Страница 20 из 54
– Сколько? – сам по себе вырвался вопрос.
Я хочу обладать этими шахматами, пускай даже они покроют весь долг де Граммона.
– Три… – начал лейтенант, но его перебил Люмьер.
– Пятьдесят ливров, шевалье, – непреклонно заявил он.
– Сколько? – в изумлении переспросил я. – Это же цена отличного курсе[61].
– Они стоят того. Их делали в Милане, на заказ для Филиппа III Бургундского, а он проиграл их в кости моему отцу, – надувшись, заявил виконт.
Врет, собака… так… пятьдесят… да я еще даже на сотню не набрал. Беру, не торгуясь, добра еще много… компенсирую.
– Хорошо, – согласился я, вызвав кучу положительных эмоций на лицах шевалье и виконта.
Не удержался и поубавил им радости:
– В придачу к шахматам пойдут четыре мешка фуража моим лошадям и вот эта сумочка.
Я выудил из кучи вещей мужскую поясную сумку, расшитую золотом и жемчугом.
Особо радости я не убавил; похоже, они все-таки надули меня порядочно. Да и ладно. Все равно в прибыли.
– Посмотрите на этот арбалет, шевалье. С пятидесяти шагов пробивает насквозь человека в полном доспехе. – Люмьер подал мне арбалет. – Немецкая работа. Всего три ливра.
Арбалет как арбалет. Тетива взводится реечным коловоротом. Вся деревянная часть вырезана из светлого дерева в форме какого-то мифического чудища. Прикладом служит свернутый в дугу его хвост. Дуги металлические, с золотой гравировкой. По ложу костяные резные накладки. Можно вешать за специальный крюк, как к поясу, так и к седлу. Чуть меньше и легче моего. А он мне нужен?
Подставил свой кубок пажу, дождался, пока он его наполнил, отпил и передал арбалет и тул с болтами Туку. Пригодится. Шотландец будет таскать мой, а я – этот. Подучиться стрелять бы из него не помешало.
Дальше виконт выставил шлем-салад[62] со сдвижным забралом и как бонус – три павлиньих пера на плюмаж. Не знаю, чего ему было больше жалко: шлема или перьев, но рожа при этом была довольно скорбная.
Шлем вместе с перьями забрал за семь ливров. Переплатил, конечно, безбожно, но мне он показался более удобным, чем мой барбют, по размеру пришелся впору, да и к моему готическому доспеху по цвету и стилю подходит. А перья на плюмаже – вообще отпад. Кстати, снимаются, можно менять на другие.
Беру и отдаю свой барбют Туку.
Следом в ход пошла глефа[63] с изящным, хищной формы лезвием. По словам Люмьера – итальянской работы и тоже какого-то жутко знаменитого мастера.
Ее я сразу отложил в сторону. Вот не представляю себя с палкой, у которой наконечник напоминает лезвие от косы. Какой-то неблагородный вид получается, да и работать ей могу разве что как битой.
Вдруг пришла мыслишка в голову, как еще маленько развести незадачливых кабальеро.
– Всего золотой, – попытался уговорить меня Люмьер. – Такой глефой удобно действовать и в пешем строю, и конным.
– Я не торгуюсь, шевалье, – сделал скорбное лицо. – Я вижу, что вещь стоящая.
– Так в чем дело?
– Давайте сначала рассмотрим предметы действительно ценные, которые позволят закрыть основную часть долга, а потом уже доберем остатки, – закинул я удочку.
Скоро мне уже грузить имущество будет некуда, а они предлагают всякую малоценную хрень. Огласите весь список, пжалста…
– Это законно, – качнул головой уже основательно подпивший де Граммон и заорал на пажа: – Робер, тащи мою шкатулку с драгоценностями!
– О-о-о!.. – воскликнул де Люмьер и хватанул вина из кубка. – У… у Жюля есть хорошие камни…
– Так давайте выпьем до дна, за… за честь кабальеро… – поднял я кубок.
Приметив, что де Люмьер и де Граммон уже хорошенько подшофе, решил накачать их окончательно. Сговорчивее станут, да и при нашем отъезде меньше проблем будет. Мало ли что у них на уме… у кабальеро-то средневековых. Благородство, согласно доступным мне историческим источникам, очень частенько перемежалось откровенной подлостью… в первую очередь у благородных кабальеро.
Выпили, закусили…
Опять выпили и закусили…
В промежутке я сторговал за смешную цену ту самую лошадку, на которой привезли имущество де Граммона, вместе с упряжью. Пригодится. Не буду же я осквернять своего Родена неблагородной поклажей.
Допили вино, и когда де Граммон уже не совсем ясно понимал, где он находится, и порывался скакать рубить драконов, а де Люмьер хотя и соображал, но постоянно норовил свалиться на бок, приступили к драгоценностям.
Я сам хорошо подпил, но пока держался; видимо, бастард неплохо тренировался по части алкоголя.
Почти весь остаток долга, по ценам Люмьера, конечно, покрыли массивное узорчатое ожерелье с шикарным топазом на подвеске и два перстня. Один с изумрудом, а второй с неизвестным мне камнем розового цвета. Очень красивым и просто громадным по размеру.
Глефу тоже забрал походя. Туку будет. У него уже есть алебарда[64], теперь будет и глефа. Или я сам как-нибудь обучусь ею орудовать.
Да, еще забрал серебряный таз для умывания и рулон батиста. На портянки сойдет, если что.
По итогу сторговались. Конечно, как потом сказал мне Тук, ободрали они меня не меньше чем на сто золотых. Скопидомы… Торгаши, а не рыцари. Не ожидал. Похоже, эти совсем не рыцарственные качества средневековых рыцарей писатели просто пропускали в своих книгах.
Помимо массы полезных вещей я получил нечто гораздо более ценное для меня. Де Граммон попутно спьяну выболтал мне всю диспозицию в Арманьяке.
Лейтенант направлялся с отрядом своих лучников в Флеранс на усиление. Город, оказывается, уже был под управлением сенешаля руа франков, и планировалась легкая акция устрашения горожан, дабы неповадно было поддерживать моего папеньку.
Знаем мы эти легкие акции. Всех ограбят, изнасилуют и так далее…
Лектур действительно вырезали почти полностью. Ушло очень мало жителей, а сейчас войска ждали, пока утихнут пожары, и собирались даже срыть стены замка и самого города.
Отца… Отца растерзали. Исаак не соврал. Причем убили его именно те, о ком он рассказывал. Жюль, так звали де Граммона, не одобрял это и, не стесняясь, костерил Гийома де Монфокона, совершившего поступок, негожий для кабальеро. Грозился при случае вызвать его на поединок, что только добавило моих симпатий к лейтенанту. Впрочем, он так же, не стесняясь, костерил и моего покойного папашу… Ну, это ладно. Папик, как выяснялось, гадиной был еще той.
И еще я узнал, возможно, самую важную вещь. Мачеху мою отправили не в Родез, а в замок Бюзе Сен-Такр. Это гораздо ближе, чем Родез. И отправили ее только сегодня утром, целой и невредимой, вместе с ее свитой. Но… кортежем с ней поехало столько солдат и кабальеро, что отбить ее по дороге не получится в любом случае. Проще самого себя сразу дагой проткнуть. Вот так…
Узнал я еще, что все владения семьи Арманьяк заняты королевскими войсками, и везде уже назначены управители и наместники. Долбаный Всемирный Паук раздает их налево и направо. В том числе и мои виконтства Лавардан и Рокебрен… Твою же мать… Даже сеньорию Сегюр…
И еще один момент. Меня ищут, опрашивают всех и трупы опознают. Правда, пока не знают, что я сбежал, думают, что сгорел при пожаре или разорван при бесчинствах. При прорыве мои люди замаскировали все под вылазку и все полегли как один, так что выдать побег некому.
Расставались вполне дружески. Виконт и шевалье так и не заподозрили, что человек, за поимку которого их могли возвысить, все это время пил с ними вино и выдуривал разные ценности. Обе стороны остались довольны собой.
Я остался не раскрыт, узнал много полезного и даже немного разбогател, а эти скряги вполне были уверены, что развели меня на деньги. Впрочем, в чем-то они и правы. Таки развели… перегибать палку в моем положении было крайне неразумно.
Попрощались – и мы двинулись в путь. Кабальеро любезно подсказали, что примерно в лиге, по направлению к Лектуру, будет приют для паломников, который содержат монахи-доминиканцы, и там можно остаться на ночлег и пополнить припасы. Туда мы и направились. Напряжение последних дней сказывалось, и хотелось наконец-то поспать в кровати, хотя я очень сомневаюсь, что в приюте есть таковые.
61
Курсе – порода рыцарских лошадей.
62
Салад – группа шлемов конца XIV – начала XVI в., ведущая свое происхождение от бацинетов, различных по форме (от похожих на каску до похожих на шляпу), но имеющих в качестве общей черты наличие длинного назатыльника.
63
Глефа (глевия) – древковое оружие пехоты с длинным (до 60 см) наконечником шириной 5–7 см. Наконечник имеет вид заточенного только с одной стороны фальшиона.
64
Алебарда – род колюще-рубящего холодного оружия, широкий длинный топор с лезвием различных форм, насаженный на длинное древко, имеющее наконечник в виде копья.