Страница 8 из 17
Одни мои одноклассники сочувствовали мне и старались помочь, другие дразнили второгодницей. Меня это очень обижало, и частенько я плакала ночью, уткнувшись в подушку. Пожаловаться было некому: папа и мама далеко. Обидчикам своим я не подавала виду, что меня это задевает, они с полгода подразнили меня, а потом перестали.
Господь давал силу перетерпеть обиды. Спасибо Ему! Он всегда был со мной и допускал ровно столько, сколько я могла выдержать. Надо мною смеялись, а я терпела и старалась не отставать от насмешников в учебе, так что, к концу полугодия, я с ними сравнялась отметками и по русскому, и по украинскому языкам, а с остальными предметами у меня все было хорошо. Когда меня ставили в пример, то некоторые одноклассники говорили: «Она уже все это проходила, так поэтому и знает». К концу года все уже забыли, что я второгодница и больше надо мной не смеялись, так как я теперь могла и говорить, и писать на украинском языке.
Бог меня с детства учил преодолевать трудности, ведь он знал, что за стенами интерната будет труднее, а, когда с маленькими проблемами справляешься, то и с большими будет легче. Жаль, что я тогда не читала Евангелие, где пророк Лука писал (14.11) «Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Я обращалась к Господу в душе, когда мне было тяжело, ведь я знала, что Он слышит нас и помогает по вере нашей и, когда Он видит, что просимое будет нам во благо наше, то и дает. Жаль, что и Библию мы не изучали в школе, может быть, тогда я совершила бы меньше ошибок в своей жизни.
Во время учебы в интернате мы часто ездили на экскурсии. Исколесили весь Крым: Ялту, Бахчисарай, Севастополь, Симферополь, Феодосию, побывали на Сапун-горе, панораме «Оборона Севастополя», в «Ласточкином гнезде», в картинной галерее Айвазовского и многих других местах.
Ходили на теплоходе в Киев через Каховское море и по реке Днепр. Когда наш корабль вошел в Каховское море, там начался шторм, волны захлестывали палубу и нам велели срочно спуститься в свои каюты. Так штормило, что теплоход валился с одного борта на другой, и мы, как куклы-неваляшки, падали, вставали, но, не успев встать на ноги, вновь падали. Небо было темное, и тучи черные и тяжелые, и молнии сверкали в небе, а после них гром гремел и дождь был с градом. Ветер дул с такой силой, что подымал волны выше нашего теплохода и кидал наш теплоход во все стороны, и, казалось, что волны затянут его в пучину. Я очень боялась воды, плавать не умела. Я просила Господа спасти нас, и Он помог, буря прекратилась так внезапно, как и началась. Во время качки большинство из нас укачало, их тошнило и рвало, а я падала, вставала и несла воду тем, кто просил и нуждался в моей помощи, укладывала в постель слабых и убирала за ними. В этой суете мы не заметили, что уже наступил штиль. В автобусах и в машинах меня не укачивало, теперь выяснилось, что и «морской болезни» я не подвержена. Наверно, Бог меня проверял на трусость, я ведь в шторм от страха дрожала, но пересилила себя и помогала, как могла, нуждающимся – «глаза боятся, а руки делают».
Нас водили на экскурсию в здание Каховской ГЭС, где вода вращала турбины, теплоход наш проходил через шлюзы: водой наполняли один шлюз, а из другого шлюза вода выкачивалась и так нас подымали, а потом опускали, это было очень красиво и впечатляюще.
На пути нашем стоял город Канев. Наш теплоход причалил к берегу, и мы все поднялись на гору, к памятнику Тарасу Шевченко, а потом продолжили свой путь к Киеву. В Киеве мы посетили Владимирскую церковь, Киево-Печерскую Лавру и другие достопримечательные места. Домой возвратились мы без приключений.
Автобусом нас возили в уникальный заповедник Аскания – Нова, уголок девственной степи, которой никогда не касался плуг. Этот роскошный оазис создал барон Фридрих Фальц-Фейн – потомок немецких колонистов, которые осваивали украинские южные степи. Так Господь знакомил нас с красотой Своего творения!
Когда я училась в восьмом классе, нас на зимние каникулы пригласили в Москву на елку. Кроме елки мы ходили в Третьяковскую галерею, на Выставку Достижений Народного Хозяйства, во Дворец спорта «Лужники», на Красную площадь, а когда нас повели в Мавзолей, и мы стояли в очереди, у меня пошла кровь из носа и не переставала идти до тех пор, пока меня не привезли в школу, где мы остановились. Те из наших, кто не смог из-за меня попасть в Мавзолей, были огорчены, и я тоже. Я так переживала, что не увидела Ленина. И мне сон приснился, что несут гроб с телом Ленина на кладбище хоронить, а людей – не протолкнуться. Видимо, Господь уберег, меня от этого посещения.
Вскоре после нашей поездки в Москву я занемогла. Мои ноги так болели, что меня были вынуждены положить на стационар, в городскую больницу. Обследовав, меня врач-специалист дал заключение – сердце больное, диагноз – «порок сердца». Я там лечилась, стояла на учете и периодически проходила госпитализацию. Мне очень хотелось быть врачом или медсестрой, я с удовольствием помогала медсестрам разносить таблетки больным, раздавала термометры, а потом их собирала и записывала показания в карточку, где отмечалась температура пациента. Я ходила на кружок медицинских сестер и нас там всему учили. Врач увидела меня бегающей с градусниками, позвала, медсестру отругала, а меня приказала привязать к кровати, пока я не пообещала ей, что бегать без надобности не буду.
Однажды пришла меня проведать Галина Никитична, врач из школы-интерната и ей рассказали, что я не лежу, а бегаю. Тогда она попросила меня выписать и забрала к себе домой, у нее было двое сыновей: Сергей и Александр и нам было весело. Галина Никитична считала меня своей доченькой. Я у нее бывала часто, пока она работала у нас в интернате, а потом приехал ее муж, и она перешла работать директором в медицинское училище в Геническе. Она мне говорила: «Школу окончишь, приходи в училище – подадим документы, и будешь учиться, а жить будешь у меня или в общежитии».
Я попала в больницу в конце января, а выписали меня в марте. Это был последний, выпускной год и нужно было сдавать экзамены, но меня не допустили – врачи сказали, что мне нельзя волноваться. Мне выставили оценки те, которые я заработала в течение года. На второй год не оставили. У меня была аллергия на все медицинские препараты, врачи меня перекормили лекарствами. Врачи мне велели в течение двадцати лет не принимать аспирин и года два не учиться – отдохнуть, дать организму покой.
Получив аттестат об окончании восьмилетки, я подала документы для поступления в медицинское училище города Геническа, но, оказалось, что там не принимали студентов из Новотроицкого района, так как в 1969 году в нем открылось свое медицинское училище, а я, по паспорту, была жителем Новотроицкого района. Мне сказали: «Пришел приказ из вашего района студентов не принимать, поезжайте в свой район и поступайте там». Я не пошла к Галине Никитичне – не хотелось «по блату» поступать и, не простившись, уехала домой.
Херсон. Кооперативное училище
С Новотроицким медицинским училищем у меня тоже не получилось. Видно, у Господа на меня были другие виды, спас Он меня от неправильного выбора. Меня же за своеволие Он вел тернистыми путями к моей специальности, как евреев по пустыне и наказывал любя, когда я отклонялась от Его воли. Я решила поехать в Херсон, поступать в Кооперативное училище, учиться профессии повара-кондитера. Учиться нужно было два года. Папа одобрил, сказав: «Голодная никогда не будешь». Я даже и не знала, что моя сестра Нина уже окончила это училище и получила специальность пекаря.
Собрав все документы, нужные для поступления в училище, я пошла на автовокзал, взяла билет на Херсон и приехала туда в два часа дня. Пришла в училище в третьем часу. Приемная комиссия работала до двух часов, и все ее члены уже ушли.
Что делать? Ведь я не знаю никого в этом городе. На гостиницу денег нет, только на обратную дорогу. Я сейчас только поняла, что меня «пас» Господь и все мои проблемы решал, а мне казалось тогда, что это я такая умная. Благодарю Тебя, Господи, за все, хоть и с опозданием на пятьдесят лет! Я и тогда благодарила Господа, ведь без Него я ничего не делала, всегда просила Его помочь. Я вышла из училища, села на ступеньки у входа, решив сидеть здесь всю ночь, до утра. Еды у меня с собой не было, вещей тоже никаких, только лакированная маленькая мамина сумочка, которая застегивалась вверху металлическим замочком – там лежали документы и деньги.