Типы лидеров

В парламентских демократиях с мажоритарной (основанной на простом большинстве) избирательной системой влияние лидера на выбор ощущается несколько сильнее, чем в странах с пропорциональным представительством. Последнее делает формирование правительственной коалиции более вероятным, отодвигая электорат еще дальше от вопроса назначения премьер-министра, который решается по согласованию между партиями-партнерами. Кроме того, налицо некоторые признаки того, что влияние личностей лидеров на результаты выборов больше, когда политические разногласия между партиями незначительны. Это заставило двух ученых сделать вывод: «В отсутствие партий на авансцену могут выходить лидеры. Однако, если поляризация партий в будущем усилится, мы рассчитываем увидеть снижение влияния популярности партийных лидеров на результаты выборов»[244]. Те же авторы обнаружили некоторые свидетельства длительного возрастания влияния лидеров на результаты выборов в США и Швеции и небольшой тренд на понижение в Канаде. Однако важно, что их сравнительный анализ не предоставил «однозначных подтверждений правильности гипотезы об общем росте влияния партийных лидеров на результаты выборов»[245].

Влияние лидеров на результаты выборов в Великобритании

Прежде чем обратиться непосредственно к утверждению британского экс-премьера Тони Блэра, с которого начинается данная глава, и его роли в победах на всеобщих выборах в Великобритании в 1997, 2001 и 2005 годах, представляется полезным поместить его в общий контекст выборов, проходивших в послевоенный период (серьезные исследования на основе данных опросов общественного мнения и современных техник интервьюирования за более ранние периоды отсутствуют). Сравнительные оценки избирателями лидеров двух партий, тесно соперничающих друг с другом в предвыборной гонке, иногда могут иметь решающее значение для исхода выборов. Но это случается крайне редко. В послевоенный период единственным лидером, применительно к которому можно говорить именно о такой роли в победах и поражениях своей партии, был Гарольд Вильсон. Возможно даже, что ему удалось сделать это дважды, но лишь потому, что разрыв между двумя основными политическими партиями был минимальным, а его личное превосходство над руководителями консерваторов было особенно очевидным. Впервые это произошло в 1964 году, когда, по данным опросов общественного мнения, предпочтение Гарольду Вильсону перед сэром Алеком Дугласом-Хьюмом отдавало значительное большинство респондентов, а во второй раз – в феврале 1974 года, когда по личной популярности Вильсон намного опережал Эдварда Хита. На выборах 1964 года лейбористы обошли консерваторов всего лишь на 0,7 % голосов с большинством всего лишь в четыре парламентских места. В феврале 1974-го на первых из двух всеобщих выборов, проводившихся в том году, лейбористы получили на 0,8 % голосов больше, но не получили абсолютного большинства в Палате общин[246][247].

Относительно вторых всеобщих выборов 1974 года директор близкого к консерваторам аналитического центра Policy Exchange писал в 2012 году: «С 1974 года ни одному действующему премьеру больше не удавалось увеличить количество голосов, поданных в свою пользу»[248]. Популярность Вильсона, несомненно, сыграла определенную роль в том, что в октябре 1974 года лейбористы смогли получить еще восемнадцать мест в парламенте, но решающей ее не назовешь. В этом высказывании термин «премьер-министр» использован в качестве синонима «политической партии», и как простая констатация факта оно является ошибочным. И далеко ходить за примером не придется: если посмотреть на результаты всеобщих выборов 2010 года, то окажется, что количество голосов, отданных за действующего премьер-министра Гордона Брауна, увеличилось на 6 % только там, где люди голосовали непосредственно за или против него – в его избирательном округе Керколди и Кауденбит[1110]. Использование термина «премьер-министр» вместо термина «партия» – настолько же дезориентирующее, насколько и широко распространенное заблуждение.

Разумеется, политическая партия способна победить на всеобщих выборах, даже если ее лидер менее популярен, чем глава соперничающей партии. Например, когда консерваторы уверенно победили на британских всеобщих выборах 1970 года, опросные рейтинги их лидера Эдварда Хита были намного ниже рейтингов самой партии, а популярность Хита уступала популярности лидера леористов (и премьера на протяжении предыдущих шести лет) Гарольда Вильсона[249]. А когда консерваторы одержали еще более убедительную победу на выборах 1979 года, Маргарет Тэтчер по уровню популярности была далеко позади лидера лейбористов, уходящего премьера Джеймса Каллагэна. Выборы состоялись 3 мая, а по данным опроса, проводившегося 28–30 апреля, Каллагэн опережал Тэтчер на целых 24 пункта. Его личное преимущество за последнюю пару дней несколько уменьшилось, но он по-прежнему значительно опережал Тэтчер, при том, что его партия шла к поражению[250][251]. Схожие примеры существуют и в других парламентских демократиях, в том числе в Австралии с ее вестминстерской моделью. Джон Говард возглавлял австралийскую Либеральную партию (эквивалент британской Консервативной партии, несмотря на название), когда она четыре раза подряд побеждала на выборах в период 1996–2004 гг. В двух случаях, в 1996-м и 1998-м, оппоненты Говарда, лидеры лейбористов Пол Китинг и Ким Бизли соответственно, опережали его, по данным опросов, по показателю лидерских качеств[252].

Так как же быть с утверждением Тони Блэра о том, что он три раза подряд побеждал на всеобщих выборах? В интервью редактору газеты «Financial Times» в 2012 году он говорил: «Иногда по тону СМИ можно подумать, что я три раза проигрывал на выборах, а не побеждал…»[253]. На самом деле журналистам, как и многим другим, более свойственно не раздумывая соглашаться с его настойчивым утверждением, что это прежде всего его победы, а не сомневаться в этом. В своем исследовании о партийных лидерах и всеобщих выборах в Великобритании политологи Джон Бартл и Айвор Кру показали, до какой степени стало общепринятым иллюзорное представление о первоочередном значении фигуры руководителя партии для исхода выборов, не в последнюю очередь и в случае Блэра. Кру (бывший проректор Университета Эссекса, а ныне глава Университетского колледжа Оксфорда) и Бартл пишут: «На собственном опыте мы убедились в том, с каким ошеломленным неверием, граничащим с враждебностью, в далеких от науки кругах воспринимается разговор о пренебрежимо малом влиянии личностей Блэра и [Джона] Мейджора на выборы 1997 года»[254].

Несмотря на то что за последние полвека приверженность определенным партиям стала намного менее устойчивой и в Великобритании, и в большинстве демократических стран, избиратели по-прежнему голосуют за политическую партию. На выборах 1997 года главная оппозиционная партия имела сокрушительное преимущество. В подлинно демократической стране правящей партии очень трудно выиграть выборы четыре, тем более пять раз подряд. Несмотря ни на что, консерваторы выиграли их четыре раза, но умонастроения в духе «настала пора для перемен» были слишком сильны, чтобы позволить им сделать это снова. Кроме того, они утратили свою репутацию эффективных экономистов, которая традиционно считалась одной из их сильных сторон. Еще во время премьерства Маргарет Тэтчер в 1990 году Британия присоединилась к европейскому экономическому проекту механизма валютных курсов (МВК), предпринятому в рамках подготовки к переходу на общую денежную единицу. 16 сентября 1992 года стало впоследствии известным как «черная среда». В этот день спекулятивные атаки на фунт стерлингов достигли таких масштабов, что правительству пришлось с позором покинуть МВК. Таким образом, оно получило возможность девальвировать национальную валюту, предварительно подняв процентные ставки до уровня, разрушительного для экономики страны. Джон Мейджор, бывший тогда премьером, позже вполне справедливо заметил: «В тот день пятая подряд победа консерваторов на выборах, и без того выглядевшая маловероятной, кроме случая полного самоустранения оппозиции, окончательно скрылась за горизонтом, если не просто стала невозможной»[255].

244

Sören Holmberg and Henrik Oscarsson, ‘Party Leader Effects on the Vote’, in Aarts, Blais and Schmitt (eds.), Political Leaders and Democratic Elections, pp. 35–51, at p. 50.

245

Ibid., p. 49.

246

John Bartle and Ivor Crewe, ‘The Impact of Party Leaders in Britain: Strong Assumptions, Weak Evidence’, in King (ed.), Leaders’ Personalities and the Outcomes of Democratic Elections, pp. 70–95, esp. pp. 77–78.

247

Наряду с почти бессменным лидером Консервативной партии межвоенного периода Стэнли Болдуином Вильсон был премьером, ушедшим со своего поста исключительно по собственному желанию, а не по воле избирателей или под давлением – мягким или не вполне – партии. Таких случаев было всего два за последнее столетие.

248

Neil O’Brien, ‘The Language of Priorities’, New Statesman, 9 July 2012, pp. 22–25, at p. 22.

1110

Там же; and De

249

David Butler and Michael Pinto-Duschinsky, The British General Election of 1970 (Macmillan, London, 1971), pp. 24 and 64.

250

См.: Ke

251

Масштабы превосходства популярности Каллагэна над популярностью Тэтчер никак не помешали журналистам отзываться о выборах 1979 года как о полном разгроме Каллагэном Тэтчер.

252

Ohr and Oscarsson, ‘Leader Traits, Leader Image, and Vote Choice’, in Aarts, Blais and Schmitt (eds.), Political Leaders and Democratic Elections, pp. 197–198. Интересное соображение о том, что лидеров консервативных партий обычно больше ценят за «компетентность», а левых – за «характер», находит свое подтверждение во многих странах и в различные периоды времени. (Bittner, Platform or Personality, pp. 78–84). В то же время эмпатичность Ховарда, наоборот, оценивалась выше, чем Китинга. (Ohr and Oscarsson, ‘Leader Traits, Leader Image, and Vote Choice’, p. 197.)

253

Интервью Блэра Лайонелу Барберу, ‘Waiting in the Wings’, ft.com/ magazine, 30 June/ 1 July 2012.

254

Bartle and Crewe, ‘The Impact of Party Leaders in Britain’, p. 94.

255

John Major, The Autobiography (Harper Collins paperback, London, 2000), p. 312.