Страница 5 из 6
Не ожидая конца скачек, глашатаи объявили, что начинаются состязания по борьбе. На поединок вызвался с казахско-калмыцкой стороны казахский богатырь по имени Байкал. Огромный великан, выполняя выдох, напрягся, поднимая обе руки вверх. Из его гортани непроизвольно вышел звук «хе-ех-ех!», и надулись все мышцы на руках и на ногах. Всем было ясно, что он наводит страх на своего будущего противника. На поединок с ним из кыргызов вышел борец Кекжору, сын племени окчо. Не стал он напоказ выполнять разного рода движения, а пошел прямо на противника. Борцы схватились. По степени ловкости Кекжору намного превосходил Байкала. С молниеносной быстротой он поднял Байкала над своей головой и бросил его на землю, чтобы Байкал коснулся земли на лопатках. Когда Байкал завалялся на земле, Кекжору выпрыгнул, поднимая руки вверх, и обежал вокруг Байкала. Через некоторое время Кекжору помог Байкалу подняться и прокрутились они на месте вдвоем, что означало отсутствие обиды со стороны Байкала на победителя. Дальше желающих состязаться в борьбе богатырей вообще не оказалось у противоборствующих сторон. У организаторов праздника не осталось другого выхода, кроме как объявлять состязания на игру эр-сайыш.
На игру эр-сайыш от калмыков и казахов попросилась выйти на поединок дочь аксакала Карача, Сайкал, что беспокоила Манаса всю ночь в его воображении. Когда она вышла на своем неспокойном скакуне Сарыбуурул на середину поляны, где должен был проводиться поединок, казахско-калмыцкая сторона возликовала:
– Сайкал! Сайкал! Са-ай-ка-ал!! – гудела толпа.
Грозное копье в руках девицы заиграло, завертелось и кружило как осиное жало, наводило и нагоняло страх в сердца джигитов кыргызской и уйгурской сторон.
– Сай-ка-ал!!! Сай-ка-ал!!!
Эхо многотысячной поддержки девушки покрыло всю городскую окраину. Казалось, что сила духа всех народов противоборствующей стороны вселилась в одну воинствующую красавицу.
Кутубий посмотрел на Манаса. Манас был ошарашен действиями девицы Сайкал. Никак не ожидал, что девушка, которая вчера вечером всем напоминала о нежности и приятной хрупкости, сегодня решила противостоять грубой силе, используя ту же грубость ради чести своего народа.
– Сай-ка-ал!!! Сай-ка-ал!!!
Имя богатырши пронеслось в пространстве уже как угроза, принижающая достоинство другой стороны. Кутубий почувствовал на себе множество взглядов своих чоро, требующих разрешения выхода на поединок. А то возгласы «Сайкал!» другой стороны уже слышались как оскорбление. Это имя девушки, молчание со стороны кыргызов означало, что все джигиты боятся выхода на поединок с ней. Кутубий покачал головой, что было запрещающим знаком для всех желающих сразиться с девушкой, ибо он заметил во взгляде Манаса беспокойство за судьбу девицы, что заставило Кутубия выждать решение самого Манаса. С одной стороны, Манас был доволен тем, что все его чоро решили, что выход на поединок должен быть утехой для него и только он должен решиться на сражение с девушкой. Весь народ смотрел на него.
– И с бабой сражаться приходится самому, – Манас подмигнул Кутубию, который дал знак, чтобы подали коня Манасу. Мажик быстро подвел скакуна по кличке Аксаргыл, ибо Аккула принимал участие в больших скачках. Манас сел на Аксаргыл и подправил свои доспехи, ожидая, что ему подадут Сырнайзу.
– Ман-ас! Ман-ас! – народ завопил с восторгом, что на поединок выходит сам молодой хан кыргызов.
– МАН-АС! МАН-АС! МАН-АС! МАН-АС! – кричала толпа.
«Асман! Асман!», – послышался уран кыргызов девице Сайкал. Ей стало ясно, что со стороны кыргызов на поединок выходит сам Манас, имя которого в устах народа как уран, послышался как «Асман», что означало «Небо». «Вот оно что, имя Манас в уране звучит как «Небо», значит, народ возносит его как Тенгир», – подумала Сайкал. – Хорошо, что выходит на поединок сам Манас, – решила Сайкал, – отомщу за Текес-хана, за Куяса и за беспокойство народа моего. Сегодня я убью вашего Манаса. Кыргызы! Упадет ваше небо над головой! Наступит для вас вечная тьма!» Комок злости превратил Сайкал в кулак мщения, смерть Текес-хана и Куяса для нее стала народной бедой. А кто принес эту беду, они должны быть наказаны. Так она думала, напрягаясь от торжествующего гула кыргызов. Праздник, в котором она принимает участие, превращая ее в героиню, стал для нее поводом утоления жажды мщения. Она забыла или не понимала суть настоящего праздника. Она не понимала, что этот праздник проводит ее народ и что этот праздник – и ее праздник тоже.
Манас был воодушевлен ликованием своего народа и не торопился на состязание. Сырнайза уже крутилось в его руках. Самое главное, что ему хотелось, выполнено. На поединок с девушкой вышел он сам, а не какой-нибудь богатырь без жалости, которому нужна только награда за победу. Она в этом состязании немалая. Манас направил своего Аксаргыл на исходное место, где начнется нападение на противника. Где можно ударить пятками ног по бокам коня и помчаться навстречу своей награде. На этот раз Манаса вообще не интересовали награды. Его угнетала мысль о том, как сообщить этой воинственной девушке о своих чувствах, о том, что она ему нравится, и попросить ее выйти за него замуж. По правилам игры, один из участников состязания должен быть повержен. Этой участи Манас в данное время не желал никому. Что делать? Пока Манас думал, он уже оказался на исходном месте. Манас погнал Аксаргыл, кто стрелой понесся в сторону Сайкал. Она тоже уже мчалась в сторону Манаса, чтобы разрушить небо над кыргы-зами, чтобы нагнать на них вечную тьму. Манас отбил копье Сайкал. Она пронеслась на Сарыбууруле рядом. Приятный женский запах заставил трепетать всю душу Манаса. Он приблизил Сайкал к нему еще больше, теперь и запах девушки казался ему родным запахом. Как ей сообщить, что она нравится ему? Его бездействие в состязании, может быть, подскажет ей, что он не хочет, чтобы ей было больно? Вряд ли она поймет, она может воспринимать это как издевательство. Аксаргыл развернулся. Манас увидел, что и Сайкал тоже развернула своего Сарыбуурула. «Придется еще раз отбить копье девушки, – подумал Манас, начиная бить пятками по бокам Аксаргыл. – Что же делать? – вопрошал в мыслях он, отбивая копье девушки. – Если сбить ее с коня, она будет опозорена, чего не хочется. О-о, Тенгир мой!» – простонал он. И в это время промелькнуло решение, когда он разворачивал Аксаргыл обратно на очередную схватку с девушкой. Отбивая левой рукой еще раз копье девушки, Манас кулаком правой руки ударил ее под дых. Ему самому стало обидно за нее, он почувствовал, что у нее прихватило дыхание. То, что задумано, получилось. Сарыбуурул, почувствовав отсутствие управления своими действиями со стороны хозяйки, смело помчался в сторону толпы казахов и калмыков и скрылся среди множества всадников. Никто ничего не понял. Многие спрашивали у Сайкал, что же с ней случилось такое, что она решила сбежать с состязания. Она не могла ответить. Она сама не понимала, что же с ней произошло такое, отчего она не могла на некоторое время ни дышать, ни думать, ни соображать. Почему Манас не бил ее копьем, только отбивал ее удары? Жалел, что ли? Точно. Он не хотел обидеть девушку. Ох, какое великодушие!
Какая-то теплота пронзила сердце девушки. Человек, который недавно был ненавистен, вдруг стал милым для нее. Такого сильного удара Сайкал никогда в жизни не испытывала на себе. До чего сильный парень. Она почувствовала, что он в несколько раз превосходит ее в силе. Если бы он захотел, он бы сразу сбил ее с лошади и обладал бы наградой в девяносто лошадей и девять верблюдов. Его награда не интересовала. Что же его интересовало? Может быть, он влюбился в нее? Все может быть. От такой думы опять какая-то теплота нагрела грудь девушки. Она теперь уже с любовью посмотрела на Манаса, который в настоящее время на своем скакуне Аксаргыл направлялся в ее сторону.
– Сай-ка-ал! – крикнул Манас. – Выходи на поединок!
– Сай-ка-ал!!! – заорала толпа. – Сай-ка-ал!!! Выходи!!!