Пороги безмолвия

— Как ты меня нашел?

— По карте мародёров, представь себе, — Том потряс у него перед носом сложенным в несколько раз листом пергамента, — ты умудрился расположиться на самой границе леса, так что я еле смог тебя разглядеть — ты то появлялся на карте, то исчезал, балансируя на самом краю.

— Что ты здесь делаешь? — никак не прокомментировав эту тираду, спросил Гарри.

— Решил прогуляться после отбоя, — ядовито процедил Арчер, он всё ещё выглядел сердитым. — А ты что подумал?

— Нет... я хочу сказать, зачем ты пришел? — помедлив, поправился Поттер. — В смысле, раз ты видел меня на карте, значит, я был в школе, и со мной ничего плохого не случилось... и все такое...

Том взглянул на него как на идиота:

— И правда, с чего мне волноваться, что ты посреди ночи, один торчишь на границе Запретного Леса, и возможно именно в этот момент тебя доедает какой-нибудь особенно «очаровательный» его обитатель, или... — он вдруг оборвал свою ядовитую речь и принялся с нервирующим вниманием вглядываться в лицо лучшего друга: — Ты что, плакал?

Поттер торопливо отвернулся.

— Нет! С чего вдруг?!

Слизеринец шумно выдохнул и, бросив на землю мантию-невидимку, уселся рядом с лучшим другом.

— Может быть, ты поделишься со мной последними сплетнями? — колко предложил он. — А то за последние пару часов, я как-то отстал от жизни, похоже. Снейп там тебя с перекошенным лицом разыскивает, ты тут рыдаешь в Запретном Лесу...

— Я не рыдаю!

— Подробности! — потребовал Арчер.

Гарри выдержал долгую, обиженную паузу и, наконец, буркнул:

— Мне просто нужно было подумать.

— О чем?

— Обо всём.

— Гарри...

— Слушай, я, правда, не хочу говорить об этом, — Поттер поморщился, даже он слышал истеричные нотки в собственном голосе, не говоря уж о том, что он говорил в нос.

Не удивительно, что после его слов Том абсолютно уверился в том, что случилось нечто ужасное, и никто не посчитал нужным рассказать ему об этом.

— Гарри, ты знаешь, как я ненавижу эту твою привычку скрывать что-нибудь важное, — процедил он.

— Том, — Гарри вдруг почувствовал, что у него совершенно не осталось сил на споры, — пожалуйста, — с мольбой в голосе произнёс он, — я не хочу сейчас говорить об этом.

Том с беспокойством разглядывал лицо лучшего друга, вся его злость испарилась без следа.

— Ты начинаешь меня пугать, — признался он.

— Я сам себя пугаю, — безрадостно рассмеялся Поттер.

— Это из-за письма? — попытался угадать Арчер.

— Что? — слизеринец недоуменно моргнул. — Какого... ах... ну, да...

Он и забыл о том несчастном письме, с которого началось это безумие. Какая теперь разница, в какие игры играет Гравис? Как оказалось, всё это уже не имеет смысла. Тот яд убил Гарри на первом курсе, просто смерть наступит несколькими годами позже. Когда лучший друг опять впал в молчаливую задумчивость, Арчер снова начал злиться. Что, к чёрту, там случилось?!

— Что тебе сказал Снейп? — спросил он.

Гарри хмыкнул и покачал головой.

— Проблема не в том, что он сказал, а в том, чего НЕ сказал, — он с болью посмотрел на лучшего друга, — ты был прав.

— Я всегда прав, — Том не удержался от самодовольной усмешки, — в чем именно на этот раз?

— Им нельзя было верить, — прошептал Поттер и отвернулся, его друг непонимающе нахмурился, пристально его рассматривая.

Гарри что-то узнал. Что-то такое, отчего в зеленых глазах застыло абсолютное отчаяние. Арчер знал его с самого детства и никогда, ни разу не видел, чтобы тот плакал. Что же так сильно выбило его из колеи? Том снова мысленно проследил очерёдность событий. Гарри искал Снейпа. Снейп был в больничном крыле. Чтобы Гарри ни узнал, с этим как-то был связан их декан и школьная медсестра. Гарри сказал, что им не стоило доверять. А в чём именно, помимо письма, которое определённо здесь было ни при чем, Гарри доверился Снейпу? Ответ пришёл мгновенно.

— Они что-то узнали о твоих стихийных выбросах, — слизеринец не спрашивал, а утверждал, его друг в ответ только кивнул, даже не удивляясь тому, как быстро он во всем разобрался. — Что они тебе рассказали? — осторожно спросил Том, пытаясь представить себе возможные варианты событий. Неужели то, что узнал от них Гарри, было так ужасно?

— В том-то и дело, что ничего, — прошептал тем временем Поттер. — Я случайно их подслушал. Они не собирались мне рассказывать.

— Рассказывать что? — Том почти подобрался к истине и его голос зазвучал настойчивее.

— Что творится с моей магией, — Гарри с сомнением смотрел на лучшего друга, явно не зная, стоит ли ему говорить правду.

— Гарри, ты меня с ума сведешь своими недомолвками! — взорвался Арчер. — Что такого они могли от тебя скрывать, что ты сам не свой? Хватит уже мямлить, как хаффлпаффская первокурсница. Ты можешь сказать прямо?!

— Я умираю, ясно тебе! — неожиданно громко рявкнул Гарри и тут же с шумом втянул носом воздух, когда впервые произнёс это вслух. Сейчас, в тиши ночного леса, это признание прозвучало для него, как приговор. — Я умираю, — уже тише повторил Поттер, пытаясь свыкнуться с новой реальностью. — Однажды эти стихийные выбросы меня прикончат, — он со страхом и злостью посмотрел в глаза лучшего друга: — Доволен?!

Выражение лица Арчера совершенно не изменилось, и Гарри даже не мог понять, о чем тот сейчас думает, что чувствует. Казалось, он молчал целую вечность, глядя куда-то мимо друга, пока, наконец, очень тихо не спросил:

— Почему?

— Моя магическая кора разрушается, — через силу пояснил мальчик. — Однажды она совсем исчезнет, и... — он горько усмехнулся, — моя собственная магия меня убьёт.

— И сколько времени они тебе дали?

На этот раз Гарри очень долго не отвечал, с ожесточением вырывая из земли сухие травинки.

— Возможно, я не смогу дожить и до восемнадцати, — еле слышно сказал он, дыхание Тома на миг оборвалось, прежде чем он снова сделал очень глубокий вдох и медленно выдохнул, словно призывая себя к спокойствию.

— И они не хотели говорить тебе? Ничего этого?

— Представь себе, я подслушал весь разговор, стоя под дверью кабинета Мадам Помфри. Смешно, а?

— До слез, — процедил Арчер, Гарри уловил дрожь в его голосе и медленно повернул голову, взглянув на бледный профиль друга. Губы Тома были сжаты в тонкую линию, а глаза горели такой абсолютной жгучей яростью, что, казалось, светились в темноте.

— Том...

— Помолчи, Гарри, — сдержано велел он, — помолчи минуту.

Гарри послушно закрыл рот, и какое-то время оба слизеринца в тишине сидели бок о бок. Наконец, Том заговорил:

— Я их ненавижу.

— Кого?

— Всех. Чёртовы бездушные ублюдки, — выплюнул Том. — Каждого из них. Я бы своими руками прикончил КАЖДОГО из них. Чистокровные, маглорожденные, тёмные, светлые... весь их поганый мирок я бы развалил по камешку. Я бы превратил всю эту страну в гигантское кладбище. Я НЕНАВИЖУ их.

— Том...

— Но я не сделаю этого, — шептал он, словно в бреду, — не так очевидно, по крайней мере. Я уничтожу их, заставлю их ЖЕЛАТЬ смерти. Вот увидишь, Гарри, каждая тварь в этом мире пожалеет, о том, что сделала с тобой... со мной, с нами. Я уничтожу весь их воображаемый славный мирок. Они будут ползать на коленях, пытаясь собрать осколки своей омерзительной жизни, а я буду смотреть на это.

Повисла тяжелая, вязкая тишина, друзья смотрели друг на друга, словно между ними происходил некий безмолвный диалог, и вдруг Гарри, сам того от себя не ожидая, хихикнул. Ледяные щупальца страха, сжимающие его сердце всё это время, потихоньку начали исчезать, оставляя после себя лишь болезненное покалывание. Он гадал, как Тому удавалось так легко возвращать ему желание жить дальше? Он ведь даже не сказал ничего особенного. Только, как обычно, пообещал переубивать всех разом. Хотя дело ведь было не в том, что он говорил. Слова не имели значения. Значение имело лишь то, что он был рядом в трудную минуту. Всегда был рядом. Всё верно. Гарри чуть повеселел. Он не умрет. И с чего это вдруг он начал себя хоронить раньше срока? Ведь с ним Том. Вместе они найдут решение.