Хищные птицы

Веки Зельды слегка опустились – старуха чуть кивнула с видом заговорщицы. По настоянию Катинки губернатор спал в другой каюте, поменьше и не такой роскошной, за дверью, запертой со стороны жены. Катинка объясняла это тем, что муж невыносимо храпит.

Но на самом деле Катинка, запертая в четырех стенах все эти недели, тревожилась и скучала, кипела молодой энергией и горела огнем желаний, который ее толстый старый муж не мог погасить.

Взяв Зельду за руку, Катинка вышла в узкий коридор на корме. Из коридора дверь вела на небольшой балкон, украшенный резьбой: херувимы, смотревшие на пенный след корабля. Здесь Катинка была скрыта от вульгарных глаз команды.

Утро ослепляло магией солнечного света, и, когда Катинка глубоко вдохнула соленый морской воздух, она почувствовала, как каждый нерв и каждая мышца ее тела трепещут от биения жизни. Ветер сбивал белые шапки пены с длинных синих волн, играл золотистыми локонами Катинки. Он гладил шелк на ее груди и животе с нежностью опытного любовника. Катинка потянулась и чувственно выгнула спину, как гладкая золотистая кошка.

А потом она увидела другой корабль. Он был намного меньше их галеона, но выглядел приятно. Яркие флажки и вымпелы развевались на его мачтах, контрастируя с белыми парусами. Корабль находился достаточно близко для того, чтобы Катинка могла рассмотреть фигуры нескольких человек, занимавшихся снастями. Они приветственно помахали руками, и Катинка отметила, что среди них есть молодой, одетый лишь в короткие штаны.

Она наклонилась через перила балкона и всмотрелась в незнакомый корабль. Ее муж требовал, чтобы команда галеона одевалась строго по форме, пока они находились за границей, так что фигуры на незнакомом корабле зачаровали молодую женщину. Она скрестила руки на груди и сжала ее, чувствуя, как твердеют и набухают соски. Ей нужен был мужчина. Она страстно желала мужчину, любого мужчину, лишь бы он был молод, неистов и полон сил. Мужчину вроде тех, кого она знала в Амстердаме, до того как отец обнаружил ее любовь к запретным играм и отправил ее в Индию, к надежному старому мужу, занимавшему высокое положение в компании и имевшему еще более серьезные перспективы. Его выбор пал на Петруса Якоба ван де Вельде, который, женившись на Катинке, ожидал вакансии в совете директоров компании, где присоединился бы к пантеону Zeventien.

– Вернись внутрь, lieveling![4] – Зельда потянула Катинку за рукав. – Эти грубияны таращатся на тебя!

Катинка стряхнула руку Зельды, но няня была права. Матросы увидели женщину. Даже с такого расстояния их возбуждение казалось почти ощутимым. Их гримасы стали просто бешеными, а одна здоровенная фигура на носу сжала обеими руками свою промежность и стала непристойным образом ритмично двигать бедрами в сторону Катинки.

– Омерзительно! Вернись в каюту! – потребовала Зельда. – Губернатор придет в ярость, если увидит, что вытворяет это животное!

– Ему следует беситься из-за того, что он сам не способен так проворно двигаться, – нежным тоном откликнулась Катинка.

Она крепче сжала ноги, чтобы лучше ощутить внезапно возникшее влажное тепло между ними. Каравелла уже подошла намного ближе, и она видела: то, что предлагает ей матрос, достаточно велико, чтобы заполнить его ладони. Она облизнула кончиком языка пухлые губки.

– Пожалуйста, мистрис!

– Сейчас, сейчас, – серьезно отозвалась Катинка. – Ты была права, Зельда. Меня это развлекло.

Она подняла белую ручку и помахала другому кораблю. И в то же мгновение мужчины удвоили усилия, чтобы удержать ее внимание.

– Это уже слишком недостойно, – простонала Зельда.

– Но забавно. Мы ведь никогда больше не увидим этих существ, а вести себя достойно – так скучно!

Катинка сильнее наклонилась над поручнями и позволила пеньюару распахнуться на груди.

В это самое мгновение в дверь из каюты ее мужа кто-то громко заколотил. Катинка, не дожидаясь новых просьб, скользнула через коридор в свою каюту и рухнула в постель. Она натянула до подбородка шелковую простыню и только тогда кивнула Зельде, чтобы та подняла защелку и присела в неуклюжем реверансе, когда внутрь ворвался губернатор. Он не обратил внимания на няню и, на ходу подвязывая пояс халата вокруг немалого живота, быстро подошел к койке жены. Без парика его голова выглядела почти лысой, на ней торчали редкие серебряные волоски.

– Дорогая, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы встать? Капитан прислал записку. Он хочет, чтобы мы встали и оделись. Рядом появился странный корабль, и он ведет себя подозрительно.

Катинка сдержала улыбку при мысли о подозрительном поведении незнакомых матросов. И сделала храброе и жалобное лицо.

– У меня в голове гудит, а в желудке…

– Бедная моя малышка…

Петрус Якоб ван де Вельде, губернатор мыса Доброй Надежды, наклонился над ней. Даже в такое прохладное утро его щеки блестели от пота, и от него разило вчерашним ужином: яванской рыбой под соусом карри, чесноком и кислым ромом.

На этот раз у Катинки и в самом деле скрутило желудок, но она послушно подставила мужу щеку.

– Наверное, я наберусь сил и встану, – прошептала она, – раз уж капитан приказывает…

Зельда поспешила подойти к койке и помогла ей сесть, а потом поставила на ноги и, поддерживая рукой за талию, повела за маленькую китайскую ширму в углу каюты. Сидя на скамье напротив, ее муж мог лишь смутно видеть сияющую белую кожу за расписными шелковыми створками ширмы, хотя он вытянул шею, чтобы увидеть больше.

– Как долго еще должно тянуться это ужасное путешествие? – жалобно спросила Катинка.

– Капитан заверил меня, что при благоприятном ветре мы через десять дней уже бросим якорь в Столовой бухте.

– Надеюсь, Господь даст мне сил, чтобы прожить так долго.

– Капитан приглашает нас сегодня поужинать с ним и его офицерами, – заметил губернатор. – Жаль, конечно, но я сообщу ему, что ты нездорова.

Голова и плечи Катинки возникли над ширмой.

– Ты ничего подобного не сделаешь! – рявкнула она.

Ее грудь, круглая, белая и гладкая, дрожала от возбуждения.

Один из офицеров весьма ее интересовал. Это был полковник Корнелиус Шредер, который, как и ее муж, ехал на мыс Доброй Надежды, чтобы принять новое назначение. Он получил должность военного командующего в поселении, где Петрус ван де Вельде должен был стать губернатором. Полковник обладал остроконечными усами и модной бородкой в стиле ван Дейка, и он весьма грациозно кланялся Катинке каждый раз, когда она выходила на палубу. У него имелись стройные ноги, а темные глаза сверкали орлиным блеском, отчего у Катинки под его взглядом по коже бежали мурашки. Она читала в этом взгляде нечто большее, чем просто уважение, и он весьма благодарно откликался на скромные одобрительные взгляды из-под длинных ресниц Катинки.

Когда они доберутся до Кейптауна, он станет подчиненным ее мужа. И ее подчиненным. А Катинка не сомневалась, что этот полковник сумеет скрасить ее монотонность изгнания в заброшенное поселение на краю света, где ей предстояло прожить три ближайших года.

– Я хочу сказать, – она быстро сменила тон, – что слишком невежливо отклонять гостеприимство капитана, разве не так?

– Но твое здоровье куда важнее! – возразил губернатор.

– Ничего, я найду силы.

Зельда одну за другой надела на нее через голову нижние юбки, пять подряд, и каждая из них была изукрашена лентами.

Катинка вышла из-за ширмы и подняла руки. Зельда надела на нее синее шелковое платье и натянула его на нижние юбки. Потом она опустилась на колени и тщательно подколола юбку платья с одной стороны, чтобы видны были нижние юбки, а заодно и стройные лодыжки в белых шелковых чулочках. Именно такой облик диктовала самая последняя мода.

Губернатор зачарованно наблюдал за процессом. Если бы только и другие части его тела были такими же большими и хлопотливыми, как его глаза, насмешливо думала Катинка, поворачиваясь к высокому зеркалу и вертясь перед ним.

4

Милочка! (голл.)