Страница 56 из 65
— С красными пятнами, — опять усмехнулся Форвин.
— Так куда же денешься, — миролюбиво заключил Стратоник.
Войско драконидов дотащилось наконец до города, где Белый Орден имел свою резиденцию. В строю оставалось всего тысяч сорок, войско уменьшилось более, чем на половину, но боевой дух это войско утратило не наполовину, а полностью. На маршах они по-прежнему безупречно держало строй и приказы комиссаров выполняли всё так же безукоризненно, но они больше не хотели воевать. Никто из них не рвался умереть за драконью власть. Войско держалось лишь на тотальном страхе перед драконами, а страх, поддерживая дисциплину, самоотверженности отнюдь не порождает. Всё чаще они шептались о таинственных белых, к которым ушла часть красных. Перебежчикам откровенно завидовали, хотя и не решались последовать их примеру. Белые представлялись им теперь нормальными людьми. Не ангелами, конечно, по людьми, а власть рептилий в человеческом облике казалась им всё более чужой.
Дракониды предполагали, что белые оставят город, в очередной раз уклонившись от прямого боевого столкновения, но на сей раз всё было по-другому. Им навстречу в пустыню вышло белое воинство, решившее встретить врага лоб в лоб. Белых было всего тысяч пятнадцать, от более, чем двукратного превосходства своих сил драконы заметно повеселели. В авангарде войска они поставили Чёрный Орден. Чёрные в течение всего похода совершенно не роптали, о переходе к белым не мечтали и свою службу драконам под вопрос не ставили. Не то чтобы чёрные любили драконов и были беззаветно им преданы, но белых, то есть христиан, они ненавидели вполне искренне, до исступления, так что подгонять их на битву не приходилось.
Первая атака чёрных была страшной. Белый Орден встал стеной, уже перемолов передовые отряды чёрных, но те всё лезли и лезли, с неослабевающей яростью, с полным презрением к смерти, не считаясь ни с какими потерями. Через час белые дрогнули и начали понемногу отступать, напрягая последние силы, чтобы удержаться от бегства. Но тут в тыл драконидам ударил Стратоник, под началом у которого было уже без малого 10 тысяч бойцов. Они сразу же смяли арьергард, где шли остатки Зелёного Ордена, который во время похода понёс наибольшие потери, и врезались в ряды красных, которые оказывали очень вялое сопротивление. Всё войско драконидов пришло в смятение. Атака чёрных наконец захлебнулась, они как-то разом утратили боевой пыл, но не сдавались, лишь понемногу пятясь, а пятиться вскоре стало некуда, белые теперь теснили драконидов с двух сторон. С чёрными пришлось ещё повозиться, они так и не сдались, пока не были перебиты. Бойцы Стратоника, атаковавшие с тыла, начали понемногу обтекать драконидов, забирая их в окружение. Теперь на половине фронта красные сражались с красно-белыми под началом Форвина. Это окончательно деморализовало драконидов, они начали бросать мечи и поднимать руки. Комиссары ещё кричали: «Сражаемся до последнего», «Прорываем окружение», но их уже никто не слушал. Вскоре комиссары смолкли, вероятнее всего, их прикончили свои, во всяком случае, после боя ни одного драконочеловека в живых не обнаружили.
Победа Белого Ордена была полной, войско драконов перестало существовать. Почти никто не бежал, потому что бежать было некуда. Больше половины войска было перебито, остальные, в основном — красные и совсем немного зелёных попали в плен. Черных среди пленных не было ни одного. Белый Орден тоже понёс немалые потери, в основном — от первой атаки чёрных. Ситуация сложилась слегка тревожная: пленных у белых было немногим меньше, чем их самих, а если учесть, что в рядах белых было немало вчерашних пленных, то красные по сути преобладали на поле боя. Если бы они вдруг все разом схватились за мечи, бой разгорелся бы с новой силой и его исход трудно было бы предсказать. Стратоник разыскал Форвина и жёстко сказал:
— Всех красных, которые участвовали в казнях христиан, немедленно выявить и казнить. Сделайте это сами и прямо сейчас. Не собираюсь завтра развлекать публику зрелищем массовых казней.
— Да, мессир, — мрачно кивнул Форвин.
Он подошёл к своим, они долго о чём-то кричали друг другу, размахивая руками, потом подошли к толпе пленных и начали вырывать из неё одного за другим бывших сослуживцев. Их резали под крики: «Я ни в чём не виноват», «Негодяи, вы за это заплатите», и так далее в том же роде. Расправа была не долгой, прикончили всего несколько десятков человек. Форвин вернулся к Стратонику.
— Я смотрю, у вас почти все — невинные овечки, злодеев-то всего ничего.
— Не надо, мессир. Предлагаю закончить разборки, — буркнул Форвин.
— Да я не мстителен. Не уверен только, что на этих людей можно положиться.
— Не всегда на самого себя можно положиться.
— Давай так. Отбери в свой отряд тех, за кого можешь поручиться головой. Остальных рассредоточим по белым частям.
Глава XVIII, в которой начинается поход на столицу
Зелёных попало в плен всего около тысячи человек, Форвин никого из них не знал, поручиться за зелёных было некому, и с ними пришлось разбираться по отдельности. Оказалось, что это очень пёстрая публика, и вера у них сильно разная. Некоторые почти ничем не отличались от чёрных сатанистов, это были поклонники Ваала и Астарты, совершавшие человеческие жертвоприношения и творившие такие мерзости, о которых и слушать было неловко. Поклонники Юпитера и Марса были весьма жестоки, но вменяемо и по-человечески жестоки, без культовой мерзости. Эти почти не отличались от красных атеистов, никакой мистикой не увлекаясь, они по сути поклонялись лишь государству, его силе и мощи, независимо оттого, кто эту мощь обеспечит. Были среди зелёных «поклонники Христа», не возражавшие против того, чтобы его вписали в языческий пантеон. Для них поклонение Христу было привычкой, от которой они не хотели отказываться, а то, что в храмах на ряду с иконами Христа появились изображения других богов, они не сочли принципиальным, а кого-то их них это даже порадовало, как возможность подчеркнуть свою терпимость. Была ещё одна разновидность зелёных — пантеисты, поклонявшиеся Природе с большой буквы. Эти не имели изображений богов, не молились в храмах, предпочитая поклонение природным объектам.
Поклонников Ваала и Астарты, как сатанистов, прикончили сразу, да они не сильно и возражали, до конца оставаясь абсолютно непримиримыми к христианству. Остальных пока держали под замком, не зная, что с ними делать. Однажды к Ариэлю на приём напросился один пантеист, сообщив, что нашёл взаимоприемлемый выход из положения.
— Ваше высочество, — начал зелёный чуть ли не с порога. — Я предлагаю вам реформировать христианство.
— Я намерен ответить отказом, — улыбнулся Ариэль.
— Вы бы хоть выслушали сначала, — насупился зелёный. — Мы же ничего не имеем против Христа.
— И на том спасибо, — иронично улыбнулся Ариэль, но зелёный не заметил иронии и, приободрившись, продолжил:
— У нас нет сомнений в божественной природе Христа. Мы можем с чистой совестью сказать, что Христос — Бог. Но дело в том, что всё — Бог. И каждое дерево, и травинка, и любое живое существо — всё это Бог. И всему этому мы поклоняемся, и Христу в том числе. Что тут для вас неприемлемого?
— То, что ты сейчас сказал — страшное богохульство, а я не выношу, когда при мне богохульствуют, но я готов пока оставить это без последствий. Переходи к тому, что ты предлагаешь.
— Предлагаю прекратить поклонение Богу в бездушных храмах и совершать богослужение на природе. Мы будем молиться посреди священных дубрав, мы будем припадать к матери-земле, набираясь от неё сил, мы будем поклоняться Христу и всему живому. Что в этом для вас плохого?
— Я не против того, чтобы совершать богослужения на природе, у нас нет на это запрета. Это даже хорошо, когда мы молимся под шелест дубов и под журчание ручьёв. Хотя храмы мы ради вашей прихоти, конечно, не забросим, но иногда мы можем совершать богослужение на природе.