Страница 25 из 28
настоящий минер-диверсант. Этой выдержки у вас нет. Только один Павлик
оказался достаточно хладнокровным и не растерялся. Плохо, товарищи...
Еременко отвертывает донышко у гранаты; из нижней части на стол
высыпается песок.
— Граната учебная. Взорвался только капсюль. И если бы это даже
случилось здесь, в комнате, ничего страшно го не произошло бы. Впрочем, вы
ведь не знали об этом.
Потом, после паузы, уже другим, грустным тоном Степан Сергеевич
говорит:
— А за это мне, пожалуй, от Бати попадет. Здорово попадет.
Еременко не ошибся: ему действительно было сделано строгое замечание.
Так в тылу у врага, в глухих кавказских предгорьях, друзья Евгения учат
партизан трудному, опасному, но благородному искусству минера-диверсанта:
«рвать наверняка, безотказно, насмерть», как мечтал когда-то Евгений в
Краснодаре.
В КУМЫШАХ
Сбывается и вторая мечта Евгения: наш основной отряд выделяет
«дочерние отряды». Они работают в плавнях, на Тамани, на Львовском шоссе, на
переправах через Кубань, в самом Краснодаре.
«Дочерние отряды» состоят из местных жителей. Мы даем им только
своего командира или главного минера. Только он один знает о нас, получает
наши приказания, докладывает об операциях. И снова летят на воздух поезда, пылают взорванные танки, рвутся мосты и в грохоте взрывов звериным криком
кричат умирающие фашисты...
56
Я хочу рассказать о работе одного из этих отрядов того самого, что под
начальством нашего Карпова боролся в кубанских лиманах.
***
Рыжая птица чепура стоит у воды. Солнце освещает ее черный хохол, серовато-белую шею с розовым налетом. Бурые перья на крыльях отдают
зеленоватым блеском. Вытянув вперед длинный желто-восковой клюв, она
замерла, зорко высматривая добычу. А вокруг стоят камыши, кивают пушистыми
головками и живут своей жизнью.
Плеснула рыба у самого берега. Неслышно ползет светло-оливковый
желтопуз. Вспорхнула какая-то птичка с ярко-красной грудкой. Снова плеснула
рыба. И опять тишина.
Рыжая чепура поднимает голову. Блестят на солнце ее оранжево-желтые
глаза. Она смотрит вверх.
Над лиманом, широко распластав ослепительные, почти двухметровые
крылья, летит красавица белая цапля. А над ней в высоком синем небе парит
ястреб.
В камышах раздается шорох. Он все ближе, ближе. Уже слышно
прерывистое дыхание. Чепура взмахивает черными крыльями и улетает.
К воде подходят двое ребят племянник Карпова и двенадцатилетняя Галя
в голубом, выцветшем на солнце платье, с красными монистами на загорелой
шее.
Ребята нерешительно останавливаются. Вокруг стеной, выше
человеческого роста, стоят камыши.
— Что нового, племяшка?
Из камышей неожиданно появляется Карпов.
— Беда, дядя! Беда!
— А ты толком говори. Что за беда?
— В хутора нагнали полицейских видимо-невидимо. Приехали на машинах
немецкие автоматчики. Их главный позвал к себе дядю Максима. Долго
говорили. Потом вышли из хутора и смотрели сюда, на лиманы. И опять
говорили. А что говорили, мы не разобрали. Чуть подойдем сейчас же гонят.
Немец даже револьвер показал...
— Ну, какая же беда?
— Да как же не беда? Дядя Максим здесь каждую камышинку знает.
Приведет он проклятых, и перебьют они вас...
— Значит, в гости к нам собрались, медленно говорит Карпов.
— Что ж, будем принимать дорогих гостей. Стол им накроем. Пить-есть
дадим. А вы не тревожьтесь. Спасибо, что пришли. Бегите обратно и скажите
ребятам, чтобы во все глаза смотрели. Чуть что опять к нам.
На рассвете, когда над степью уже плывут розовые облака, залитые
солнцем, а над водой еще висят клочья утреннего тумана, в камыши широкой
дугой входят немцы и полицейские.
Впереди шагает полицейский Максим ражий мужик с черной окладистой
бородой. Он ведет немцев к тому заветному островку, где укрепились партизаны.
Он хорошо знает этот островок: несколько дней назад он ужом прополз по
камышам и видел, как в шалаш на острове входили люди с карабинами.
57
Максим ведет немцев так, чтобы отрезать партизанам все тропинки для
отступления. Он хочет взять этот остров в клещи.
Немцы идут по камышам, таща за собой легкие лодки. Хлюпает вода под
ногами. Шуршит сухой камыш. И лиманы оживают.
Один за другим поднимаются гуси. Летят белые цапли, рыжие чепуры, кряквы. Последней поднимается выпь.
Заслышав людей, она садится и, вытянув туловище, шею, голову и клюв в
одну линию, становится похожей на отмерший пучок камыша. Но люди подходят
все ближе и ближе, и выпь поднимается. Она летит мягким, бесшумным полетом, все время взмахивая крыльями. Отлетев далеко в сторону, опускается до самых
верхушек камышей, внезапно складывает крылья и камнем падает вниз. И над
камышами проносится ее тревожный крик, похожий на карканье.
Немцы подходят к острову. Их отделяет от него лишь узкая полоска воды.
Берега густо заросли камышом. Только в одном месте желтеет песчаная отмель.
Они решают разделиться на две группы: первая высадится на отмели, вторая
обогнет остров.
Немцы спускают на воду лодки. Первая группа осторожно, держа автоматы
наготове, выходит на песок. Остров молчит.
Страшно итти в глубь острова: пугает тишина и тревожные крики выпи в
камышах. Но надо итти. И группа автоматчиков, низко пригибаясь к земле, крадется дальше. С ними предатель Максим.
За бугорком вырастает шалаш. Немцы ложатся и ждут.
Они лежат десять, пятнадцать, двадцать минут никого, только выпь все
кричит и кричит в камышах.
Первым поднимается ефрейтор, здоровый детина с «Железным крестом» на
груди.
Осторожно отодвинув сплетенную из камыша дверь, он входит в шалаш.
Шалаш пуст. Но совсем недавно здесь были люди: на столе лежат нарезанные
помидоры, куски сала, хлеб и стоит бутылка из-под водки; она наполовину пуста.
Ефрейтор берет бутылку, нюхает, весело ухмыляется и, задрав голову, пьет
прямо из горлышка.
В шалаш входят Максим с автоматчиком. Немец с грустью смотрит на
ефрейтора: этот детина может вылакать бочку и ничего ему не оставить.
И вдруг под лавкой он видит плетеную корзину. Из корзины заманчиво
торчат красные сургучные головки водочных бутылок.
Автоматчик нагибается.
— Брось! кричит Максим.
Поздно. Немец вытаскивает корзину и страшный взрыв гремит над
лиманом. Он сметает шалаш, рвет на части ефрейтора, Максима, автоматчика.
Одновременно взлетает на воздух песчаная отмель, где пристали немецкие