Страница 20 из 38
Может быть, с богословской точки зрения, у поэта не все точно выверено[61], но главная мысль о приоритете слова над числом не вызывает сомнения.
А вот размышления на тему слова и числа современного православного священника Андрея Ткачева[62]: «В человеческом мире всё должно быть вначале поименовано, а лишь затем посчитано. Никогда иначе. Прежде чем считать, нужно знать, кого или что ты собственно считаешь. Когда вопрос „что?“ имеет ответ, тогда считай, будь то годы плена, или тучные года перед наступлением голодных, или солдаты в строю, или люди в покоренном городе. […] Нам нужно полюбить чтение больше счета. Слово важнее. Бессловесный, непоименованный мир – это мрак, в котором шевелятся чудовища. Человек осмысливает мир, давая вещам и явлениям имена, и освящает мир, молясь и прославляя Бога. Бог же, как написано, творит не иначе, как Словом. И когда впоследствии наука внедряется в глубины словом сотворенного и словом содержимого мира, то она – наука – находит там тончайшие и точнейшие закономерности, для выражения которых служит математика и язык цифр. Но это вс» потом, потом. Ведь цифра служебна. Она всегда после слова или внутри его, но никогда – над ним».
Святитель Игнатий (Брянчанинов) о числе, Слове и бесконечности
Любое число отличается от Cлова Божия так же как число отличается от бесконечности. На тему соотношения числа и слова размышлял, в частности, cвятитель Игнатий (Брянчанинов)[63]. При этом надо учесть, что святитель в молодости окончил с отличием Военное инженерное училище в Петербурге, где получил глубокие знания по математике. И эти знания помогали ему и постигать, и объяснять многие тонкости духовной жизни и Божественного устройства мира. В одной из наиболее известных своих работ «Слово о смерти» святитель пишет о богословской интерпретации математической теории о бесконечном:
«К этой теории мы обращаемся часто, чтоб по возможности правильно и точно объяснить отношения тварей к Творцу, в собственном смысле непостижимые и необъяснимые. Не способна к такому объяснению ни одна наука, кроме математики. Она, одна она, доказывая неприступность бесконечного к постижению его, ставит в правильные отношения к нему все числа, то есть все виды тварей. Вселенная есть число, и все составные части ее суть числа. Непосвященный в таинства математики никак не совместит в себе понятия, что все числа, столько различные между собою, вместе совершенно равны одно с другим в отношении к бесконечному.
Причина такого равенства очень проста и ясна: она заключается в бесконечной, следовательно, постоянно равной разнице между бесконечным и каким бы то ни было числом. При посредстве неоспоримых выводов математики делается очевидным, что понятие о числе есть понятие относительное, а не существенное. Это понятие, составляя естественную принадлежность ограниченных разумных тварей, составляя неотразимое последствие впечатлений, под влияние которых твари вступают вместе с вступлением в существование, никак не может быть принадлежностию существа бесконечного.
Бесконечное, объемля собою все числа, вместе с этим пребывает превыше всякого числа по свойству совершенства, не имеющего ни в чем никакого недостатка и не способного подвергнуться недостатку. По этому свойству бесконечное, объемля все впечатления, пребывает превысшим всякого впечатления; иначе оно подверглось бы изменениям, что свойственно числам и не свойственно бесконечному. Если ж число не имеет существенного значения, то вполне естественно миру быть сотворенным из ничего действием бесконечного, которое одно имеет существенное значение. Естественно действию бесконечного быть превыше постижения человеческого.
Таковы неопровержимые истины, добытые уму человеческому математикою: ее нуль, изображающий идею о несуществующем, обращается в число, когда действует на него бесконечное.
В помощь математике приходят естественные науки, к которым она относится как душа к телу. Без математики они не могут существовать; они строятся и держатся на ней, как плоть на скелете. Во всей природе господствует строжайший математический расчет. Что ж открывают нам естественные науки? То, что вещество, в среде которого мы вращаемся, которое видим и осязаем разнообразно и прикосновениями, и слухом, и вкусом, и обонянием, – это вещество не только не понято, не постигнуто нами, – мало этого! – оно непостижимо для нас. Придумана теория атомов, чтоб была возможность остановиться и основать дальнейшие суждения на чем-нибудь правдоподобном. Теория атомов остается произвольным предположением (ипотезою).
В точном смысле нет существ в природе: в ней одни явления. Этому закону подчинены и числа: нет числа, которое бы не могло изменяться от присовокупления к нему или от исключения из него; нет числа, которое не могло бы обратиться в нуль. Всякое число есть явление.
Одно бесконечное постоянно пребывает неизменным, оно не изменяется ни от присовокуплений к нему, ни от вычитаний из него. Одно бесконечное совмещает в себе всю жизнь; одно оно есть в точном смысле существо. Если так, то сотворение мира Богом есть математическая необходимость и истина.
Сколько верна эта истина, столько верна и та истина, что мироздание, как дело ума неограниченного, не может быть постигнуто, обсуждено и поверено ограниченным умом человеческим. Первую истину открывает человекам, заодно с наукою, Божественное Писание; на основании второй истины человеческий разум не имеет ни права, ни возможности отвергать того поведения о миросотворении, которое читаем в Книге Бытия. Это опять подтверждает наука.
С неба гремит нам апостол Иоанн Богослов: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово». Математика отвечает с земли: «Истина, всесвятая Истина! иначе быть не может. Таково свойство бесконечного: оно, одно оно, живет в себе и собою. Оно – само жизнь.
Действия его на числа, как бы ни были громадны, не имеют и не могут иметь никакого влияния на образ существования бесконечного, отделенного от всех тварей бесконечным различием, существующего среди тварей вполне независимо от тварей и несмесно с ними. Нет никакого сходства между существованием и существованием».
Опять гремит Богослов: «Вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть». И опять отвечает математика: «Истина, всесвятая Истина! явления, как и числа, должны иметь свой источник, источник неиссякаемый, – и такой источник есть бесконечное, есть Бог!» Бога никтоже виде нигде-же, продолжает провозглашать человечеству небесный вестник, и опять в сретение его исповедует математика: «Истина, всесвятая Истина! по бесконечному различию, которым отличается бесконечное от всякого числа, нет возможности никакому ограниченному существу, как бы оно ни было возвышено, видеть Бога ни чувственным зрением, ни постижением ума!»»
В других местах своих работ святитель Игнатий для объяснения Бога и Слова использует формулу высшей математики: ∞ х 0 = 1, где знак ∞ выражает бесконечность. Эта формула наглядно объясняет бесконечность творческой силы Бога, первые стихи Евангелия от Иоанна. Формула объясняет, как Бог, обладая свойством бесконечности, сумел сотворить мир «из ничего» (из нуля).
Итак, подытожим богословско-математические размышления святителя Игнатия (Брянчанинова). Слово бесконечно, неизменно. Оно одно есть абсолютное существо и является источником вечной жизни. Число – атрибут тварного мира. Оно – признак преходящего явления, символ изменчивости этого мира, проявление «низшей жизни» (по Н. Гумилеву), т. е. жизни земной и временной. Выражаясь языком философии, Слово и число соотносятся как сущность и явление. Как бы ни было велико число, оно остается бесконечно далеким от Слова. К бесконечному можно приблизиться только через слово, причем не то «мертвое слово», о котором пишет Н. Гумилев, а через живое Слово Бога.
61
См.: Иванова Н. «Слово» Н. С. Гумилева: поэтические и библейские смыслы. (https:// gumilev.ru/about/256/); Руделев В. Слово и число в русских поэтических грамматиках начала XX века (https://gumilev.ru/about/255/).
62
Протоиерей Андрей Ткачев. Слово (http://radonezh.ru/monitoring/slovo-protoierey-andrey-tkachev-pravoslavie-ru‐20912.html).
63
Святитель Игнатий (в миру Дмитрий Александрович Брянчанинов (1807–1867)) – епископ Русской Православной Церкви. Богослов и проповедник. Прославлен Церковью на Поместном соборе 1988 года. Автор богословских работ по экклесиологии, апологетике, эсхатологии, также вопросам духовной прелести.