Страница 50 из 65
— Господа бывшие рыцари, — жёстко и громко начал говорить Марк. — Вы опозорили свои белые плащи, поступив на службу к безбожникам. Вы отреклись от Христа. Сейчас не спрашиваю о том, почему вы так поступили, с этим мы ещё разберёмся. Сейчас только один вопрос: кто из вас хочет искупить свою вину и перейти на службу в Белый Орден? О нашем Ордене вам пока достаточно знать главное: мы служим Господу Иисусу Христу и будем служить Ему до последней капли крови. Хотите умереть за Христа — давайте к нам.
Толпа пленных сразу же заволновалась, забурлила, расталкивая товарищей, из неё торопились вырваться те, кто раскаялся буквально мгновенно. На другую сторону площади перешли примерно две трети пленных, около полутора тысяч. Но многие не тронулись с места. Марк, иронично глянув на них, усмехнулся:
— А вы, значит, готовы умереть за дьявола?
— Мы не собираемся умирать за дьявола, — бросил Марку человек с лицом, искажённым ненавистью. — Мы красные, а не чёрные. Нет никакого дьявола, и Бога тоже нет. Вы обманывали нас, заставляя служить несуществующему Богу. Драконы пришли к нам с правдой, мы больше не хотим вашего вранья. Служите сами своим собственным выдумкам.
— Богословский диспут считаю в настоящий момент неуместным, — спокойно и по-деловому сказал Марк. — Хочу лишь уточнить: вы действительно готовы умереть, только бы не служить Христу? Спрашиваю второй и последний раз.
Из толпы красных один за другим начали выходить, теперь уже не толкаясь, бывшие рыцари, присоединяясь к толпе «раскаявшихся». Дополнительно «раскаялись» ещё человек двести. Упорствующие всё это время злобно сыпали самыми грязными ругательствами. Марк глянул в сторону своих ополченцев и холодно прошептал: «Перережьте им глотки, не могу слушать, как эти люди богохульствуют». Ополченцы растерянно смотрели на командующего и никак не реагировали на его приказ. Марк ещё раз окатил их ледяным взглядом, не сказав ни слова. Тогда из рядов ополченцев вышли несколько человек и направились к пленным. Одного за другим начали ставить на колени и чиркать по горлу кинжалами. Кровь потекла по мостовой, уклон в этом месте был в сторону Марка и его ополченцев. Ручейки крови, всё более широкие, быстро подобрались к их сапогам, но никто не двинулся с места. Безбожники, ожидавшие своей очереди, богохульствовали всё более истерично, палачи старались работать быстрее, вскоре в их движениях появилось что-то остервенелое, жуткое. Ариэль бегло глянул в глаза палачей и увидел в них кромешный ужас. А Марк так и стоял в луже крови, широко расставив ноги, без единого движения, прикрыв глаза. Когда палачи закончили свою работу, перерезав полтысячи глоток, Марк обернулся к ополченцам и сказал:
— Вы сегодня не поторопились выполнить мой приказ. Прошу запомнить: я приказов дважды не повторяю, а за невыполнение приказа по законам военного времени полагается казнь, — голос Марка звучал всё тише, и от этого стал по-настоящему страшен, никто из ополченцев не осмелился ответить ему ни одним словом. Тогда он посмотрел в сторону «раскаявшихся» и устало сказал:
— Я пока не знаю, что вы за люди. Может быть, вы просто трусливее тех, кто решил умереть. Разбираться будем с каждым в отдельности. А пока посидите под замком.
Ариэль подошёл у Марку, хотел ему что-то сказать, но все слова словно унесло ветром. И тогда он просто спросил убитым голосом:
— Караулы выставишь?
— Не учите дедушку кашлять, ваше высочество, — еле слышно прошептал Марк.
— Гарнизон этого городка состоял исключительно из рыцарей Красного Ордена, — докладывал Стратоник, — ни чёрных, ни зелёных здесь не было. Чёрных вообще очень мало, а зелёные, они такие ботаники, в бой не сильно рвутся. Красных было здесь около десяти тысяч, примерно столько же, сколько и нас. Половину мы перебили, пару тысяч взяли в плен, около трёх тысяч успели сбежать, то есть драконам уже известно о том, что началась война.
— А наши потери? — спросил Ариэль.
— Более трёх тысяч. Если бы не завязли в самом начале, набросившись, как безумные на воду, потери были бы гораздо меньше. Никого не стал за это наказывать. Не было приказа не прикасаться к воде до конца боя. Сам виноват, не предвидел такого варианта.
— С пленными как разбираться будем?
— Почти никак, — скривился Марк, теперь постоянно смотревший куда-то в сторону. — Попробуй разберись, кто почему надел красный плащ, в душу людям не залезешь. Всех примем на службу, сержантами, конечно, рыцарские плащи вернём только тем, кто хорошо покажет себя в бою. Впрочем, десятка два из них ещё придётся казнить, тех, кто участвовал в казнях мирного населения, их свои же выдали.
— Красные сильно лютовали?
— Ужас, что творили. В столице они хоть и злобствуют, но сдерживаются, а на периферии вообще начали расслабляться. Над женщинами издевались страшно, больше тысячи насмерть замучили, да сколько ещё в живых осталось с покалеченными душами. По детям стреляли из арбалетов, просто упражнялись в стрельбе. Наловят ребятни в городе, вывезут в пустыню и состязаются в меткости. Всех мужчин либо приняли в Красный Орден, либо сделали рабами, либо перебили.
— А духовенство?
— Собрали всех, где-то с полсотни человек: священников, диаконов, алтарников, чтецов. Вывезли за город, заставили вырыть себе яму и каждому по очереди задавали один вопрос: «Бог есть?». В случае утвердительного ответа убивали. Все, как один, ответили утвердительно. Святые мученики… Впрочем, до этого нашёлся один поп, который сразу же отрёкся от Бога, покаялся в том, что раньше обманывал людей, и начал выступать с проповедью безбожия. Мы как только в город вошли, его местные сразу же прикончили. Здесь пять храмов было, все осквернены так, что рассказывать не хочу.
— Ни одного священника в живых не осталось?
— Один остался. Его добрые люди у себя в подвале прятали, но кто-то донёс. Красные его страшно пытали, вынуждая отречься от Христа. На нём живого места не осталось, но он не дрогнул, не отрёкся. Наши эскулапы говорят, что выживет.
— А у нас в армии сколько священников?
— Пятеро.
— Прикажите всем нашим воинам исповедаться.
— Проконтролировать исполнение приказа?
— Не надо контролировать… Всё же это дело совести… Но прикажите… Без этого не выживем… — Ариэль едва сдерживал рыдания, в горле клокотало, глаза застилало, он еле выдавил из себя: «Подождите минутку…», несколько раз про себя прочитал «Царю небесный» и кое-как обрёл дар речи, хотя сознание мутилось по-прежнему.
— Не думал, что будет такой ужас… Я готовил себя к войне, но это же, господа, не война, это хрен знает что такое. Во внешнем мире я насмотрелся на такие ужасы, что думал — ничего более ужасного не увижу, однако — вот оно. И где? В самом христианском царстве на земле. Разум отказывается верить, что красные — из наших, из того самого Ордена пресвитера Иоанна, к которому все мы когда-то принадлежали. Скажите, они действительно расстреливали детей ради забавы, вы твёрдо в этом уверены?
— Да, уже сходили за город в пустыню, нашли там множество детских трупов.
И тут Ариэль наконец разрыдался. Это длилось недолго, усилием воли он взял себя в руки и как-то весь сразу посуровел.
— Простите, господа. Минутная слабость. Как наши люди?
— Звереют на глазах, — прошептал Стратоник. — Теперь все рвутся в бой. Когда узнали о зверствах красных, когда увидели всё своими глазами, теперь хотят только одного: истреблять эту нечисть, выжигать её калёным железом.
— Страшно, господа. После боя наши плащи становятся красными от крови. Очень символично. На этой войне мы сами можем превратиться в красных, если забудем о милосердии, сострадании, если будем жить только ненавистью и местью. Наши люди должны понять, что мы сражаемся против нелюдей, но если мы сами станем нелюдями, тогда наша борьба утратит смысл. Человек может оставаться человеком, только если он остаётся с Богом. Красные так озверели, только потому что от Бога отреклись, но если наша верность Богу будет лишь внешней, формальной, мы станем почти такими же.