Типы лидеров

В недавней научной монографии Лаури Карвонена о «персонализации» (не путать с «президентализацией») политики приведены данные исследований почти всех наиболее стабильных парламентских демократий мира. Финский политолог не нашел «однозначных свидетельств правильности представления о том, что значение оценки лидера для выбора партии в современных условиях возросло». И вопреки бытовавшим ранее предположениям о том, что люди без выраженной партийной ориентации будут придавать большее значение личности лидера, данные свидетельствуют об обратном[232]. Наиболее выраженную поддержку лидерам оказывают самые преданные партийцы, считающие себя обязанными помогать капитану команды, а говорить о каком-то особенно сильном влиянии лидера на неопределившихся нельзя. В другом недавнем исследовании подчеркивается, что «партийная принадлежность является шаблоном, по которому судят о партийных лидерах и который (в значительной степени) определяет восприятие лидеров избирателями»[233]. То есть если в ходе предвыборной кампании вы уже стали более расположены к германским христианским демократам, австралийским либералам, французским социалистам или британским лейбористам, то, скорее всего, поддерживаете и их лидеров вне зависимости от персоналий.

Лидеры в центре всеобщего внимания, особенно если это действительно внушительные фигуры, – отнюдь не новое явление. Наиболее очевидный пример – легендарное соперничество выдающихся британских политиков девятнадцатого века Уильяма Гладстона и Бенджамина Дизраэли. Тем не менее во второй половине двадцатого века телевидение добавило персонализации политики новое измерение. Такие важные элементы образа партии, как внешний вид и поведение лидера, стали еще более значимыми составляющими предвыборной борьбы. Несмотря на это, телевидение уже почти наверняка не является столь же важным источником информации о соперничающих кандидатах, особенно в большинстве демократий, где вопрос о предоставлении телевизионного времени не решается с помощью денег. Частным случаем являются Соединенные Штаты, где на телевидении существует платная политическая реклама. Многим зрителям, далеким от идеологической борьбы, приходится так или иначе сталкиваться с политической пропагандой в рекламных паузах, правда, только когда они смотрят трансляции, а не запись. Однако в целом резкое увеличение количества телевизионных каналов позволило не вовлеченным в политическую повестку телезрителям уклоняться от зрелища дебатирующих политиков. Намного более важным – и здесь США не являются исключением – стало появление Интернета с его широчайшим выбором возможностей для политической дискуссии и обмена мнениями, не увязанного со взглядами и личностями лидеров.

Хотя ни один серьезный аналитик не будет утверждать, что отношение к лидеру не имеет значения для решения избирателя, «это не так важно по сравнению с «привычными» образом и установками партии, равно как и социально-экономическими факторами»[234]. Таким образом, ни личности лидеров, ни их оценка гражданами не являются главными определяющими выбора и итогов голосования[235]. Результаты исследования, проводившегося на основе данных о выборах в девяти демократических странах за последние пятьдесят лет, свидетельствовали об определенном значении лидеров, но, что неудивительно, более выраженном в странах с президентской, а не парламентской системой. Особенно значительным было влияние лидера на итоги президентских выборов в Соединенных Штатах[236]. Но даже там значение личностей кандидатов и подробностей предвыборной кампании может быть переоценено. Например, представляется заманчивым отнести успехи президентских кампаний двух таких ярких кандидатов, как Джон Ф. Кеннеди (в 1960 году) и Барак Обама (в 2008 году), на счет их личного обаяния. Исследовавший данные социологических опросов соответствующего периода Энтони Кинг не согласен с точкой зрения, что трудной победой над Ричардом Никсоном Кеннеди был обязан «своей молодости, шарму и элегантности в сравнении с не слишком тщательно выбритым и ушлым на вид Никсоном». Кинг считает, что «Кеннеди победил, потому что был кандидатом от Демократической партии, а по итогам этих выборов демократы так или иначе должны были вернуться в Белый дом, поскольку пользовались поддержкой значительного большинства американских избирателей»[237].

Некоторые политические лидеры далеко не настолько важны, как это представляется им самим.

Победа Обамы также пришлась на год, благоприятствовавший кандидату в президенты от демократов. Уходящий президент-республиканец был исключительно непопулярен. Один из специалистов по опросам общественного мнения сострил, что у Джорджа Буша-мл. «рейтинг популярности почти такой же низкий, как у короля Георга III среди колонистов 240 лет назад»[238]. В стране, где деньги значат для выборов намного больше, чем в Европе, демократы, что было очень нехарактерно, обошли республиканцев по объему затрат на кампанию. В своей предвыборной агитации они вполне успешно изображали Джона Маккейна, усиленно пытавшегося дистанцироваться от непопулярного Буша, как повторение пройденного. По результатам кампании, как писалось в одном из серьезных исследований выборов 2008 года, Маккейн «выглядел еще в большей степени Максэймом (от англ. same – то же самое. – Прим. пер.), отчасти потому, что при содействии средств массовой информации демократам удалось лишить его образ черт человека независимых взглядов, заменив их образом действующего республиканского президента»[239]. К концу 2008 года, с первыми проявлениями финансового кризиса, состояние экономики страны тоже не предвещало ничего хорошего для партии, чей представитель проживал в Белом доме на протяжении предыдущих восьми лет. Газета «The Wall Street Journal» описывала состояние американской экономики в последние месяцы 2008 года как худшее за четверть века[240]. Ущерб, нанесенный репутации республиканцев, увеличивало то, что восемь лет президентства предыдущего президента-демократа Билла Клинтона вспоминались как времена бурного экономического подъема. Обама одержал убедительную победу, несмотря на то, что его опросные рейтинги по показателям «лидерских качеств» и «надежности» были не выше маккейновских. Он существенно опережал республиканского кандидата лишь в чуткости[241].

Хотя в президентских системах личность лидера обычно имеет большее значение, чем в парламентских, она, как правило, является далеко не самым главным фактором выбора. Так, исследование президентских выборов во Франции за период между 1965 и 1995 годами показало, что лишь в одном из шести случаев личность кандидата оказала, безусловно, значительное влияние на результат. Это были выборы 1965 года, на которых победил генерал Шарль де Голль. На следующих президентских выборах, состоявшихся в 1969 году, после отставки де Голля в связи с проигрышем на референдуме[242], личность лидера вероятно сыграла важную роль в победе Жоржа Помпиду. Рассуждая о предыдущей победе де Голля, Рой Пирс заметил: «Для того чтобы заставить людей отказаться от поддержки кандидата, за которого они изначально готовы голосовать на основе своих устоявшихся политических взглядов, требуется наличие существенных расхождений в восприятии лидерских качеств. Такие расхождения имели место во Франции в 1965 году»[243].

232

Karvonen, The Personalisation of Politics, p. 102.

233

Amanda Bittner, Platform or Personality? The Role of Party Leaders in Elections (Oxford University Press, Oxford, 2011), p. 73. Тем не менее Биттнер принадлежит к числу ученых, которые делают акцент на важности оценок лидеров, особенно в условиях остроконкурентных выборов. Она замечает, что «в научной литературе сегодня нет единого мнения относительно того, насколько важны лидеры партий как таковые» (p. 139). Однако среди серьезных ученых вряд ли найдется кто-то, считающий, что лидеров можно вообще не принимать в расчет. Тем не менее доказательная научная литература считает, что их роль сильно преувеличивается как большинством политических журналистов, пишущих с позиций персонификации политики, так и многими политиками.

234

Karvonen, The Personalisation of Politics, p. 20.

235

Там же.

236

Sören Holmberg and Henrik Oscarsson, ‘Party Leader Effects on the Vote’, in Kees Aarts, André Blais and Herma

237

King (ed.), Leaders’ Personalities and the Outcomes of Democratic Elections, p. 214. Кинг продолжает: «По большому счету, личность Кеннеди создавала для его партии трудности. То, что он был католиком, стоило демократам значительного количества голосов, особенно среди протестантов-южан». В недавнем научном исследовании американских избирателей делается вывод: «При всей заметности положения отдельных деятелей устойчивой основой американской политической конкуренции являются партии. Политические лидеры приходят и уходят, но партии, их символы, платформы и группировки составляют долгосрочную основу политической системы». См.: Howard G. Lavine, Christopher D. Johnston and Marco R. Steenbergen, The Ambivalent Partisan; How Critical Loyalty Promotes Democracy (Oxford University Press, New York, 2012), p. 2.

238

Цит. по: Kate Kenski, Bruce W. Hardy and Kathleen Hall Jamieson, The Obama Victory: How Media, Money, and Message Shaped the 2008 Election (Oxford University Press, New York, 2010), p. 14.

239

Kenski, Hardy and Jamieson, The Obama Victory, p. 289. Удачный образ «Максэйма» из политической рекламы демократов был подхвачен СМИ. Сотоварищи Кенски отмечают: «Чем больше человек смотрел новости, читал газеты или обращался за предвыборной информацией к интернету, тем более вероятно было то, что он станет воспринимать Маккейна как Максэйма» (pp. 288–289).

240

Там же, p. 16.

241

Dieter Ohr and Henrik Oscarsson, ‘Leader Traits, Leader Image, and Vote Choice’, in Aarts, Blais and Schmitt, Political Leaders and Democratic Elections, pp. 187–214, at p. 197.

242

Roy Pierce, ‘Candidate Evaluations and Presidential Election Choices in France’, in King (ed.), Leaders’ Personalities and the Outcome of Democratic Elections, pp. 96–126, at pp. 124–126.

243

Там же, p. 126.