передвигает обратно мне — типа, рисуй уж сам. Ну, раз так — нарисуем. Первым делом я обвёл пожирнее нынешние границы нашей колонии, а затем линией потоньше, но тоже хорошо заметной — границы предложенного нам вождём Детей Ары "феода" вдоль морского побережья и всей границы с владениями Детей Игуаны, то бишь те, по которым у нас с племянником вождя и с самого начала не было никаких разногласий. Показываю ему, показываю пальцем не обведённую сторону, по которой он меня поправлял, протягиваю ему карандаш — дорисовывай, типа, сам, как считаешь правильным и справедливым, и как ты дорисуешь сейчас, так тому и быть. Тот, осознав оказанное ему доверие, а заодно и уважение к его племени, выпал в осадок, но затем опомнился, взял карандаш и старательно, стремясь не ошибиться ни на волосок, дорисовал контур наших новых границ. В паре мест, кажется, где из-за неточности нашей карты могли возникнуть разночтения, даже немного лишнего нам добавил, и не похоже было, чтобы он при этом морщился. Дорисовывает, проверяет, подправляет чуток в одном месте, показывает мне правку, называет пункт из перечисленных его дядей…

Резкие хлопки ружейных выстрелов с улицы неожиданны для всех настолько, что вздрагиваем даже мы. Серёга замер, я за револьвером тянусь, а володин уже у него в руке. Гойкомитичи же и вовсе в осадок повыпадали — и наши, и не наши. Уже достав из плечевой кобыры пушку, я наконец соображаю, что к чему, и старательно делаю вид, что достал исключительно в демонстрационных целях.

— Я приказал провести тренировочные стрельбы, — пояснил генерал-гауляйтер с ухмылкой, и мы с такими же ухмылками показали ему оттопыренные большие пальцы. При другом раскладе я бы высказался ему по поводу бесцельной траты пороха, пока ещё всецело привозного, но сейчас — молодец, вовремя сообразил и к месту.

Машинально начиная двигать карту к главнюку Детей Игуаны, спохватываюсь в последний момент и протягиваю её главе колонии. Пускай мы и представители высшей инстанции, но сегодня мы тут есть, а завтра нас тут нет, а он тут главный весь год, и всю политику вести — ему. Он берёт карту, понимающе кивает и протягивает оппоненту. У того и так-то морда лица уже вытянулась, а тут ещё и это. А генерал-гауляйтер добивает его окончательно, разжёвывая как малому ребёнку:

— Вот эту землю наши друзья передают нам во владение, и теперь она — наша.

— Дети Ара поразить злой дух! Дети Ара мало! Дети Ара свой земля удержать нет! — дикарь явно не в состоянии вот так вот взять и смириться с обломом, — Дети Игуана дать люди Большой Солёный вода ещё больше земля! — он, похоже, так и не понял причин нашего отказа от его весьма дельного при других обстоятельствах предложения.

— Дети Ары в самом деле поражены злыми духами. Но те духи, которые сидят в наших громовых трубах — ещё злее. И с ними придётся иметь дело всякому, кто вздумает воспользоваться ВРЕМЕННЫМИ трудностями наших друзей. Мы не хотим войны, но мы к ней — готовы.

О нашем огнестреле если ещё и не вся Куба наслышана, то уж точно добрая её половина, так что слова генерал-гауляйтера Тарквинеи даже после их корявого перевода на сибонейский звучат внушительно. Вот интересно, много ли на восточном краю острова желающих получить премию Дарвина?

10. Если завтра война

— Ну, ты и выбрала время! — прикололся я, — До вас разве не доходили слухи?

— Об этой болезни? Ты путаешь меня с нашими простолюдинками, Максим! — улыбнулась Аришат, — Это в них больше дикарской крови, чем нашей финикийской, и для них это может быть опасно, а я…

— То-то ты слегка покашливаешь.

— Не преувеличивай — это совсем чуть-чуть и вообще началось ещё в пути. Дети тем более — я же знала, от кого их рожать, — ага, типа польстила.