Страница 6 из 43
— Я не могу…
— Что?! — изумилась она. — Я привела тебя сюда, чтобы ты наконец-то убил заговорщиков! Я дала тебе в руки оружие возмездия! Ты воин, или трус!?
— Там мама… они же… я не могу. Так не бывает!
Девушка еще раз пихнула его в спину, так, что он подлетел к учителю.
— Он даже не смотрит тебе в глаза, чего ты боишься? Он виноват, ведь так?
— Да.
— И только пусти слезу, я тебя ударю! Мужчины не плачут, запомни.
— Я не могу!
— А что ты можешь? — она гневно взглянула на него сверху вниз. — Держать их здесь до конца жизни? Винить, ненавидеть, открывать заветным ключом двери и заглядывать внутрь, каждый раз вспоминая, как они свершили свое преступление? Ключик-то всегда при тебе, я говорила… убей, и все кончится. Ведь большим наказанием для них может быть только смерть, не так ли? Им нет прощения, Георг.
— Что мне делать?
— Мальчишка, я так и знала… в мире сов об этом не спрашивают. Это твоя жизнь, тебе решать.
— Но я не знаю?
— Ответ в твоих руках.
Он отшвырнул от себя топор так, как будто тот уже был перепачкан в крови. Несколько мгновений стоял, глядя на затылок своего преподавателя и на его связанные руки.
— Даже если они виноваты, то не так… не так, как ты говоришь… и мама не виновата. Она не виновата совсем, я не хочу, чтобы ее приводили. Она не при чем, она меня любит.
— И что это значит?
Вместо ответа Георг зашвырнул куда подальше и ключ.
— Я не понимаю тебя, — упрямилась Оливия.
— Пусть их освободят.
— Кто? Ты выстроил Темницу виновных, и ты их сюда посадил.
— Нет, ее больше не будет. Я не хочу виновных. Все равно уже…
— Трона тебе не вернуть. Ты это хотел сказать?
Георг кивнул.
— Тогда пошли отсюда.
И плаха, и нечастый преподаватель растворились, как осевшая пыль. Едва они преступили порог, как посыпались камни, и не успело здание даже пошатнуться, как вместо него встали стеной густые темные деревья, и опять выплыла над головой луна.
— Что чувствуешь?
Он промолчал. Ему было и тяжело от пережитого и легко одновременно, но сказать об этом вслух постеснялся. Мальчишку внезапно сковала робость, как бывает неловко при свершении первого взрослого поступка, и лучше бы тому совсем свидетелей не было…
— А сколько еще впереди… — вздохнула оруженосец. — Ты поступил благородно, - топор не оружие настоящего воина, тем более рыцаря. Кроме того, иные люди сажают сюда тех, про которых только думают, что они виноваты. Как ты свою маму, а потом, бывает, рубят с плеча. И летят головы. И легче не становится, а с годами, если Темницу не разрушить, она может превратить тебя в тюремщика до конца жизни. Эта участь ужасна.
— Я запомнил.
— Не нужно запоминать, нужно понять, но тебе это удалось. Я рада. Ты не устал?
— Устал, — признался Георг и сел прямо в темную прохладную траву.
II
— Привет, — я улыбнулась, пытаясь не думать о том, что это не та самая роковая, особенная, самая первая встреча нас, героев с большой буквы, — меня зовут Майя.
Он открыл глаза даже прежде, чем я поздоровалась, как только моя тень закрыла ему солнце.
— Привет, Майя, — вставать с земли он не торопился, пожал ладошку Перу и кивнул мне. — Рад познакомиться.
— Взаимно.
— Я Гарольд Галл.
Имя очень вписалось в то, как он выглядел: весь нездешний. Впрочем, он был таким, каким был при последнем и единственном нашем разговоре еще до прыжка в белую дверь. Настроение, судя по взгляду, у Гарольда было приподнятое и весьма боевое.
— Рад, что познакомились, — вставил реплику Перу. — Теперь нужно посвятить Гарольда в некоторые особенности мира сов, о которых он не знает.
Он поднялся с места и накинул пиджак на плечо. Странным образом, но никакого особенного волнения от встречи на меня никак не находило. Или сущность собственной второстепенности настолько меня охладила в чувствах, или обычное понимание, что “если я здесь никто…”, вдруг перевернуло в голове все верх тормашками, обозначив: “…то тогда какое мне до него дело?”.
— А что ты уже знаешь о мире сов?
— Ничего. Я прилетел с другого конца света только для того, чтобы побывать там.
— Так далеко не стоило забираться. Он существует повсюду.
— Да, но не везде есть те, кто согласны провести туда.
— Ладно, — карлик, кажется, намеревался ретироваться, — я удаляюсь. Жду вас обоих, если договоритесь, а я уверен в этом, вечером у этого забора. Пропущу его, Майя, только в двух случаях, - или твоя присяга, или… Третьего не дано.
— Нет проблем, — Гарольд отмахнулся на прощание рукой, а страж сгинул в траве, как нырнул. — Пойдем в город, посидим где-нибудь, и ты расскажешь мне все, что мне нужно знать.
— Хорошо.
Мы вернулись от пустыря к улицам, и недалеко нашли открытое маленькое кафе, напоминающее скорее вокзальный буфет на свежем воздухе, - столики высокие, у которых необходимо стоять, а ассортимент продуктов и напитков был настолько подозрителен, что мы ограничились соком в граненых стаканах. Наливали их из давно забытых конусных стеклянных емкостей с кранчиками внизу.
— Странно у вас здесь.
— На тебя тоже косо смотрят, слишком для такой провинции, как эта.
— Старался. Хотел произвести хорошее впечатление при встрече, но обычно я одеваюсь гораздо проще. На нашей половине так принято.
Я согласилась:
— И мы не дикари, по одежке встречают везде…
— Перу сказал, ты не возьмешь за свою услугу денег.
— Да. Это исключено.
— Ну, — Гарольд пригубил из стакана, отставил его в сторону и сложил на столешнице руки, — я внимательно слушаю.
— Ты хоть знаешь, что такое “сов”? Что это значит?
— Нет.
— Ладно, а кто такие короли, слышал?
Он только слово сказал, как я поняла, что понятие “королей” для него стандартное, понятие, не относящееся к сов ничем. Я перебила:
— Короче, не знаешь, не рассказывай дальше.
До чего же сильно меня подмывало спросить “зачем?”. Зачем тебе все это, Гарольд, если ты даже представления не имеешь, куда просишься? И преодолел такое расстояние непонятно для чего. Неужели ради этого мира? Это даже не пахнет романом, это пахнет нашатырем и стерильными бинтами, это режет глаза своим видом, это не весело, не смешно, не приятно, это слишком личный мир даже для того, чтобы пускать туда знакомых людей. Да и зачем? Не найдется ни одного, кто бы сказал, что ему нравится слушать рассказы о мире сов, о людях сов. Словами не передать, насколько все это невозможно для реальности.
— Этот мир так называется потому, что в нем существуют люди с ограниченными возможностями. Я рождена в нем, я принадлежу ему как к Родине. Ты вне, за пределами, - ты король. Мир сов сказка, и не сказка, хоть здесь, помимо рыцарей, есть еще белые и черные маги, наемники и демоны, оруженосцы и оружейники, воины… и нет ни одного короля. Они не могут здесь находиться просто потому, что одно исключает другое. Люди сов и монархи, как два полюса, как день и ночь, это закон. Монархи, по здешним представлениям, это всего-навсего здоровые люди. У них не то чтобы неограниченные возможности, это не совсем верное определение, но близко. Каждый человек при рождении получает от Бога, или от природы, как тебе больше нравится, богатство. Он наследует его по праву рождения, - возможности: свободно дышать, ходить, бегать, думать, управлять собой. Здоровье, одним словом. Кто-то быстро понимает цену ему, и старается не только укрепить свой трон, но и преумножить богатство, прилагая к этому массу усилий, и доживая до старости, если конечно, исключить всяческие несчастные случаи и прочее… о прочем потом. А кто-то тратит свое наследство бездумно, разоряется и становится нищим. Потому королю и не возможно попасть в этот мир, потому что здесь нет здоровых людей.
— А что о прочем?
— Да, об этом. Внезапный недуг, авария или любое другое происшествие в жизни, может раскороновать монарха.
— И он оказывается здесь?
— Нет, не всегда, в мире сов не собраны все инвалиды человечества. Он только для тех, кто хочет стать рыцарем.