Авантюристы

Через некоторое время за окном хлестал летний ливень, а будущий отец ходил по комнате, заламывая руки, в ожидании рождения сына.

Тяжёлая дверь открылась и там показалась повитуха.

— Кто это? — Энирд бросился к двери.

— Милорд, — опустила голову женщина. — У вас родился прекрасный сын, но ваша жена, леди Элизабет, скончалась, как только ребенок появился на свет.

— Не может быть! — вздрогнул юноша. — Врача, целителя, мага! Всех сюда!

Вечером с дрожащими руками он сидел в своём кабинете перед стариком. Несмотря на жару на улице тут горел камин, и владельца особняка охватила нервная дрожь.

— Понимаете, — говорил старик, покрывшись от жары потом — я и сам такое вижу впервые. Это очень странное заклятие. Оно лежит на вашем сыне. Это какая-то незнакомая нам магия. Высшая магия. Именно оно поглотила всю жизненную силу вашей жены в момент родов.

— Но, кто это наложил на неё?

— Мне нужно расследовать всё это, — посмотрел на юношу маг.

— Действуйте, мессир!

Ровно через месяц они опять так же сидели в этом кабинете. За стёклами царила чернота ночи, а единственный волшебный светильник обнажал из темноты их суровые лица.

— Ну что, не томите меня! — сжал кулаки юноша. — Кто виновен в смерти моей жены?

— Боюсь вам говорить, милорд, — опустил голову маг. — Но это именно вы!

— Что ты несёшь! — юноша вскочил со стула, ударив кулаками по тяжёлой столешнице. — Да как такое вообще может быть? Я любил Элизабет больше своей жизни!

Да, это было, правда и за последний месяц он сильно постарел. Чёрные локоны поседели, а на молодом лице проступили морщины, и горящие жизнью глаза потухли.

— Это проклятие, что на вашем сыне — оно родовое. И передалось ему от вас, — начал старик. — Вы его источник. Это запретная магия, которую может быть практикуют только эльфы. Я не могу снять заклинание с вашего сына, не убив его. Женщина, которая родит ему ребенка, тоже умрёт. Эта магия связана с жизненной силой. Она забирает жизнь матери, чтобы отдать её ребенку. Это запретная магия. Её боятся с давних времён. Я знал вашего отца, и я умоляю вас. Никому не говорите об этом. Положение вашего рода ещё шатко. Вы ещё не проявили себя как великий маг. Всё что держит нового короля от того, чтобы забрать ваши земли, это слава вашего отца и надежды на вас. Вас не любят при дворе. Если вы опять женитесь и опять ваша жена умрёт, все заподозрят, что что-то неладно. А если узнают, что на вас такое проклятье, то вас убьют и убьют вашего сына, чтобы не допустить его распространения.

Я слышал, вы достроили поместье, милорд. Скажите, что горюете по своей жене и, забрав сына подальше от чужих глаз, уезжайте туда. И никому не говорите об этом проклятье.

Юноша стоял у окна и дрожал, не в силах что-либо сказать. Ночная темнота поглощала его душу. В его глазах застыл немой вопрос «За что, отец?»

Лили проснулась, чёрная карета стояла возле деревенского дома.

— Мы приехали, миледи, — улыбнулся кучер, открыв дверь.

Девушка в белых одеждах вылезла из кареты, неся в руках тяжёлую сумочку. Она стала перед своим домом, и из голубых глаз потекли слёзы. Три года она не была здесь. Она так соскучилась по отцу и матери, по их милому дому, по козам в сарае, по собачонке-дворняжке, по её любимому Тофику. Лили опять захотелось забыть, что она жрица и стать обычной деревенской девочкой, которой была ранее. Будто бы у неё нет никакой силы, и она может просто играть и радоваться жизни.

Но нет…

Что-то незримое, как печать, давило на неё. И она точно знала, что больше никогда не станет прежней. Что та девочка уже умерла, и после того, что с ними случилось дороги назад уже нет. Лилия прошлого исчезла в тот момент, когда её забрали жрецы.

Прочная дверь крестьянского дома открылась, и на пороге показался её хмурый отец, одетый желтоватую майку и свободные штаны.

— Лилия, — подошёл он к ней. — Что ты здесь делаешь? Жрецы искали тебя! Ты должна вернуться в храм!

— И это всё? — она подняла голову, удивлённая таким приветствием.

— Что всё?

— Всё, что ты хочешь мне сказать?

— Да, — открыл рот отец, — что я тебе должен говорить? Ты должна была прилежно учиться и стать жрицей, а не сбегать!

— Пошли внутрь! — Лили обошла его и прошла по каменной дорожке в когда-то любимый дом.

Она вошла в гостиную и заметила, что вся мебель теперь новая. Да и покрывала тоже. Старых ковриков, которые раньше украшали стены широкого зала, теперь не было. А она так их любила в детстве, особенно коврик, где изображалась уточка с утятами на пруду возле камышей.

— Зачем ты приехала к нам? — посмотрела вышедшая из кухни мама.

— Мне что нельзя вернуться домой?

— Теперь соседи доложат жрецам, и они будут думать, что мы тебя покрываем! — заметила женщина.

— Да, какое мне дело до этих жрецов, — выкрикнула Лили. — Я не их пленница, я была ученицей, и они не имеют никакого права держать меня там! Пусть лучше сами бояться меня разозлить!

— Да, что ты такое говоришь! — закричала на неё женщина. — В нашем доме никогда не было таких мерзких речей!

— С сегодняшнего дня я совершеннолетняя, и у меня есть своё права.

— Ты не получишь ничего из наследства! — прокричал отец. — Тебе не достанется ни медяка. Ты негодная дочка!

— Хватит! — открыла сумку Лили и бросила на круглый столик тяжёлый кошель. — У меня сегодня день рождение, и я хотела отпраздновать его в кругу семьи. Но тут никто даже не вспомнил об этом. Я хотела передать вам сто золотых, я это сделала! Если вам нечего мне сказать, нечего у меня спросить, то я поеду назад!

Белокурые братья и сёстры Лили тут же развернули тугие завязки на кошеле и восторженно кричали, игнорируя присутствие Лили, будто бы её не существовало.

— Смотри, золото!

— Так много!

— Вот это да!

Жрица вышла из дому, и её у кареты догнал отец.

— Что ты от нас хочешь?

— Ничего! — бросила она. — Если ты захочешь меня найти, то королевским указом я зачислена в академию магии Арна, — Лили не сказала, что помимо этого она получила вексель на тысячу золотых. — Я обижена, папа. Я очень обижена! Я очень-очень обижена на вас! Я вернулась после трёх лет разлуки и всё что вы можете сказать, мне это то, что я разозлила жрецов! Они и так уже не имеют никакого влияния в стране. И только старые невежи держатся за них. И никто из вас не помнит про меня. Я конечно благодарна тебе, за то, что ты отдал меня учиться в храм. Там я многому научилась, и это было лучшим решением в твоей жизни. Но то, что ты забыл про меня, то, что ты не можешь встретить меня добрым словом, разочаровало меня.

Лили залезла в карету. Отец молча стоял.

— Вперёд! — скомандовала она, и лошади тронулась. Её отец немного постоял, дождавшись пока карета отъедет, а затем пошёл в дом, где семья делила золото. — Едем в столицу! — приказала девушка и расплакалась.

Таким для неё было четырнадцатое июля.

Карета объехала деревню, и вскоре понеслась по мощёной дороге в самое сердце королевства. За окнами пролетали яблочные сады, бесконечные поля и редкие леса. Лили плакала, закрыв шторы, от жаркого солнца.

В длинном коридоре на втором этаже роскошного дворца Грандине царила прохлада. Атэнаис шла вместе со старой подругой, которую встретила по пути сюда, на одной из почтовых станций. Луиза — русая красавица, была довольно знатна, и одной из тех, кто общался с ней раньше.

— Какой огромный дворец, — вздохнула Атэнаис, смотря на старинную мебель и антикварные предметы.

— Да, дворец Грандине — жемчужина севера королевства, — кивнула Луиза.

— Как тебе он?

— Шикарный дворец, и ты Атэнаис — красавица, — она взяла подругу за руки, — отцы лучших женихов страны хотят сватать их за тебя.

— За то я не хочу ни за кого выходить замуж! — хмыкнула рыжая. — Мне хватает, что скоро жениться мой отец.

— И тебе этого достаточно?

— Вполне! — Атэнаис пожала плечами.

— Теперь ты можешь выбирать себе любого жениха. Твой род вновь на гребне волны в истории.