Фортуна благоволит грешным

Девушка проговорила это с необычайным восторгом, и Шарлотта невольно улыбнулась. Когда-то, десять лет назад, она была такой же восторженной. Но стала бы она пересказывать эту историю десять раз, каждый раз приукрашивая новыми деталями? Нет, она бы пересказала ее одиннадцать раз! Двенадцать! Рассказывала бы столько, сколько бы ее слушали! И, наверное, она очень походила бы на эту Нэнси. Ох, ведь даже сейчас ей ужасно хотелось присоединиться к ней! Даже сейчас ей было невмоготу сидеть в одиночестве. И было тоскливо прятать лицо под вуалью, упуская возможность следить, как менялось выражение лиц многочисленных слушателей.

Послушать драматическое повествование Нэнси и выпить эля собралось множество народа, однако место за столом, где сидела Шарлотта, никто не занимал. Возможно, серая вуаль перед ее лицом некоторым образом делала ее почти такой же пугающей, как незнакомец с «демоническими глазами», давший Нэнси золотой. Эта вуаль ужасно раздражала Шарлотту – смотреть сквозь нее было все равно что сквозь завесу дыма. Но за годы известности – не желанной известности – Шарлотта усвоила: уж лучше терпеть неудобство в виде вуали, нежели быть узнанной.

Качнув внушительным бюстом, Нэнси подобрала со стола оброненную кем-то монету.

– У меня пошли мурашки по всему телу – и не только из-за его глаз, – продолжала девушка. – Ведь еще – и этот его плащ… Кто же так кутается весной? Только тот, кому есть что скрывать.

Шарлотта усмехнулась и подумала: «А ведь смышленая девушка».

Тут дверь вдруг распахнулась, и в зале появился новый посетитель. Шарлотте с ее места было видно всех, кто входил, и потому… Ох, что-то необычное было в этом незнакомце. И даже сама его фигура, освещенная ярким солнцем за мгновение до того, как наружная дверь за ним закрылась, тоже казалась необычной. Это был высокий смуглый мужчина в форме моряка. Но сквозь вуаль Шарлотта не могла разглядеть детали, которые подсказали бы ей, в каком он звании. И однако же… Ведь моряку, будь он хоть лейтенантом, хоть адмиралом, совершенно нечего делать в далеком от моря Дербишире. Если только он тоже не охотился за украденными соверенами…

Должно быть, Нэнси подумала о том же самом, потому что она прервала свой рассказ и с благочестивым рвением принялась вытирать грязноватой тряпкой ближайший стол. Несколько монет – и она снова войдет в свою роль (словно механизм, который лишь следовало завести).

Стук… Пауза… Стук… Пауза…

Наконец гомон голосов окончательно стих, и теперь все смотрели на нового посетителя, шагавшего по залу. Причем каждый свой шаг он предварял ударом трости об пол – словно подчеркивая значимость своих шагов. И казалось, он говорил: «Я прибыл, черт вас подери, смотрите же в мою сторону!»

Да и кто бы мог на него не посмотреть? Его лицо с выражением решимости было подобно грозовой туче на весеннем небе, и, глядя на него, каждый знал: когда приближается шторм, лучше быть начеку. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока он не дошел до середины общего зала и не заговорил (весьма приятным, между прочим, голосом):

– Приветствую всех. Проходя мимо, я услышал шум и гул, и это было так заманчиво, что я просто не мог не зайти. – Он чуть приподнял свои густые брови и добавил: – Вам не стоит отвлекаться из-за меня, я вполне приятный гость, уверяю вас.

Этого заверения оказалось достаточно, чтобы гомон возобновился, сначала – как слабое журчание, а потом – как рокот местного водопада Киндер после сильного ливня.

Как только Нэнси приняла у нового посетителя заказ на эль и продолжила рассказ о мужчине с «демоническим» взглядом, стук трости о дощатый пол стало почти невозможно расслышать. Пока этот звук не раздался рядом с Шарлоттой.

– Прошу прощения, можно сесть за ваш столик? – послышался вопрос незнакомца.

И в тот же миг перед Шарлоттой выросла широкоплечая фигура; голос же моряка звучал негромко и вполне учтиво. Но чтобы мужчина сел за столик к одинокой женщине, которой его не представили… Хм… это была такая дерзость. И потому Шарлотта на мгновение смутилась.

– Сюда?.. Со мной?.. – пробормотала она в растерянности. Однако во всем зале это было единственное свободное место, поэтому она кивнула: – Да, конечно, садитесь. – Ведь запретив ему сесть за ее столик, она привлекла бы к себе еще больше внимания. К тому же перочинный нож, скрытый в ее левом рукаве, придавал ей уверенности.

– Спасибо, мадам, вы очень добры. Уверяю вас, я не намерен вас беспокоить. А вы… вы совсем одна за этим столом?

– Как видите, – кивнула Шарлотта.

– Вот и хорошо… – пробормотал моряк. – Вот и хорошо… – Он отодвинул пустовавший стул и сел на него. Трость же, столь решительным стуком возвестившую о его появлении, он положил на колени. Шарлотта покосилась на него – и тут же отвела глаза. И действительно, с какой ей стати глазеть на мужчин – она и так их уже видела более чем достаточно.

Тут Нэнси проворно подошла к их столику и, поставив на стол кружку, назвала такую цену, что и Шарлотта, и моряк одновременно вздрогнули от удивления (с каждым часом цены в «Свинье и пледе» все росли и росли). Но насколько это было вызвано жадностью хозяина, возможно, пользовавшегося этим моментом славы, а насколько – хитростью служанки, заметившей редкую возможность пополнить свой карман, об этом можно было только гадать. «Смышленая девушка, очень смышленая, – мысленно отметила Шарлотта. – Но надо же знать и меру…»

– Благодарю. – Моряк достал из кармана с полдюжины монет, ощупал их подушечкой большого пальца и протянул две из них Нэнси, чем и заслужил ее сияющую улыбку и реверанс. После чего она упорхнула от их столика.

Моряк же склонил голову к плечу и, взглянув на Шарлотту, проговорил:

– Это не золотой соверен, но она вполне довольна. О, мадам, не желаете ли чего-нибудь? Может, позвать ее обратно?

– Спасибо, сэр. Сейчас мне ничего не нужно, – ответствовала Шарлотта.

На дощатом столе перед ней стояла глиняная кружка с кисловатым элем, и она потягивала этот напиток уже больше часа, хотя жена хозяина постоялого двора начала уже бросать в ее сторону негодующие взгляды. Так что было ясно: скоро ей придется заказать что-нибудь еще, чтобы сохранить за собой место. Возможно – еще одну порцию эля. Или, может быть, миску тушеного мяса.

Вуаль перед лицом Шарлотты качнулась от ее вздоха. Ох, как же сегодня душно! Она бы с радостью сняла вуаль и капор с широким ободом, однако же… Ей не хотелось рисковать. И вообще, может, безопаснее было бы уйти? Или все же остаться?..

– Спасибо за место, – прервал ее раздумья сосед по столику. – Мне, видите ли, пришлось некоторое время путешествовать, и я очень рад возможности перевести дух. А зовут меня Бенедикт Фрост.

– Из флота ее величества, как я вижу, – заметила Шарлотта. – А вы ведь путешествовали по морю, не так ли?

Шарлотта умела различать воинские звания, и теперь она могла как следует разглядеть своего соседа по столику. Его синий китель с высоким воротом был довольно хорошего качества, но золотые пуговицы и белые канты свидетельствовали о том, что он – всего-навсего лейтенант. Будь это в Лондоне, в ее прежней жизни, она бы обдала его холодным взглядом, отмахнулась бы от него веером и прошла бы мимо. Но сейчас… Сейчас она кое о чем задумалась… Вот эта его трость, например, и странная манера ощупывать монеты – отчего так? Может быть, у него плохое зрение? Если бы она могла откинуть вуаль и посмотреть на него – пристально посмотреть в его глаза, – она бы смогла понять это в одно мгновение. Для него это бы не имело значения, а вот для нее – да. Но, увы, ей приходилось прятать свое лицо…

– За последние две недели я путешествовал и по морю, и по суше, – отвечал со вздохом собеседник. – А также по реке. И еще – на колесах и пешком. А если бы имелись еще какие-то способы путешествовать, то я, вероятно, воспользовался бы и ими.

– Может, в седле, на любимом коне? – Шарлотта на мгновение задумалась. – А на страусиной упряжке не пробовали?

– О, вот тут вы меня поймали, – с усмешкой заметил моряк. – Знаете, я начинаю очень сожалеть, что никогда не путешествовал на страусиной упряжке.