Страница 54 из 60
- У тебя щетина отросла, - сказала она, погладив его по щеке. Он поцеловал ладошку:
- можно, я разденусь? - Не отвечая, она принялась расстёгивать на нём куртку. Он снял ботинки и остановился в дверях комнаты, оглядываясь. Маша подтолкнула его в широкую спину: - проходи, чего ты встал? - Не выпуская её руки, он пересек комнату и устроился на диване:
- Маша, а где Анютка? Я хочу с ней познакомиться.
- Она у родителей. Я же тебе сказала, что собиралась устроить генеральную уборку. - Маша присела рядом на диван, - откуда ты свалился мне на голову? Это что, какая-то командировка? И как ты меня нашёл?
Он опять привлёк её к себе, а она и не сопротивлялась. - Нет, не командировка. Я приехал за тобой. И за Анюткой, конечно, тоже. - Он задумчиво покачал головой: - я был глупцом, когда доверил тебе решать вопрос нашего будущего, - и, не обращая внимания на её возмущённый возглас и попытку отстраниться, спокойно продолжил, - вот скажи, ты меня любишь? - и замолчал в ожидании ответа.
- Э-э-э… ну, в общем, да, люблю, - выпалила она и тут же попыталась увильнуть от дальнейшего разговора: - но давай, ты сначала умоешься и поешь, а потом поговорим.
Он легко поднялся на ноги, потянул за собой Машу и она подумала, что уже забыла, как быстры и плавны его движения, какой он весь сильный и гибкий. А он, настойчиво глядя ей в глаза, серьёзно сказал: - поговорим. Но знай, что обсуждать мы будем лишь то, где мы будем в Непале жить и где ты будешь работать, если уж тебе так хочется.
Она опять дёрнулась: - Сантош, это что же, ты всё за меня решил?
- Да, решил. - Карие глаза под нахмуренными бровями смотрели спокойно и твёрдо. - Маша, ты только что сказала, что любишь меня. Значит, мы поженимся и уедем в Непал. Я не могу остаться здесь, ты знаешь, а ты едешь со мной. - Он усмехнулся, глядя на её гневно сжатые губы и глаза, мечущие молнии, - теперь покорми меня чем-нибудь, я добирался всю ночь, а завтракать в аэропорту не стал, торопился к тебе.
Она не знала, что сказать этому самоуверенному нахалу, который сейчас стоял, с улыбкой глядя на неё. Он начисто отвергал все её доводы, которые стали причиной их разлуки. Он не желал слушать её, снисходительно глядя на неё с высоты своего роста. Это был тот Сантош, которого она впервые увидела в пещере высоко в горах, голого, кстати, но нахально-бесцеремонного, решительного и ни секунды не сомневающегося. Маша покачала головой и, вздохнув, отправилась на кухню: гость был нежданный и очень…прожорливый, как ей было известно.
***
Маша кипятила чайник, в микроволновке разогревались вчерашние котлеты с картофельным пюре. Сантош сидел на табуретке у маленького стола и с увлечением рассказывал, как он боролся с менингитом в Нувакоте. Она никогда как-то не замечала, какой он рослый и широкий в плечах. Лишь сейчас, в её совсем небольшой кухне, она увидела, что он занял слишком много места. Слишком потому, что она не могла прошмыгнуть мимо, не зацепившись за него. Вездесущие конечности так и норовили уловить её, усадить на его колени или хотя бы погладить по бедру или попе. При этом он совершенно серьёзно продолжал свой рассказ, внимательно наблюдая за ней. Один раз он прервался, увидев, что она положила на тарелку с пюре пару котлет, намереваясь сунуть их в микроволновку: - ещё две положи, я голодный, - скомандовал он, продолжая описывать ей малопривлекательные симптомы менингита. Маша послушно шлёпнула на тарелку ещё две котлеты, удивляясь своему смирению. Её внутренний протест как-то незаметно угас, ей уже не хотелось сражаться с Сантошем за свою свободу и независимость, а хотелось уткнуться носом в сильное мужское плечо и пропади всё пропадом. Она устала от борьбы с жизнью, с самой собой, а хотелось просто жить рядом с любимым, знать, что любима и дорога ему. Поэтому она решила послушать, что он думает об их совместной жизни. Но это потом, а пока она переживала и ужасалась, слушая его рассказ и обрадовалась, когда он дошёл до описания прибытия вертолёта.
Живописуя свои приключения, Сантош невольно отметил, насколько по-разному воспринимают его рассказ две женщины. Если Нара слушала лишь из вежливости и грозящие ему опасности мало её задевали, то Маша была, как тугой комок нервов. Он видел страх в ясных любимых глазах, промелькнувший, когда он рассказал об угрозе колдуна, почувствовал, как она едва слышно, облегчённо вздохнула, когда угроза костра миновала. Он специально подробно описывал симптомы менингита, забавляясь и ожидая увидеть отвращение на её лице. Но она разгадала его! и Сантош, встретившись с ней взглядом, уловил насмешливую иронию. Тогда он не выдержал: вскочил так стремительно, что уронил табуретку, схватил её, смял хрупкое любимое тело, принялся неистово целовать. Рванул ворот старой облезлой футболки, она ахнула, а он, не обращая внимания, дёрнул застёжки лифчика и, торопясь, сдёрнул с неё шорты вместе с плавками. Маша успевала только ахать, а её попытки воспрепятствовать раздеванию, просто не замечались. Он подхватил её на руки и в два прыжка оказался у дивана.
- Сантош! Стой! Ты с ума сошёл, что ты делаешь! - Она совершенно растерялась под его напором, его руки и губы были везде. На кухне звякнула микроволновка, а он сдирал с себя брюки и что-то шептал про себя. Обнимая его, Маша услышала:
- мы никогда больше не расстанемся! Никогда!
***
Сантош тихо сопел ей в макушку. Заснув, он расслабился, рука, обнимавшая Машу, потяжелела, но держала её крепко. А Маша, обнимая его, чувствовала такое спокойствие и умиротворённость, каких не испытывала уже давно. Она погладила его по голому плечу, он, в полудрёме, удовлетворённо вздохнул, повёл рукой по её спине вниз, плотнее прижимая её к себе. Она лениво спросила: - Сантош, а барсы умеют мурлыкать? Ведь ты же, по сути, большая кошка?
Он смешливо фыркнул ей в волосы, сонно пробормотал: - не кошка, а кот. Нет, я не умею мурлыкать. Разве только, когда был маленьким. Это у деда надо спросить, он должен помнить. Но если ты хочешь, я попробую как-нибудь…, хм, помурлыкать. - Окончательно проснувшись, он повернулся на спину и рывком перекатил её на себя. Маша смотрела в смеющиеся карие глаза и тонула в их глубине, и не могла оторваться. Любовь, нарастающее желание, нетерпеливая жажда действий - он был для неё, как на ладони. Полузабытое чувство единения с этим невозможным упрямцем - она как будто вернулась к жизни из долгого безвременья. Куда-то ушёл стыд, и она лишь засмеялась, чувствуя, как Сантош под ней ёрзает и изгибается, пытаясь пристроить ей между ног набухший затвердевший пенис. Он тоже засмеялся и, удерживая её за бёдра, резко вошёл в неё.
Они опять долго и ненасытно любили друг друга, а потом снова лежали, обнявшись, тесно прижимаясь друг к другу.
- Устал? - Маша легко провела пальцами по колючей щеке.
Он поймал их губами: - уже отдохнул. Не могу спать в самолётах. - Она кивнула, опять вспомнив, что шум самолётных двигателей, разговоры, запахи раздражают его острый слух и чутьё дикого зверя, не позволяя уснуть.
- Знаешь, я подумал, - его глаза подёрнулись мечтательной дымкой, - а какие они будут, наши дети? Смогут ли оборачиваться? Или же, как мой отец и сестра, будут обычными людьми? - От его слов Маша пришла в ужас. Неожиданный приезд Сантоша и захлестнувшая обоих сумасшедшая радость от встречи, бурная необузданная страсть начисто уничтожили любые её опасения нежеланного зачатия. Она даже не вспомнила о том, что может забеременеть. Маша давно не предохранялась, потому что и думать не хотела о ком-то, кто заменил бы ей Сантоша. И вдруг он появился! Только теперь она почувствовала, как беспросветно плохо было без него. Всё её существо упивалось его любовью, его радостью и восторгом. Каждый его взгляд, каждое прикосновение дышали нежностью и желанием. Могла ли она думать о чём-то, кроме его губ, его сияющих глаз, его счастливой улыбки!? Но он уже не улыбался, а приподнявшись на локте, тревожно смотрел ей в лицо: - Маша, что? Я что-то не то сказал? Я чувствую, что ты подумала о чём-то плохом?