Любовь в мятеже

В эти дни Мег особенно скучала по Лотти. Как же давно они с ней не виделись! И даже письма от неё не приходили с начала зимы, потому что она не знала, куда они с Конором отправились. Мег очень хотелось рассказать сестре и о своей любви к Конору, и поделиться переживаниями по поводу родов. Конечно же, не менее сильно ей хотелось узнать и про жизнь Лотти. А что с Джонатаном? Его судьба вызывала у неё большие опасения. Граф Вестмор должен был просить за него перед королём, но что-нибудь могло пойти не так. И в бедах Джонатана тоже была виновата именно она. Не будь того ранения, они поехали бы в Лондон вместе, а почему-то Мег казалось, что её присутствие при дворе в корне бы изменило ситуацию.

Куда ни посмотри, везде она оставила свой след. Может, и Конору было бы лучше, если бы они вовсе никогда не встречались. Наверное, в качестве супруги всегда приятнее иметь девушку более спокойную и рассудительную, послушную и не бросающуюся в авантюры, даже во благо своей семьи. Мег слишком многое на себя взяла когда-то. Это Джонатан должен был разбираться с мятежниками, что он и делал вполне успешно. А она просто играла, как глупый маленький ребёнок, раздув свою роль до большой значимости.

Зато у неё появится дочь, а не будь всех тех событий, не было бы и Клодины. И ещё она познала что такое любить и поняла, что тоже может привлечь мужское внимание, ибо раньше оно безраздельно доставалось Лотти.

Обо всём этом думала Мег в дни их путешествия обратно, и мысли эти не повышали её дух. Однако её радовало, что скоро она увидит отца и ей не придётся опасаться за себя и ребёнка, потому что она полностью доверяла доктору Уотертону, под наблюдением которого будет вскоре находиться. С Конором они сошлись на том, что надо остановиться на ночь в Карлайле, чтобы лично связаться с доктором, а Мег, к тому же, хотела ещё навестить Джеймса и узнать от него, утихло ли дело с мятежниками. Быть может, он и о Джонатане что-нибудь слышал. Вернее, учитывая её неважное состояние, навестить Джеймса должен был Конор или попросить прийти к ним в гостиницу. Когда Мег сказала ему о своём желании, Конор не обрадовался: похоже, до сих пор ревновал. Мег нравилось так думать. Зато Пипа он перестал замечать. Пип, конечно же, уехал вместе с ними, и иногда Мег перебрасывалась с ним парой фраз, с удовольствием улавливая в его речи едва различимый девонский акцент.

— Слушайте, а почему бы вам не предложить мне работать на вас постоянно? — спросил он в своей обычной нескромной манере, когда они уже пересекли английскую границу.

Они остановились ненадолго на достаточно оживлённой дороге, чтобы Пип мог размять кости. А заодно и Мег, которой частенько становилось невыносимо сидеть в закрытом пространстве кареты. Конор тоже выходил с ней вместе, не желая оставлять без своего присмотра даже на такое короткое время.

— С чего бы нам это предлагать? Не заметил у тебя особого таланта. Я и то помягче вожу, — отозвался Конор незамедлительно.

— Спорить не буду, — благоразумно ответил Пип, — но вы же сами водить не сможете. Не солидно как-то, а? А ещё я не рассказал вам и половины своих историй, — обратился он к Мег. — Разве вам не приятно будет иметь рядом соотечественника?

— У Мег есть семья. Не говоря уже о кучере.

— Второй никогда не помешает. Мало ли что — я всегда буду на подхвате, — не сдавался Пип.

Мег улыбнулась ему благосклонно:

— Я буду только рада, если ты останешься с нами. Конор?

Конор не выказал никакой радости, но милостиво разрешил Пипу продолжать работать на них. Мег знала, что это ради неё, и чувствовала огромный прилив нежности к Конору. Наверное, во взгляде её мелькнуло что-то эдакое, потому что Конор увлёк её в карету, и там они долго полулежали в объятиях друг друга, обмениваясь поцелуями.

— Скорее бы, — пробормотал Конор. — Хочу тебя.

«Люблю тебя», — то ли додумала до него, то ли в очередной раз призналась себе Мег, тяжело вздохнув.

Его нежелание в открытую признаваться в своих чувствах до сих пор сводило Мег с ума. Для неё важно было услышать словесное подтверждение того, что она видела или хотела видеть в его действиях. Можно было признаться в этом Конору, но тогда он, не долго думая, сказал бы то, что она так хочет от него услышать: но были бы эти слова совершенно искренни или вытянуты из него силой? Так что Мег молча страдала.

Подходило к концу их так называемое свадебное путешествие. Мег стала чаще задумываться, как сложится их жизнь, когда они не будут отрезаны от остального мира? Станет ли их связь крепче, или, напротив, чувства остынут? Насчёт себя Мег не сомневалась. Она любила Конора по-настоящему и навсегда. А вот Конор... «Просто верь мне», — сказал он, и Мег повторяла эту фразу про себя, как молитву. Старалась верить, но противный голосок внутри всё время разжигал сомнения.

Думала она и о семье мужа. Конор расстался с ними ужасным образом. Наверное, с родителями он жить теперь не захочет... Где тогда будет их дом? Ясно было, что пока они возвращаются в Лайл, а вот насчёт своего дома Конор помалкивал, и Мег было неудобно спрашивать. Всякий раз, как она вспоминала разразившийся между отцом и сыном скандал, ей становилось не по себе. И в то же время она считала, что их необходимо помирить, потому что нет ничего хуже, чем быть в разладе с родными. Катриона наверняка поддержала бы её. Вспоминалась Мег и милая Агнесса: ей хотелось надеяться, что замуж за лорда Шепленда её всё же не выдали.