Страница 21 из 108
— Дайте ещё один пакет, пожалуйста! — крикнул ему я.
— Да, да, вот, конечно, возьмите.
— Спасибо! До свидания.
— Сергей Сергеевич, а вы… — я уже не слушал и ринулся к выходу. Повсюду звучало моё имя, на меня смотрели много людей, но я в тот момент любил тех, что предпочли мне горячую курочку в панировке.
Наконец я вышел на улицу, после чего решил спрятаться где-то в переулке. Проделав во втором пакете дырки для глаз и оторвав ещё часть для рта, я надел его на голову, лишь бы меня не отвлекали от заветной жрачки. Но так уж получилось, что и насладиться в полной мере едой у меня не получилось — я обдумывал случившееся со мной в попытках поесть. Мысли были разные, и я даже стал задумываться, что для меня было противнее: сидеть в дорогущем ресторане со Смитом и Пэдуардом, готовыми мне хоть жопу поцеловать, лишь бы им деньги давал, или стоять в толпе фанатевших от меня людей, которые ни пройти, ни поесть мне не давали (стало понятно, почему знаменитые люди едят в дорогих местах). В первом случае я сидел в обществе лицемеров и моральных уродов, которые готовы были терпеть все мои капризы ровно до тех пор, пока на счету у меня была кругленькая сумма денег, так что там я мог диктовать свои условия. Во втором же случае люди пытались обратить на себя внимание хоть чем-то, о чём-то меня попросить и так далее, совсем забывая о моей личной жизни: я должен бросить всё, все свои планы и идти на день рождения чьей-то там подруги, поцеловать в губы чью-то жену, написать лично в соц. сетях какому-то абсолютно незнакомому мне человеку «Эй, ты классный», потому что у него депрессия. И в обычном случае я сделал бы это, но тут нужно либо бросить всё и открывать своё общество благотворительности, либо попросту отказывать всем, дабы не обидеть своей выборочностью, но обидеть своим отказом. Как всё это было странно: когда я был обычным человеком, никто с такими просьбами ко мне в жизни не подошёл бы, потому что «хер его знает, кто это». Но когда ты известен, то тебе предлагают сделать что-то для кого-то, а ты задаёшься вопросом «хер его знает, кто это», то, почему-то, это становится обидным. Двойные стандарты общества, в жопу его.
Идиотским мне показалось и то, что люди считали чуть ли не каждое слово, исходившее из моих уст, шедевром, и я мог говорить всё, что угодно, а те под давлением авторитета согласились бы как миленькие. Конечно, если не затрагивать табуированные темы, всем миром признанные дрянью и гадостью. В любом случае, это был неприятный опыт, захотелось выпить и расслабиться, но в кармане уже сотый раз звонил телефон. Я доел, облизал пальцы и поднял трубку.
— Да?
— Да что же ты творишь такое?! — кричал Лука.
— Мне стало плохо. И сейчас мне плохо. И вечером, кажется, всё будет только хуже, Смит. Я больше не писатель, а постер и мешок денег!
— О Матерь Божья… не неси ерунды, Сергей. Ты где сейчас?
— Я на Никольской, жру курочку из КиЭфСи.
— Отлично! Жди там, я скоро подойду.