Скрежет ручки в залитой вином комнате

Передо мной оказалось некоторое число незнакомых мне личностей, по большей части мои ровесники, но были и персоны помладше. Никто из них, видать, не интересовался литературой, меня снова никто не узнал, и это радовало. Я уже ненавидел их рожи только за то, что они были рядом, хотя и прекрасно понимал, что кто-то из них мог оказаться здесь чисто случайно, как и я. В их числе был чувак с колонкой в руках, на вид ему было лет семнадцать, а из этой ссаной колонки доносились звуки пердёжеобразного типа, через которые едва слышался голос исполнителя, который хуй знает о чём «читал» или «зачитывал». Наверняка, о полной бессмыслице. Современная музыка всё больше напоминала современную литературу: ты используешь много слов, но все они ни про что, только сотрясание воздуха, убийство деревьев и загрязнение бумаги и человеческих умов впустую. Зато качает, а?

— Эй, друг, выключи эту херню, пожалуйста, — попросил я фаната деградации.

— С чего бы вдруг? — с наглой и возмущённой мордой ответил мне он.

— С того, что не всем тут хочется слушать подобную хуету.

— Не хочешь — не слушай, а мне не запрещено законом слушать музыку, — он наверняка представлял себя героем революции, топящем за соблюдение законов. Проблема в том, что такие пособники законности никогда не подумают о человеке, им важнее законы, да и только совпадающие с их личными интересами и хотелками. Когда законы идут вразрез с их желанием, то они без каких-либо зазрений совести забывают о существовании оных.

— Помимо тебя здесь есть и другие люди, так что уважай интересы остальных.

— Я свободный человек, что хочу, то и делаю.

— Оно и видно, какой ты свободный: сидишь в тюрьме на колёсах. Знаешь, один умный человек как-то сказал: «Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека». Иммануил Кант, слыхал о таком?

— Отъебись, чувак, — он уставился в пол, слушая своё говно и переписываясь с кем-то в телефоне. Я подошёл, вырвал из его рук колонку, что издавала блевотные звуки, и выкинул в открытую форточку из автобуса. — Ты охуел?! Ты, блять, совсем охуел?! — он уставился на меня, встал и подошёл вплотную.

— Что хочу, то и делаю, чувак. Извини, но я свободный человек. Или ты хочешь с этим поспорить? — он выглядел явно слабее меня физически, так что вряд ли бы осмелился броситься (не видя этого, я не позволил бы себе такую дерзость; да, я трус, и что?).

— Уёбок! — он кинулся к окну и стал смотреть туда. Кажется, эта херь упала на голову одному из полицейских, так что они мигом разозлились. — Отдайте мне! Это моё! — кричал он им, но они только хотели его отпиздить. Ему повезло, что они были заняты, так что колонка улетела в неизвестном направлении. Парниша обернулся и стал с тяжестью и ненавистью во взгляде смотреть на меня. — Ты мне новую купишь, сучезла!

— Да хоть десять. Жаль, что тебе и тебе подобным нельзя ум купить, а то я бы не поскупился.

— Тебе пиздец, чувак! — грозился он мне, набирая что-то кому-то там в телефоне.

— Окей, только смотри, чтобы проблем больше не стало, свободный человек.

— Пизда тебе, сука!

— Давай, давай, сопляк, собирай толпу идиотов на одного меня, — и ведь он впрямь собирал, я в этом нисколько не сомневался. У поколения, следующего за моим, напрочь отсутствуют ощущение границ, мораль и хоть какие-то понятия о чести. Они с пеной у рта готовы кричать о законах, но при этом могут толпой в десять человек избить одного, поставить его же на колени и/или помочиться на бедолагу. Кричать о деградации общества и при этом самим деградировать — вот их залог. Даже самая последняя грязь нашего поколения с трудом могла бы себе позволить что-то такое. Но я уже говорю как старик, коим в голове и являлся.

Мне же не оставалось ничего, кроме как позволить себе ещё большую дрянь — нужно было позвонить кому-то, кто мог меня выручить. Я ненавидел просить кого-то о чём-либо, ведь тогда ты неформально становишься должником. Пускай люди говорят, мол, «да ладно, не думай об этом», но внутри они чувствуют твою перед ними обязанность, да и я чувствовал то же самое. Есть даже такой психологический приём, чтобы подружиться с человеком — просто дать взаймы, но эта тема для другого разговора. В тот момент нужно было связываться с тем, кто был максимально заинтересован в помощи мне, отстаивая исключительно свои коммерческие интересы. Я также ненавидел подобного рода людей и пытался не окружить ими себя, однако они сами появились в тот момент, как дьявольская тетрадка сделала меня популярным писателем, поэтому стоило воспользоваться ситуацией. Вскоре в телефоне раздались гудки, пытающиеся связаться с Лукой.

— Да, Сергей? — послышался знакомый голос хитрого засранца.

— Смит, я в Аду, тут много чертей, они страшно тупые и молодые, — в этот момент многие сидящие в автобусе недобро оглянули меня. — Обычно первое бывает результатом второго, но не всегда…

— О чём ты говоришь? Опять напился?

— Лучше бы напился до белочки, но нет, мне повезло куда меньше.

— Да ты можешь нормально сказать, что с тобой произошло? Опять…