Страница 12 из 13
– А Павел где? Поинтересовался я для проявления тактичности и в некоторой степени тактики, плюхаясь всей своей усталостью на ящик.
– Да ребятки! – Оживился вдруг молчащий дед. – Приключения!
– Я тут рассказал нашу ситуацию. – Поведал Сид.
– Из подвала вынырнул Пашка. В след за ним, на поверхность показались еще двое. Громко зевая и почесывая щетинистые подбородки, оба силуэта, лениво побрели в нашу сторону.
– Поздорову, бродяги! О! Новые лица! Серега! А это рыло – Леха!
– Попрошу не обзываться. В нашу сторону протянулись две солидные лапищи.
– Сид.
– Ник.
– Так. Что тут у нас? Супец! Ух! Как пахнет, зараза! А! Дед, ну ты могешь!
Поставив ружья к торцу стола, “двое из ларца”, синхронно заработали ложками, будто гребцы.
Мы дождались, пока кто-нибудь первым сунет ложку в котелок, и принялись за еду.
Я не стал проявлять любопытство и лезть с расспросами. Усталый мозг, того и гляди норовил отключиться от лавины информации и усталости. А горячая еда, надо сказать, делала свое дело, и спустя пару минут, мне значительно полегчало. Пашка достал пачку сигарет и протянул Сиду. Оба задымили. При свете зажигалки, я увидел, как начали проявляться синяки на его лице. Пощупав свое, я понял, что завтра буду похож на Винни Пуха.
Дед закряхтев, встал из-за стола и побрел к стене дома. Двое из ларца, тоже отложили свои «весла» и достав сигареты, прислонились к забору.
– Ой-ей! А что ж это я! У меня ж во фляжке осталось! Мужики, будете?
Круглолицые переглянулись. – Ну, наливай!
– Паш, ты как?
– Ну, давай немного.
– А деду бы во что? Я начал осматривать стол на предмет наличия годной тары.
– Дед не пьет. И это, мужики. Он придвинулся к нам и заговорил шепотом: – не лезьте к нему особо, с этим делом. Пашка постучал ногтем по кружке. Мы пожали плечами. Я протянул емкость Сереге, остальные разобрали свои.
Хоть поводов для тоста было достаточно, но в голову ничего не приходило. Мне хотелось просто очухаться. Леха кивнул кружкой в нашу с Сидом сторону и одним глотком опустошил содержимое. – Ух! Самогон что ли? Леха выпил и сделал глубокий вдох. – Не плохо!
– Текила. Я бросил в рот щепотку соли и опрокинул фляжку.
– Фу! Гадость какая, но спасибо! – А скажи тебе, самогон, ты бы облизнулся! – вступился за меня Леха.
– Ладно, пошли. Взяв ружья, Серега, встав из-за стола, протянул одно Лехе, и громко зевнув, побрел к насыпи. Леха, заразившись зевотой, вытянул руки в разные стороны и сладко потянулся, издавая крякающие звуки. – Ну, Адьес мучачосы!
– Паш, а куда это они?
– За светляками. Так, братва, кто вы и откуда, завтра расскажете. А пока краткий инструктаж:
ночью по деревне не шляться – либо зверье растащит, либо кто пальнет. Тем более, через сто метров фонить начинает. Стрельбище не устраивать. А если подойдут два «орла», то в разговор не вступать. Это местные ворюги. Когда-нибудь возьмем за руку.
– Когда-нибудь, среди людского тлена
В обрывках жажд и похоти руин.
Я разумев обрушусь на колени,
И ринусь в бездну собственных глубин.
– Слова раздались так внезапно, что я вздрогнул. Мимо нас прошел человек в черном пыльнике с таким же мешком как у меня. Он продолжал идти, читая стихи вслух, с таким выражением и с таким видом, будто нас тут и не было.
– Это кто? Спросил я шепотом, вылупившись на Пашку.
– Каин. Он того, немного, но мужик хороший. Безобидный абсолютно. Просто привыкнуть надо. Сашка, вообще-то, но он вряд ли откликнется. Этот может несколько дней молчать, в глубь уйти, надолго, а потом, как ни в чем не бывало, заболтать о погоде. Или вот, стих рассказать.
– Когда-нибудь, среди понурой лени,
Забрезжит свет, покинув долгий плен.
Я разумев, обрушусь на колени,
Что б озаренным, снова встать с колен.
– Мы его, поначалу, Каином обозвали, и надеюсь, догадываетесь почему. Так и прижилось. Он сам на эту тему не любит разговаривать. Мучается еще. Здесь вообще особо не принято друг-друга расспрашивать. И многие из нас, пришли сюда не от хорошей жизни. Так или иначе, каждый здесь что-то ищет. Кто-то укрытия, кто-то справедливости, кто-то богатства, а кому-то, может просто не хватает свободы.
– Это удивительное место! Каин подошел к столу и я смог разглядеть его угловатое лицо с короткими светлыми волосами.
– И оно определенно не может быть плохим! Иначе просто и быть не может! Вы абсолютно правильно заметили: многие пришли сюда от плохой жизни. А разве уходят из плохого места в еще более злачное?
– А! Пришел, блудный сын! Дед поставил на стол чайник, полностью соответствующий , только что убранному котелку. Сервиз, стало быть! – Ну! Теперича и чайку сообразить можно! А ну, кружки в кучу! Мы подставили свои кружки, и до нас тут же донесся уютный аромат!
– А что это, Савелий Егорыч?
– Ааа! Запах понравился?! Шиповник, липка, малина местная, и так, кое чего! Пейте на здоровье!
– Простите, я же не представился! Каин!
– Очень приятно! Мы вновь обменялись рукопожатиями.
– А как вас раньше звали? – Пашка тут же перевел, немного укоризненный взгляд на Сида.
– Да, вы правы, раньше, у меня было другое имя. Но я пришел сюда за другой жизнью, и это место дало мне новое имя. Но, видите ли, нельзя начать новую жизнь, не разобравшись со старой. – Пашка едва заметно улыбнулся уголком рта. А я произвел затяжной зевок.
– Что, молодежь, на бок?!
– Мы наскоро допили чай и стали собирать свои вещи. Пашка вытащил из соседнего подвала два спальных мешка и бросил к нашим ногам. – Вип ложа для гостей! За мной! Мы спустились в неглубокий подвальчик, с легким запахом сырости и керосина. Керосинка, тускло горящая на полке, едва освещала кирпичные стены с постерами девиц, бережно вырванных из модного журнала, и обрывки старой проводки, которой побрезговали мародеры. – Вещи под голову, оружие под руку. Уборная за углом и до забора. На «дальняк» – лучше терпите до утра. Сладких снов! С этими словами Пашка задернул брезентовую штору на выходе и зацепил ее петлей на пологе за гвоздь.
Выполнив указания инструктора, мы забрались в свои мешки, и моя поясница тут же заболела от расслабления. Сид, засопел почти сразу. А мой мозг, будто бы только сейчас осознал все произошедшее: что я нахожусь вдали от дома, в зоне отчуждения, лежа в каком-то подвале. Что нас чуть не убили уголовники и едва не превратили в фарш неведомые, аномальные проявления природы. А еще смерть. Но в конце череды бесконечных дум, сознание сдалось, и я заснул. Полночи, я ворочался, постоянно просыпаясь. А когда вновь погружался в сон, то снова продолжал пытаться сбежать от страшного черного зверя, гонящегося за мной. Затем пришел покой, и я полностью провалился..
Открыв глаза в темноте, я вновь принялся вспоминать минувшие события, но уже не так лихорадочно, как минувшим утром на дереве. Спустя мгновение, я стал различать светлый проем брезентовой занавески. Сид мирно дрых рядом, зарывшись с головой в спальник. Тело тут же напомнило о вчерашних передрягах. К тому же, наглухо заложило нос. Воздух за бортом, по ощущениям, был весьма бодрый, от чего мысль покинуть теплый спальник, была принята не сразу. Достав свой замятый свитер, я наскоро выпрыгнул из нагретого места и принялся натягивать ботинки. И дабы хорошая мысля не приходила опосля, сунул руку в вещмешок и извлек на свет уцелевшую банку с кофе, пусть и не особенно вкусным. Одернув брезент и не переставая жмуриться, я сделал первые, неуверенные шаги по лестнице, залитой солнечными лучами. Все дурные мысли начали испаряться при виде восходящего светила на светло-голубом, едва облачном, как в советском детстве небе. В абсолютно прозрачном воздухе, искрились золотые деревья, под которыми, за столом из двери и покрышек, являя собой вековую мудрость, неторопливо курили ночные добытчики.