Королева Кандеса (ЛП)

Четверо людей ворвались в проход справа. С вида хулиганы — таких головорезов, рыскающих по окрестностям, Венера замечала в подзорную трубу, и временами фантазировала об их интересной жизни. Все выхватили сабли, и никто не проронил ни слова, когда они напали на двух своих жертв.

Тот, кого назвали Чейсоном, закружил свой плащ в воздухе между собой и атакующими, и выхватил саблю, пока его друг парировал выпад прежнего проводника. После предупреждения, выкрикнутого другом Чейсона, дальнейшее происходило в молчании.

Когда фехтуешь в невесомости, лезвие столь же движущая сила, сколь и оружие. Каждый из мужчин нашел себе опору — стена, канат, или противник, и уперся рукой, ногой, плечом или лезвием, кто как мог. Каждое столкновение бросало их в новом направлении, и они кувыркались и вертелись, полосуя друг друга. Венера видела мужчин, практикующихся с саблями, и даже наблюдала дуэли, но тут было нечто совершенно другое. В схватке не было ничего манерного; бой был стремителен и жесток; движения людей были красивы, рождали внутренний трепет, и почти неразличимы из-за скорости.

Один из атакующих держался позади. Когда на его лицо упал луч света, она узнала предупредившего ее парня. Он только держал свою саблю поднятой на уровне лица, поводил ею из стороны в сторону, и уворачивался от занятых схваткой мужчин.

Через несколько секунд Венера осознала, что двое из людей, скачущих от стены к стене, уже мертвы. В воздухе повис пунктир черных бусин — кровь — и еще больше капель тянулось за телами, которые продолжали двигаться, но уже вяло, по инерции. Одним был человек, приведший сюда двух дворян; другим — один из атакующих.

— Сдавайся! — Голос Чейсона до того напугал Венеру, что она чуть не потеряла хватку за стену. Трое оставшихся атакующих приостановились, держась за канаты и кривую дранку, и уставились на своих мертвых соотечественников. Парнишка выглядел жалко. Затем один из его компаньонов яростно взревел и прыгнул.

Он отлетел, получив рубящий удар в лицо от товарища Чейсона. У другого мужчины Чейсон выбил саблю из рук, и завершил движение апперкотом в челюсть.

Парень висел в пустоте, выставив перед собой саблю. Чейсон мельком глянул на него, развернулся, и — остановился.

Лезвие трепетало в дюйме от носа мальчишки. Он побледнел как полотно.

— Я не причиню тебе вреда, — сказал Чейсон. Его голос мягко успокаивал — полный контраст с его же рыком несколько мгновений назад. — Кто тебя подослал?

Парень сглотнул и, заметив, что все еще держит саблю, судорожно отбросил ее. Когда сабля отплыла прочь, он ответил:

— Б-большой человек из дворца. Красное перо на шляпе. Не сказал имени.

Чейсон сделал кислое лицо.

— Ну хорошо. Тогда проваливай. Найди себе другое занятие... да, и друзей получше. — Он взял компаньона за запястье и сцепил с ним руки, чтобы скоординировать полет. Вместе они повернулись, чтобы отбыть.

Человек, получивший удар в подбородок, вскинул голову и поднял руку. В его чумазом кулаке блеснул кургузый пистолет. Парень ахнул, когда бандит нацелился в упор в затылок Чейсона.

Бах! Воздух наполнили брызги крови, и парень взвизгнул.

Венера вгляделась сквозь синее облако порохового дыма. Несостоявшийся убийца Чейсона корчился в воздухе, а оба дворянина уставились мимо него на нее.

Она вернула пистолет в сумку.

— Я... я увидела, что вы в беде, — сказала она, удивляясь спокойствию собственного тона. — Не было времени на предупреждения.

Чейсон скользнул ближе. На его лице было написано восхищение.

— Благодарю вас, мадам, — произнес он, грациозно склоняя голову. — Я обязан вам жизнью.

В фантазиях Венеры у нее всегда для таких моментов находился безупречный и мгновенный отклик. А в реальности она сказала:

— Ой, даже и не знаю.

Он засмеялся.

Затем протянул руку.

— Идем. Нам потребуется объясниться с местной полицией.

Венера вспыхнула и отпрянула. Нельзя, чтобы ее застали здесь — не говоря о скандале, отец станет задавать слишком много вопросов. Только что добытые бумаги могут привлечь его внимание, и тогда она все равно что мертва.

— Не могу, — сказала она и, повернувшись, изо вех сил оттолкнулась от угла.

Она слышала, как он кричит ей «Постой!», но Венера не останавливалась и не смотрела назад, пока не пролетела сквозь три людных рынка и не юркнула сквозь пять узких проулков между готовыми вот-вот столкнуться зданиями. Она осторожно пробралась обратно во дворец и переоделась в караулке, пока подкупленный ей страж нервно ожидал снаружи.

В следующий раз она увидела Чейсона Фаннинга спустя две ночи, на официальном балу. Много позже он рассказал ей, что был настолько изумлен, узнав ее, что удивление вытеснило все мысли о новом договоре с Хейлом, который он праздновал. Конечно, выражение на его лице было уморительным.

У Венеры были свои резоны улыбаться, поскольку она узнала, кто пытался прикончить этого приятного молодого адмирала. Танцуя с Чейсоном Фаннингом, она обдумывала выбор конкретных выражений для противоборства с отцом. Она уже знала, чего попросит у него в обмен на ее молчание насчет его некоролевского происхождения.

Так впервые в своей юной жизни Венера Фаннинг начала примеряться к существованию вдали от интриг и жестокости Двора Хейла.

Глава 4

С крыши Нации Лириса вверх уходил толстый трос. Венера покосилась на него, потом на мушкетоны в руках солдат. Другой мушкетон, еще больше, был закреплен на поворотной оси под небольшим козырьком неподалеку. Должно быть, это то проклятое ружье, которое продолжало стрельбой будить ее по утрам.

Ни одно из древних ружей не выглядело особенно точным. Она, вероятно, могла бы спрыгнуть с крыши и бежать... но куда же бежать? Велик шанс, что ее перехватят какие-нибудь соседи, еще похуже здешних обитателей.

Она решила — в десятый за сегодня раз — набраться терпения и посмотреть, что случится. На Лирисе никто вроде бы не собирался немедленно ее терзать. Лучшей стратегией для нее будет поиграть в их игры, пока не придет момент, когда будет можно сбежать.

— Теперь обратите внимание, — ныл Самсон Одесс. Маленького человечка с рыбьей физиономией ей вчера представили, как нового босса. Сама идея простолюдина, отдающего ей приказы без возможности подкрепить их непосредственной угрозой, поразила Венеру как своей причудливостью, так и смехотворностью. Пока что она выполняла его просьбы, но Одесс, похоже, почувствовал, что она не воспринимает его всерьез. По мере того, как утро медленно перетекало в день, он становился все более нервным.

— Это наша дорога жизни к Малому Спайру, — сказал Одесс, похлопывая по тросу. Венера видела, что он стоит на низенькой платформе, в центре которой угловатая машина сжимала трос в больших зубчатых колесах. — Посредством этой машины мы можем подниматься в город наверху, где каждую неделю устраивается Великая Ярмарка. На Ярмарку являются посетители отовсюду из Вирги. Священная обязанность торговой делегации — обеспечить Лирису наибольшие выгоды в торговле. — Пока он говорил, из люка на крыше вынырнули остальные члены делегации. Четверо тяжеловооруженных мужчин оцепили железный ящик, в котором, по всей вероятности, хранились вишни с вынутыми косточками. По бокам от стражей стояли двое мужчин и две женщины; женщины, как и Венера, в вуалях и одеты в церемониальные платья из прекрасно полированного серебра, инкрустированного алой эмалью.

— Гравитация там, наверху, та же, что и здесь внизу? — спросила Венера. Если она составляла стандартное g, они не смогут пошевелиться.

Одесс решительно потряс головой.

— Вы можете прикинуть угловую скорость отсюда. Мы скинем наше тяжелое облачение и наденем городскую одежду, как только окажемся наверху.

— Почему не сменить их тут, внизу? — озадаченно спросила она.

Одесс вытаращился на нее в изумлении. Он точно так же пялился вчера, когда его только что представили. Мосс привел Венеру в офис Одесса — чулан-переросток, который заставил ее задаться вопросом: исключение ли тут сорочий стиль Диамандиса, или скорее правило? Одесс многие годы, возможно, всю жизнь набивал крохотное пространство безделушками и обломками, которые, скорее всего, имели смысл лишь для него одного. В чем важность этого непарного башмака, водруженного, словно трофей, и удостоенного собственной маленькой ниши в стене? Мог бы кто-нибудь прочесть поблекший текст на сертификатах за его стулом? Кто скалится из полутьмы над головой — какая-то абстрактная композиция или мумифицированные останки неизвестного животного? Повсюду стояли стопки книг, а за свернутым тюфяком пошатывалась трехфутовая горка посуды.