Восхитительная черная роза

– Спасибо за спасение, хотела тебе сказать… Но сейчас заткнись. – Мидж насупилась. Конечно, у неё в прошлом были ухажёры с глупыми шуточками, которые считали, что девушке должна быть непременно свойственна самоирония, но Серый Тигр совершенно явно не относился к такому типу парней. Он говорил то, что думал, что же касаемо спасения – они заключили договор, пусть и на словах, но Грейсон, кажется, отнёсся к его выполнению серьёзно. И это устраивало Мидж гораздо больше, чем подозрение, что он мог бы заступиться за неё из романтических соображений.

– Деньги я, кстати, подобрал. В двух днях пути отсюда есть город, я покинул его две недели назад, так что это верное дело. Мы приедем в него совершенно обессиленные, но уже там можно будет поесть от пуза и напиться в стельку.

Мидж отрешённо кивнула. Она подумала о другом.

– Те люди… которые напали на меня… ты убил их?

Грейсон не ответил и больше не взглянул на Мидж. Они проехали в молчании ещё несколько часов, пока мужчина не остановил коня.

– Животное устало, а я отбил задницу, – деловитым тоном пробурчал Тигр, снимая девушку с седла. – У меня есть немного воды в фляге, сегодня как-нибудь протянем.

Мидж покрутила закостеневшей от однообразной неудобной позы спиной, размяла руки, потопала ногами.

– Мы можем заночевать тут. Посмотри в седельной сумке, там должно было остаться немного вяленого мяса. И у меня есть одеяло.

Грейсон недоуменно поднял сперва одну бровь, затем – обе. Мидж благодарно улыбнулась ему, снова вспомнив, что он спас её от смерти… Хоть и косвенно явился причиной, по которой она вообще подверглась такому риску.

– Будем держать вахту по очереди. Теперь, с тобой, мне будет гораздо спокойнее засыпать.

Они развели костёр, вскипятили воду, напились горячего травяного чая. В прежней жизни, подумала Мидж, между ней и мужчиной, будь он хоть сколь угодно некрасив, после опасной ситуации, закончившейся её спасением, она бы почувствовала к нему расположение. Но теперь, как ни странно, мысль о том, что её спутник, вероятней всего, убил тех картёжников, напротив, даже стёрла изрядную часть той симпатии, что девушка почувствовала к Серому Тигру в первую минуту их знакомства. Но как телохранитель он до поры до времени вполне годился – пока она нужна ему, он её не тронет. А как только они выполнят условия сделки до конца, Мидж даст дёру со всей возможной скоростью. С благословения Высшей Айне, тогда у неё, быть может, достанет сил действительно сделать это быстро.

– Кто первым будет в дозоре? Неплохо бы отгонять койотов, я много навидалась за время путешествия… – отрешённо произнесла девушка, не до конца вынырнув из холодных напряжённых мыслей.

Грейсон молчал, глядя в огонь. Мидж запнулась на полуслове, поняв, что он её, судя по всему, даже не слышит, хлопнула себя руками по коленям сложенных «калачиком» ног. И тут мужчина оторвал взгляд от костра и буквально пронзил спутницу блеском зрачков.

– Скажи мне вот что… Почему ты носишь эту маску? Ведь не только потому, что ты экзорцист?

Мидж опустила руку на пояс, где покоилась привязанная птичья маска, огладила отполированную поверхность.

– Я же цунцу. Никакой загадки нет.

– Хм. Я не так много знаю о цунцу. В академиях не учился, знаешь ли.

Мидж от неловкости пожала плечами. Озверевший убийца из её размышлений плохо вязался с тем расслабленным здоровяком, шлепающим на голых плечах комаров, что сейчас сидел по другую сторону костра. Девушка заодно отметила, что Грейсон перестал называть её «крошка», как в первый день знакомства. Может быть, пережитая опасность все-таки сблизила их, хоть немного? Может быть, кое-что она могла бы рассказать? Во всяком случае, очень хотелось – Мидж долгие месяцы блуждала одна, не имея возможности поговорить с кем-нибудь по душам.

– Цунцу, как и линормы, создания первой эпохи творения. Говорят, Высшая Айне создала их одновременно со своими детьми, когда населяла крону Святого Древа, хоть все твари земные – дети Её. Как правило, цунцу живут уединенно и скрещиваются между собой, но порой… Ты знаешь. Мужчины-цунцу влетают в окна женщин, соблазняют их, а потом от этих связей рождаются дети. Бедных матерей порицают как блудниц – ровно так же, как если бы отцом ребенка был простой человек. Но ведь цунцу… Им, ты знаешь, не так-то легко воспротивиться.

– Да уж. – Грейсон раздумчиво ухмыльнулся. – Я видел твою силу. И если это только при четверти крови…

– Нет, я имела в виду не это. Цунцу нет смысла принуждать девиц или вдов – они пригожи, каждая женщина сама с радостью раскрывает им объятия. А даже если и нет, некоторые знают, как быстро очаровать даму.

Мидж замолчала, задумавшись о чём-то своем, ее зрачки дрогнули, словно взволнованная камнем гладь пруда. Разговор ненадолго прервался, но Грейсону не хотелось спать, он предпочел бы послушать что-нибудь ещё.

– И это, значит, твоя история? Дед-насильник?

– Нет, – Мидж сказала это медленно, с трудом выплывая из каких-то своих воспоминаний. – У меня в роду бабка-цунцу. Тоже, знаешь ли, типичная история, совершенно не выбивающаяся из общей канвы. Она с сёстрами купалась в озере, и отец украл её кулон. Без него бабушка не могла вернуться – ворота царства для неё просто бы не открылись. И так, обманом, он вынудил её выйти за него замуж. Бабушка до сих пор говорит, что это не так, что она влюбилась в деда и пошла под венец добровольно, но я неохотно верю. Пытаюсь поставить себя на её место… Знаешь, она до сих пор необыкновенно красива. И выглядит даже моложе моей матери. Но мне от неё ничего не передалось в этом плане.

– Хм, в легендах у цунцу крадут перья, а не кулон.

Мидж покачала головой.

– Нельзя украсть часть того, что является твоей природой. Но закабалить – можно. – Девушка встала. – Всё, больше ни о чём говорить не хочу. Уж прости меня… я пойду спать.

Грейсон достал из рюкзака арбалет, вложил короткий болт и сел спиной к костру и Мидж, наблюдая за тёмным горизонтом. Напарница дала ему пищу для размышлений. Нечасто дамы в первую же ночь, что они проводили вместе, заставляли Тигра о чём-то задуматься: перекатывая мысленно этот каламбур, как мог бы перекатывать меж пальцев гладкий камешек, Грейсон улыбнулся.

Следующий день путникам пришлось провести в сёдлах, без еды и пищи. Но оба уже достаточно долго путешествовали, чтобы без труда смириться с таким положением вещей: мысль о скором отдыхе в городе подстёгивала обоих, и даже уставший Ясень охотно нёс и тяжелого Грейсона, и Мидж, и седельную сумку. Наконец, они прибыли. Грейсон уже бывал в этом городе и почувствовал в груди тепло, будто вернулся домой, только слабее, чем будь оно так взаправду. Мидж бросила на него всего один взгляд, и его ощущения отчасти передались ей: чувство, словно щека прильнула к родной груди.

Под аркой ворот с названием города лежала мёртвая птица. Дурной знак, подумала Мидж. Она обычно не обращала внимания на падаль – подумаешь, необычность! Но трупики птиц, её отдалённых родственников, всегда казались ей недобрым предзнаменованием. Тем более, что порой она месяцами не встречала на дороге передавленных колёсами или окровавленных пернатых тушек, и тогда все действительно долго шло как по маслу.

Девушка въехала в ворота верхом, а Грейсон шёл рядом, ведя Ясеня за узду.

Путники остановились в хорошей гостинице: кровати были почти без клопов, а горничные могли нагревать ванну каждый вечер. Но в первый день прибытия Мидж и Грейсон не пожелали излишеств, они заказали ужин посытнее и накинулись на еду. Добрых полчаса оба просто поглощали пищу, молча, не глядя друг на друга, облизывая пальцы, не стесняясь причмокивать и вылизывать тарелки. Только когда животам стало тесно в одежде, они откинулись на спинки стульев и посмотрели друг на друга поверх гор объедков.

– Надо поделить деньги поровну, – сказала Мидж, не надеясь, что Грейсон согласится. И он действительно не принял её точку зрения.