Скрежет ручки в залитой вином комнате

С утра я решил хоть немного проспаться, потому улёгся на диван и проспал до самого вечера. Сценарий был готов: я добавил несколько новых фактов, взрывов и острых моментов, но в целом всё описал так, как это было со мной. Когда проснулся, то долго не мог понять, что делать: позвонить ли Анюте или нет. На четверть обгоревший лист с надписью лежал на столе, страх подступил к моей голове. Страх того, что желание может сбыться. Но так как Анюта так и не звонила, то я пытался побороть эти дурные мысли (вместо того, чтобы просто позвонить и узнать — как же люди любят всё усложнять). Взяв телефон, я набрал Леонида Утырского. После долгих гудков он наконец-то взял.

— А? — послышался высокий визг в телефоне.

— Это Сергеев.

— Кто?!

— По поводу сценария.

— Какого нахуй сценария?

— Фильма, который ты собрался, вроде как, снимать.

— А, ну да. Что там? Ты сделал всё, что я сказал? — этот придурок едва вспомнил о фильме, и то с моей помощью, а теперь ещё что-то требовал.

— Кажется, да.

— Приезжай ко мне, я пришлю адрес. Отбой.

И ведь прислал же. Я скинул файл на дежурную флешку, вызвал такси, после чего поехал куда-то в Москву, недалеко от центра. На всякий случай взял документы на новую квартиру и ключи от неё. В этот раз попался разговорчивый таксист. Хоть я и терпеть не могу разговаривать с незнакомыми людьми, но беседу поддержать могу, чисто из вежливости.

— Знаешь, — «обожаю», когда ко мне на «ты» сразу с первых слов, — щас обещают дожь, так не хотелось бы. Я на даче только огурцы посадил, а щас, если сильно ливанёт, может всё в один момент просраться.

— Ужасно, да. Не знаю, что может быть хуже даже.

— А ещё устал как собака, работаю без выходных практически. Заебался прям.

— Кому на Руси жить хорошо?

— Кому, кому: уёбкам из правительства, олигархам и прочей свите приближённого к царю.

— Я, слава Богу, не был в их кругах и сказать не могу, хорошо ли там живётся или нет.

— А как же? Денег до пизды, всё есть, как же плохо жить в такой-то ситуации?

— Много денег не приносят счастья. Ну может он купить там себе что-то дорогое, а толку? Платить миллионы за кровать, особняки и прочую ерунду, чтобы просто жить чуть комфортнее, нежели кто-то ещё. В целом, что я сплю на диване, что он на своей сраной кровати за миллион — смысл один, ему чуть мягче просто.

— Но лучше же ему, а? — у таксиста появился злобный оскал при разговоре о любимых народом чинушах. Я относился к этому спокойно.

— Да насрать, если честно. Он, быть может, страдает там, в деньгах своих. Все мы любим другую жизнь до тех пор, пока не приходится сталкиваться с дерьмом, ею порождённым. Если он не знает, что в своей жизни делать, кроме как деньги зарабатывать — которые он, кстати, потом даже не будет знать, куда девать — то у меня на моём диване есть хотя бы какая-то цель. Можно назвать это даже смыслом жизни.

— Это чем же это ты таким занимаешься?

— Пишу книги.

— А, ну это многие в наше время делают. Помню, в молодости, когда чуть помоложе тебя был, сам стихи писал. Думал, заработаю на этом бабок и славы.

— Судя по всему, план не сработал.

— Ну да, хы-хы, — какой же у него был местами противный говор, я едва терпел.

— А я вот пишу дальше.

— Чё пишешь?

— Проза, о том, о сём. Так, в стол пишу, особо не распространяюсь.

— Понятно. Так денег не заработать.

— А мне и не нужно.

— Это как? Всем бабки нужны, нет?

— Мне не особо. Просто приятно иногда постучать по клавиатуре, выложить свои мысли на бумаге, а потом читать, что из этого выйдет. По-моему, иногда бывает очень даже недурно.

— А чего ж не продашь тогда?

— Не знаю. Мне кажется, популярным мне не стать.

— Почему?

— В целом, чтобы стать писателем, не нужно иметь ничего за душой — это как раз про меня. Чтобы стать популярным писателем, нужно уметь угодить публике, которая та ещё проститутка в плане вкуса (сегодня в моде одно, завтра другое). Я, правда, так и не понял до сих пор, что нужно уметь, чтобы стать хорошим писателем…

— Во говоришь; теперь верю, что пишешь. Эх, знаешь, у меня самого есть пара мыслишек умных.

— Это каких-таких? — мне аж стало интересно, о чём «умном» он мог думать.

— Да вот люди глупые, в храмы ходят, молятся Богу своему, а он не хочет никак помогать.

— В свете последних тенденций нападок на храмы не удивительно, что такие умные мысли появляются.