Страница 43 из 65
И что же, он теперь должен взвалить на свои плечи целое царство? Он должен встать на место пресвитера Иоанна? Абсурд, который граничит с кощунством. Но Ариэль вполне осознавал, что Бог дал ему ясные указания, пожалуй, даже слишком ясные, о чём большинство людей, которые ищут Божией воли, не могут и мечтать. Бог буквально кричал ему в ухо: «Ты должен. Это твой крест». А он отвечал Богу голосом испуганного мальчика: «Господи, но я не готов, я всего лишь простой рыцарь, мастер меча и не более того». Так он отвечал Богу, а Бог просто улыбался ему в ответ, и Ариэль не мог спорить. Постепенно ситуация становилась всё прозрачнее. Да, он не готов взвалить на себя царский крест, но и никто у них к этому не готов. Между тем, перед ними может стоять только одна задача — восстановление царства. А где они возьмут царя? В прежнем царстве пресвитера Иоанна династии не было, да и не могло быть, потому что пресвитер был фигурой мистической. Настоящей аристократии тоже не было, короли и герцоги, подданные царя царей, были просто чиновниками, а вовсе не главами сильных родов. Это были скорее губернаторы, назначенцы, их не окутывала аура власти, они светились лишь отражённым светом пресвитера. Так кто же должен стать монархом в новом царстве? Кто, если здесь сейчас присутствует потомок великой династии по прямой линии? Конечно, Ариэль сказал бы, что этот потомок и должен быть объявлен наследником престола, если бы это на беду не оказался он сам. Стратоник или Марк были куда способнее к управлению, чем он, и если бы один из них оказался потомком, например, Каролингов, Ариэль был бы счастлив, но он понимал, что на такую удачу трудно рассчитывать.
Ариэль начал молиться, потом мысли накатывали на него волной, потом мысли и молитвы переплетались. А потом его сморил сон. Он лёг на камни, закутавшись в плащ и положив под голову мешок, который собрала ему на дорогу Иоланда.
Ариэль крепко уснул. Позднее он был уверен: то, что он увидел во сне, не было обычным человеческим сном. Это была реальная встреча, которую подарил ему Господь. Он увидел перед собой человека, закутанного в древний плащ, каких на памяти Ариэля уже не носили. Лицо этого человека как будто не имело возраста, ему было что-то около тридцати, но в этом лице угадывались черты глубокой старости и одновременно с этим — что-то очень детское. Этот человек вроде бы находился в той самой пещере, где сейчас на самом деле находился Ариэль, хотя Ариэль спал, но одновременно с этим хорошо видел гостя.
— Ну здравствуй, львёнок, — сказал гость. — Ты возмужал, стал настоящим львом. Божьим львом.
— Эрлеберт?! — воскликнул Ариэль.
Эрлеберт молча с улыбкой кивнул.
— Почему же я совсем не помню тебя?
— Посмотри на меня внимательно. Разве ты видишь перед собой совершенно незнакомого человека?
— Да, ты прав. Если бы пришёл кто-то другой и назвал себя Эрлебертом, я бы понял, что это не ты. Где же ты сейчас, Эрлеберт? Всё ещё на земле? В каком из миров?
— Это совсем неважно, дорогой.
— Но я хотел бы встретиться с тобой не только во сне, но и наяву.
— И это не важно. На Небесах мы в любом случае увидимся. Только сначала ты должен совершить дело свой жизни. Твоя голова создана для древней короны Меровингов. Как я мечтал увидеть тебя на троне… А потом оказалось, что это не просто мои мечты. Спасая тебя, я готов был пожертвовать своей жизнью, но понимал, что и тысяча жизней, отданных за тебя, не смогли бы спасти моего львёнка в той ситуации. Тогда Господь взял всё в Свои руки и перенёс тебя туда, где последнему Меровингу ничто не угрожало. Мы могли бы просто погибнуть в тех горах, по-человечески это был бы далеко не худший выход, ведь Господь мог сразу взять нас в Царство Небесное. Но Бог решил, что тебе туда рано, значит у тебя ещё есть на земле задача, а у Меровинга может быть только одна задача — царствовать. Если бы тебе не суждено было царствовать, тебя бы уже не было на земле.
— Но ведь меня никто не готовил к власти, меня воспитывали, как сына простого рыцаря.
— Я тебя готовил к власти. Целый год. Загляни в свою душу поглубже, и ты найдёшь там следы моих уроков. Я хорошо помню, как ты усваивал эти уроки, уже тогда было видно, что ты — прирождённый повелитель. Едва сядешь на трон, как и сам это почувствуешь, да и раньше ещё почувствуешь, когда к тебе начнут обращаться «ваше высочество».
— Но я совсем не хочу власти. Хотя, конечно, перед Богом имеет мало значения, чего я хочу.
— Ошибаешься. Для Бога очень важно, чего ты хочешь. Бог каждому из нас дал свой крест, но ни к кому этот крест верёвками не привязал. Ты можешь возопить «не хочу!», и бросить свой крест, и идти дальше без него, и Бог не будет тебе мешать. Но этим ты предашь Бога, предашь самого себя. Даже не знаю, что страшнее. Впрочем, это одно и тоже.
— Я понял. Была у меня в жизни такая ситуация, когда я чуть не потерял Бога. Это был адский кошмар.
— Тогда тебе и объяснять ничего не надо. Царский крест тяжёл, но если ты хочешь остаться с Богом, тебе придётся его нести. А что касается того, что ты не хочешь власти, то это очень хорошо. Власть нельзя доверять тому, кто страстно её жаждет. Власти достоин лишь тот, кто никогда к ней не стремился. Если человек борется за власть, значит он её не достоин.
— Но мне сейчас придётся именно бороться за власть.
— Не за власть. За страну и за народ. Раздели это навсегда в своём сердце. Бороться за личную власть преступно. Сражаться надо за людей, и если это будет для тебя главным, тогда ты будешь достоин власти. Помни горький пример твоих предков Меровингов. Они слишком хотели власти, поэтому и потеряли её.
— Но что если люди не примут меня в качестве наследника престола? Я ведь не стану им ничего доказывать.
— Правильно. И не надо доказывать. В этой сфере нет вообще ничего доказуемого. Между народом и монархом должна возникнуть мистическая связь. Если эта связь не возникнет, тогда тебе придётся бороться за власть, а это само по себе уже означает утрату священного права на трон. Если же Бог благословит тебя на путь к трону, Он просветит сердца твоих будущих подданных.
— Как бы я хотел видеть тебя рядом с собой на этом пути, Эрлеберт.
— А как бы я хотел быть рядом с моим львёнком… Но эту часть жизненного пути нам суждено пройти врозь. Просто помни обо мне…
Тут Ариэль проснулся. Или уснул. Он не мог точно сказать. Во всяком случае видение исчезло. Хотя это скорее было явление. Оно не просто было очень ярким, но и запомнилось в деталях. Разговор с Эрлебертом Ариэль мог бы воспроизвести почти дословно. Таких снов не бывает, просто Бог послал к Ариэлю его наставника в решающий момент, когда больше некому было его наставить.
Ариэль потом долго молился и опять думал. Течение времени он перестал замечать, обратив внимание лишь на то, что он всё меньше думает и всё больше молится. Самым важным для него сейчас было приблизиться душой к Богу, и Бог ему это позволил. Смятение чувств совершенно улеглось, на место хаоса в сознание пришла кристальная ясность пути, тяжёлого и трудного до невозможности, до безнадёжности, но ясного, как Божий день. В какой-то момент он почувствовал, что осмыслять больше нечего, и тогда наконец крепко заснул. До этого он уже перестал понимать разницу между днём и ночью, лишь ненадолго забываясь тревожным сном, без мыслей и чувств, провалившись на время в мирное и благодатное небытие.
Потом в нём словно прозвучал звоночек, он проснулся и понял, неизвестно каким образом, что пробыл здесь ровно неделю. За всё это время к еде он так и не прикоснулся, лишь изредка прикладываясь к бурдюку с водой, но чувствовал себя на удивление бодрым и свежим. В душе ровно и мирно стояла Божия благодать, сейчас, казалось, ничто не может вывести его из равновесия. Пора было спускаться вниз, он чувствовал, что теперь готов к этому.
Ещё с горы Ариэль заметил, что городская площадь бурлит людьми. Приближаясь к городу, он уже слышал радостные возгласы, хотя и не мог разобрать, что именно кричат люди. Похоже, в городе был праздник. Интересно, что такого радостного могло произойти в его отсутствие? Едва вступив на улочки города, он сразу же стал объектом всеобщего внимания. Люди радостно смотрели на него, кланялись и уступали дорогу. Время от времени Ариэль слышал из толпы теперь уже вполне внятные возгласы: «Слава принцу Дагоберту!». Он всё понял. Его друзья, прочитав рукопись, узнали, кто он есть на самом деле, сразу же поверили и приняли это, как факт, причём довольно радостный. Они рассказали об этом всем, и люди ликовали от того, что теперь у них есть наследник престола. Похоже, тут никто не спорил о том, признавать или не признавать Ариэля в качестве наследника. Эта новость, как искра, сразу же воспламенила радостью сердца людей. Ариэль понимал, что к его персоне этот праздник имеет отношение довольно косвенное, просто люди вместе с наследником обретали надежду на лучшее будущее, на то, что у них теперь будет настоящая, богоданная власть. Теперь уже ничто не сможет разубедить этих людей в том, что Ариэль — принц Дагоберт, дарованный им Господом наследник престола.