Страница 4 из 17
Когда приехали во дворец, София была уже мертва, Франц Фердинанд умер несколькими минутами позже.
В четверть двенадцатого над Сараево раздался траурный колокольный звон…
(Описание событий 28 июня 1914 г. в Сараево дано на основании: Brook-Shepherd G. Die Opfer von Sarajevo. Erzherzog Franz Ferdinand und Sophie von Chotek. Stuttgart, 1988; Cassels L. Der Erzherzog und sein Mörder. Sarajevo, 28 Juni 1914. Wien-Köln-Graz, 1988.)
Сам по себе факт убийства престолонаследника еще не означал для Австро-Венгрии фатальной неизбежности войны. Франц Фердинанд не был популярен в высших кругах монархии Габсбургов, не пользовался он и благосклонностью императора Франца Иосифа. Ввергать государство в войну из-за его гибели едва ли кто был намерен. Однако уже первые сведения, поступившие из Сараево, свидетельствовали о том, что покушение на Франца Фердинанда явилось результатом заговора, следы которого вели в Сербию. Здесь был затронут престиж Австро-Венгрии как великой державы, и на этот вызов следовало как-то отвечать.
В австро-венгерском руководстве не было единства мнений по вопросу о дальнейших действиях. Конрад фон Гетцендорф настаивал на немедленном объявлении мобилизации, аргументируя это тем, что если Австро-Венгрия незамедлительно не отреагирует и не обезвредит Сербию, она навсегда потеряет свой авторитет на Балканах и ее положение как великой державы будет поставлено под угрозу. Министр-президент Венгрии граф Тисса категорически возражал, указывая, что война с Сербией может повлечь за собой мировой конфликт. Министр иностранных дел граф Леопольд Берхтольд разъяснил Конраду, что вопрос о немедленном объявлении мобилизации не ставится, а графу Тиссе ответил, что непринятие мер против Сербии будет расценено как признак слабости, и затем подчеркнул, что прежде чем предпринимать какие-либо меры, необходимо выяснить мнение своего союзника, то есть Германии.
Граф Берхтольд подготовил текст личного письма императора Франца Иосифа кайзеру Вильгельму II. Император одобрил и подписал. В письме, в частности, говорилось, что в деле об убийстве Франца Фердинанда «речь идет не о покушении одиночки, но о хорошо организованном заговоре, нити от которого ведут в Белград».
Таким образом, уже на первом этапе кризиса, вызванного убийством Франца Фердинанда, решение вопроса о войне и мире было фактически предоставлено Берлину. В Германии же пришли к выводу, что благоприятный момент для развязывания большой войны наступил, и сараевское убийство можно использовать в качестве повода для такой войны.
Если прежде кайзер Вильгельм II неоднократно призывал Вену к сдержанности по отношению к Сербии, то теперь он изменил свою позицию на противоположную. В Берлине сочли желательным подтолкнуть Австро-Венгрию к военному конфликту с Сербией. Поражение Сербии должно было упрочить на Балканах позиции Австро-Венгрии в частности, и германизма вообще, престиж которых там явно пошатнулся после балканских войн. К тому же создавшееся к этому времени общее положение расценивали в Германии как благоприятное именно для такого решения вопроса. В Берлине знали, что Россия сейчас к войне не готова, но в дальнейшем ситуация будет меняться не в пользу Германии. В июне 1914 года статс-секретарь германского ведомства иностранных дел Ягов писал послу в Лондон: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия будет уже боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа, между тем, все более слабеет».
В случае если бы Россия все-таки оказала военную поддержку Сербии и началась большая война, то теперь, летом 1914 года, Германия вступила бы в нее в наиболее выгодных для себя условиях.
Поэтому, получив письмо от императора Франца Иосифа, кайзер Вильгельм II заявил австрийскому послу в Берлине Сегени, что Австро-Венгрия «может рассчитывать на полную поддержку Германии».
Хотя Германия предоставила Австро-Венгрии свободу действий, в Вене по-прежнему не решались пойти на военный конфликт с Сербией. Существовали опасения по поводу возможного вмешательства России, также граф Тисса по-прежнему возражал против развязывания войны. С большим трудом сторонникам войны удалось переубедить главу венгерского правительства.
По словам Н.Н. Шебеко, тогда русского посла в Вене, активную роль в обострении австро-сербских отношений играл в те дни германский посол в Вене Чирский. Он уверял австро-венгерских политических деятелей, что Россия не будет и не может вмешиваться во взаимоотношения между Австро-Венгрией и Сербией, мотивируя это тем, что неподготовленность к войне делает совершенно невероятным активное выступление России. В конечном итоге все это подействовало.
Прошло уже больше двух недель после получения германского ответа, когда, наконец, Совет министров постановил направить в Белград ноту. По существу был сформулирован ультиматум, текст которого австро-венгерский посланник барон Гизль вручил сербскому правительству в 6 часов вечера 23 июля 1914 года. Срок для предоставления ответа был установлен в 48 часов. В случае отказа полностью принять требования ультиматума Австро-Венгрия угрожала разорвать дипломатические отношения с Сербией.
Сербское правительство, ознакомившись с текстом ультиматума, и понимая, что за этим стоит прямая угроза объявления войны, направило в Санкт-Петербург послание с просьбой о помощи, которое было получено русским министром иностранных дел С.Д. Сазоновым утром 24 июля. Также сербский принц-регент королевич Александр телеграфировал русскому государю Николаю II, что Сербия не сможет защитить себя собственными силами и призывал прийти на помощь его стране.
В ответ на эту просьбу император Николай II послал королевичу Александру телеграмму, в которой предлагал направить все усилия к тому, чтобы избежать кровопролития. Если же это не удастся, государь заверял сербского королевича в том, что Россия не останется равнодушной к участи Сербии. В таком же смысле был составлен и ответ министра Сазонова сербскому послу в Петербурге, о чем посол немедленно телеграфировал в Белград.
25 июля за десять минут до истечения срока ультиматума сербский премьер-министр Пашич вручил барону Гизлю ответ своего правительства. Сербия принимала требования ультиматума, состоявшего из десяти пунктов, за исключением пункта 6-го, в котором требовалось произвести судебное расследование против участников заговора, находившихся на сербской территории, причем лица, командированные австро-венгерским правительством, должны были принять участие в розысках, вызываемых этим расследованием. Это и явилось основанием для разрыва австрийцами дипломатических отношений с Сербией. Бегло просмотрев ответ и убедившись, что сербы не принимают ультиматум полностью и безоговорочно, барон Гизль затребовал паспорта, после чего персонал австро-венгерской миссии, к этому времени уже сидевший на чемоданах, в полном составе отправился на вокзал.
Император Франц Иосиф весь этот день ожидал новостей из Сербии. Когда ему в четверть седьмого вечера сообщили, что Гизль выехал из Белграда, император опустился на стул, некоторое время сидел неподвижно и молча, а затем произнес: «Но разрыв дипломатических отношений еще не обязательно означает конфликт».
Однако события уже развивались в силу своей внутренней логики. В Сербии шла мобилизация. Австрийский посол в Германии Сегени телеграфировал в Вену, что в Берлине указывают на существование большого риска, что в случае промедления могут вмешаться другие державы, и настаивают, чтобы Австро-Венгрия срочно атаковала Сербию и тем самым поставила мир перед свершившимся фактом.
Несмотря на некоторое замешательство, вызванное в Вене заявлением российского правительства о том, что Россия не останется равнодушной к участи Сербии, австрийское правительство под влиянием Германии решило идти до конца. Конрад фон Гетцендорф наконец склонил императора к подписанию приказа о мобилизации. Был подписан как приказ о частичной мобилизации против Сербии, так и приказ о всеобщей мобилизации, который пока не оглашался.