Страница 42 из 120
Чайки.
Солнце.
И вот это платье из легчайшего батиста. Узкая синяя полоска на фоне экрю и кружево восточным огурцом, только шея чересчур уж открыта. Но если взять кружевной же шарф…
…завтра же состоится венчание…
…а потом к нотариусу. Пусть Гуржакова оформит доверенность на все дела свои, на имущество… объявить, что молодые отбывают в путешествие… в Европу, конечно, ныне это модно… главное, правильный слух пустить…
…а там… буде у кого вопросы появятся, то и сказать, что померла в Европе… да… случается… в Европах этих заразы всякое множество…
Ганна потерла виски.
Все складывалось наилучшим образом, разве что родственник дорогой, но ничего, и на него управа найдется… он тоже не вечен… нет, панна Белялинска не была чудовищем, и скажи кто так, возмутилась бы пренатуральнейшим образом.
Чудовище?
Отнюдь.
Она просто желала жить так, как привыкла…
И заказав-таки наряд из плотной шерсти темно-синего оттенка — все ж будущей вдове не пристало носить яркие наряды — и кроя простейшего, она-таки покинула модистку, чтобы прямо за дверьми встретить человека, встречать которого панна Белялинска не желала.
— Доброго вечера вам, — воевода одарил панну Белялинску преочаровательнейшей улыбкой.
И поклонился.
И ручку поцеловал, что вовсе порадовало. Жаль, конечно, с женитьбою не вышло, но… с другой стороны, все ж метаморф, существо, пусть и к человеческому роду относящееся, а все ж мало предсказуемое. Вон, одно зелье на него не подействовало, как знать, что с другим было бы.
— И вам доброго, — панна Белялинска величественно кивнула. — Премного рада встрече…
— А уж я как рад! Мы рады… позвольте представить вам панну Катарину.
…это что за особа?
…ишь какая. Серая. Строгая. Похожа на давешнюю гувернантку аглицких кровей, которая год билась над девочками, втолковывая им какие-то свои правила…
— …она следователь из Хольма.
— Следователь? — голос предательски дрогнул, но панна Белялинска взяла себя в руки. — Из Хольма? Какие удивительные новости!
И странно, как это они прошли мимо, вот что значит уйти в собственные заботы.
— Или вы шутите?
Она изобразила удивление. И даже рассмеялась преглупо. Лучше уж за дуру сойти, чем возбудить подозрения. Сердце заколотилось. В висках закололо.
Нет.
Это случайность… конечно, случайность… следователь? Пускай себе… какое этой смурной девке может быть дело до панны Белялинской, особы благородной и блистательной?
Именно.
Она, панна Белялинска, и в Хольме-то ни разу не бывала.
— Ах, как я рада… но разве женщина может быть этим… простите, как его? Следователем? Это вы чему-то следуете… — панна Белялинска раскрыла зонт.
Осторожней.
Не стоит переигрывать.
И она рассмеялась, показывая, до чего довольна собственною нехитрой шуткой.
— Нет, я, конечно, слышала, что в Хольме женщин заставляют работать, — панна Белялинска приняла руку, предложенную воеводой. — Но чтобы вот так, на мужских профессиях… вам, наверное, тяжело приходится?
И не дав девице рта раскрыть, сама же ответила.
— Мужчины порой так жестоки… грубы… примитивны… вас это не касается, князь, вы редкое исключение из правил. Он на удивление обходителен. Все-таки происхождение, что ни говори, многое значит…
— Вы так полагаете?
Голос у девицы оказался довольно приятным.
И это неожиданно разозлило.
— Само собой… вот возьмите моего супруга, к примеру. Достойнейший человек широкой души… меня любит беззаветно, однако при всем том напрочь лишен чувства такта. Как и чувства стиля. Он способен надеть красный жилет к сиреневой рубашке, повязать розовый галстук и не увидеть в том беды. Мне постоянно приходится следить, чтобы он не поставил нас в неловкое положение…
— Сочувствую.
— К счастью, мои дочери взяли от него лишь фамилию. У обеих утонченное чувство прекрасного… они бы в жизни не надели, уж простите меня за прямоту, столь… ужасающий наряд… конечно, в том не ваша вина, не подумайте…
…говорить.
…не замолкая… не оставляя собеседникам и мгновенья передышки… пусть девица морщится… кто ж ей еще правду скажет? Впрочем… панна Белялинска позволила себе снисходительную улыбку: пусть лучше думает о том, как выглядит, чем о делах, сюда приведших…
…а уезжать надобно.
…свадьба.
…доверенность…
— …но платье сидит отвратительно. Я слышала, в Хольме приличная одежда — удел избранных…
— Как и у вас.
Задело?
Это хорошо… это пускай себе…
…и с супругом надобно решать что-то… и немедля, пока эта, в сером, до него не добралась. Он слаб. Испугается… проговорится…
…с мертвого спросу нет.
…и если вдруг… всегда можно будет сделать вид, что она, панна Белялинска, знать не знала о мужниных делах… да и то, разве пристало женщине…
— Ах, вы так мило шутите! У нас любой может обратиться к модистке и сшить то платье, которое пожелает… я вам рекомендую посетить. У нас, конечно, не Познаньск… в Познаньске всяко больше выбор, но мадам Сонье неплоха… только, умоляю, не бросайтесь на яркое! Обычно особы вашего круга сразу норовят приобресть красное платье, но, милочка, это дурной тон. И кружево… с ним определенно нужно знать меру…
— Ваш супруг уже вернулся? — воеводе надоело слушать это щебетание.
— Утром еще… ах, вы не представляете, как это неудобно, когда муж возвращается после завтрака… со стола уже убрали, прислуга отдыхает, а тут он… будто не мог часом раньше, чтобы переодеться, как полагается, позавтракать со всеми… у меня визит…
— Значит, он дома?
— Наверное. Помилуйте, я не имею ни малейшего представления… и знать не хочу… в последнее время он стал сам не свой, — доверительно призналась панна Белялинска. — Весь такой… грубый… и в работе… я его умоляла немного отдохнуть… в конце концов, нельзя забывать о семье!
— А он?
— Ах, когда вы, мужчины, прислушивались к просьбам слабых женщин. Он только и твердит, что о делах… помилуйте, разве могут дела быть настолько важны?
Ее вопрос оставлен был без ответа.
А стоило поднять руку, подзывая извозчика, как Себастьян ее перехватил и с этакою улыбочкой, которая показалась панне Белялинской издевательской, сказал:
— Уж позвольте мы вас до дому доставим. А то ж вечер… мало ли что случится?
— Да что может в нашем городке случиться…
— Но все же позвольте…
— Мне так неловко…
…она уже поняла, что отпустить ее не отпустят. И прокляла себя за слабость. Надо было возвращаться. Поговорить с супругом, который как-то переменился, но не сказать, чтобы сильно. И значит, в любой момент мог слабость изъявить, в раскаяние удариться и тем самым подвести панну Белялинску…
…все же, как ни печально было сие сознавать, во вдовстве имелись свои преимущества.
…а в лавке мадам — удивительной красоты ткани, что черный бархат, переливистый, как шкурка чернобурой лисы, что креп, что тончайшая шерсть с вышивкой…
— Ах… я не ждала гостей, — панна Белялинска сделала последнюю попытку. — Это неудобно…
— Увы, я вынужден настаивать…
…и все-таки жаль, что зелье на него не подействовало. Собственный воевода в нынешних обстоятельствах был бы весьма удобен.
Глава 15. Где всплывают дела темные и мрачные
Условием вступления в брак является беременность хотя бы одного из супругов.
Из записной книжки некоего пана Тутинского, мечтавшего о поприще юридическом, однако не поднявшемся выше мелкого кляузника, не иначе ввиду происков конкурентских.
Этот особняк стоял наособицу.
Он был стар и видел, верно, времена, когда Гольчин был не приграничьем, а всего-то одним из многих городков, раскиданных по просторам королевства в великом множестве. Быть может, в те стародавние времена, о которых ныне и не помнили, случались в нем истории трагические или даже зловещие, оттого и вид дома сделался мрачен, тяжел.