Страница 42 из 43
За дверью вместо квартирного коридора оказался другой коридор. Каменные своды и гулкие шаги моего конвоя обрушились на мою голову, как дубина, и я перестала вообще что-либо понимать. Я только чувствовала, - там, где этот свет кончался, была зала, и там меня ждало то, что я так боялась… они сказали всем, что я не настоящий рыцарь! Они выдали меня и рассказали, что я трус! Что у меня хрустальное сердце!
— Перу! Гарольд! Остановите это, не надо! — Я обернулась на них через плечо, — простите меня! Простите! Только не нужно суда, ведь он же вынесет мне приговор! Гарольд, я же говорила тебе, что каждый удар охотника здесь, в реальной жизни имеет силу! Гарольд! Пощадите меня! Я больше не хочу болеть… я не хочу обратно… я боюсь смерти!
— Смерть это я, — ответил карлик. — Потому я и страж ворот. Прошлое - это то, чего уже нет, то есть смерть. Чем больше ты будешь жить прошлым, и не пускать к себе нового, не пускать к себе жизни, не открываться ей, тем ревнивее я буду тебя сторожить… думаешь, почему я остался карликом? Именно для тебя? Я всегда был рядом с тобой и рос вместе с тобой, только ты не знала о моем существовании. А когда увидела меня рядом, то улыбнулась… мы были тогда с тобой на равных… таким ты меня запомнила с детства, и таким я остался для тебя до сих пор.
— Не надо меня на суд, Перу!!! Я снесу этот забор, я клянусь! Гарольд! Гарольд!
Но Гарольд поднял руки и показал мне цепи, которыми скован.
— Закон цепей, Майя. Я ничем не смогу помочь тебе.
В зале оказалось много людей. Так много, что сначала меня испугало именно это, - они все стояли вдоль стен, окружая залу кольцом. И толпа была такой пестрой, что у меня закружилась голова. И только одно черное пятнышко выделялось среди них - старик в черной мантии.
— Наконец-то вы ее привели, мы заждались.
Стражники встали по центру, сжимая своей хваткой мне плечи. Взгляд выхватил из толпы фигуру Оливии, которая безучастно смотрела в мою сторону без всякого выражения - ни осуждений, ни одобрений. Вообще никаких чувств.
— В чем обвиняется рыцарь?
— В самозванстве, ваша честь! — Перу подошел к судье.
— Так, а защита присутствует?
— Да, — Оливия подняла руку, и внутри у меня затеплилась радость, что все может обойтись.
Ведь иметь в своих адвокатах саму Жизнь, много стоит!
— Что вы скажите в ее защиту?
— Ничего.
— Что скажет сама обвиняемая?
Я онемела. Меня предали все… все! И Гарольд, и Перу, и Оливия, которых я считала своими друзьями, а не врагами…
— Что ж, — сухой тон судьи и его сухие глаза говорили о самой чистейшей непредвзятости, — предъявите суду доказательство обвинения.
Я попятилась, но ноги у меня только заскользили по полу. Я рванулась, но в мышцы лишь сильнее впились пальцы моей стражи. Сейчас меня будут казнить…
— Так нельзя!
— Обвиняемая, вы в мире сов, вы должны жить по закону и обязаны отвечать перед ним. Позовите охотника.
— Нет!
Этот страшный человек вышел из толпы и приблизился ко мне. У меня зазвенело в ушах. Зазвенело во всей зале, мое сердце забилось с такой скоростью, что этот звон стал слышен всем и везде. Я всегда его прятала, а теперь о нем не просто знают, его сейчас увидят!
— Предъявите суду доказательства, пожалуйста.
Охотник остановился от меня в метре, поднял руку и поманил пальчиком. Всего одно движение пальца, как я перестала чувствовать стук у себя в груди и ощутила его в воздухе рядом. Величиною с яблоко, граненое и звенящее, - оно трепетало и дрожало перед властью того, кто мог его уничтожить на самом деле… уничтожить так, что я никогда не вернусь обратно отсюда. Никогда.
— Вина доказана. — Судья взял его в руку и отнес на высокий постамент. — Искупить эту вину вы можете только в поединке с вашим охотником. Если вы победите недуг, с вас снимается обвинение. Если недуг победит вас, то это значит, что вы понесли наказание.
Стража меня отпустила, и я едва не упала. Оказалось, что без их помощи я теперь не могу стоять на ногах. Во всем моем теле была ватная слабость.
— Вы готовы к поединку?
Что ж… Жизнь не защитила меня ни единым словом. Гарольд не может мне помочь, хотя еще пять минут обвинял меня в том, что я не могу поверить в помощь постороннего человека. Перу, страж на воротах в мой мир, оказался стукачом… я оглядела толпу, взглянула на судью, взглянула на охотника.
Финал все этой истории таков, что я опять одна. Что я, даже если и мечтаю, никогда не носить доспехов, для того чтобы выжить, опять одеваю их и иду в бой. И кто мне там плел все эти сказочки, что я могу быть открытой? Вот она я - открытая, и сейчас мое сердце своим клинком разобьет болезнь. Еще одна. И я снова один на один с недугом, и мне снова с ним биться. Это моя судьба, - быть воином. И мне ничего не остается, как доказать это всем и сейчас! Или погибнуть!
— Я готова к поединку!
Едва я вскинула голову, как тут же ощутила на себе всю тяжесть своих доспехов. Я почувствовала шпагу у бедра, я поняла, что крепко стою на ногах… но этот звон… этот страх, - они меня не оставили. У меня мелко тряслись руки, и выступил пот на лбу и на спине, я почувствовала озноб.
Зал затих совсем. Судья поднял руку:
— Желаете ли вы что-либо сказать перед поединком?
— Нет.
— У кого-нибудь есть напутственные слова?
— У меня есть!
Я с удивлением взглянула на Гарольда, который стоял закованный в цепи, - и он собирался что-то сказать?
— Говорите.
— Вспомни, Майя, что ты мне сказала тогда, когда мы шли сюда по коридору. Вспомни все, что ты когда-то говорила мне об охотнике.
— Что?
Нашел, что сказать мне перед смертью… напутственные слова…
Как только я повернула голову к своему противнику, меня опять объял ужас. Всех моих усилий в это мгновение хватало на то, чтобы только сдержать дрожь в коленях и руках. Чтобы хоть внешне выглядеть чуть спокойнее. Умереть с честью.
Как странно, не чувствовать его в груди… как пусто без него…
Охотник двинулся без предупреждения, и не ко мне, а в сторону пьедестала, и вытащил из ножен клинок. Конечно! Разве он будет разить меня?! Мои руки и ноги?! Он убьет меня разом - в сердце!
С каким-то выдыхом-выкриком я кинулась ему на перерез и, не успев выхватить собственную шпагу, спихнула его с пути на пол, и сама покатившись по плитам. Толпа внезапно всколыхнулась:
— Ату ее, охотник! Ату!
Как? Меня? Я даже не успела удивиться этим крикам и испугаться, как машинально отдернулась, и клинок чиркнул по воздуху у самого носа.
— Не мешай мне, не сопротивляйся! Я все равно сильнее тебя! — И охотник опять кинулся к добыче. Залу наполнил такой звон, что он всплыл над общим шумом.
— Нет! — Я вскочила, отбросила ножны, рубящим движением ударила охотника в спину. — Нет!
Но на нем не осталось ни царапины…
— Почему?!
— Убить меня нельзя, глупая… я лишь возможность болезни, я буду всегда, я бессмертен. Как ты можешь убить вероятность недуга? Ты можешь только всю жизнь бояться меня, но никаким клинком ты меня не достанешь! А вот я могу все, - и сейчас ты в этом убедишься.
Что же это за поединок, из которого нельзя выйти победителем?! Это казнь!
— Нет! — Я снова кинулась впереди него, — я не дамся!
Я остановилась, он остановился. У меня уже не смыкались от дрожи губы, но я держала свой клинок обеими руками впереди себя, а за моей спиной теперь был постамент с сердцем. Это был последний рубеж защиты.
Кажется, охотник замер от моей внезапности, и эти несколько секунд в моей голове лихорадочно носилось: что я о тебе знаю? Что я о тебе говорила? Почему Гарольд сказал вспомнить о тебе?
— Что я о тебе знаю… что я о тебе знаю?!
Охотник рассмеялся мне прямо в глаза. Его это стало забавлять, и он прямо издевался надо мной, заглядывая в лицо моему страху, - он уже не кидался вперед, а делал шаги. И даже оружия не поднимал, просто двигался ближе и ближе. И улыбался, а от каждого его шага готова была упасть в обморок. У меня похолодело все.