Страница 37 из 144
Все вещи, насколько он помнил, остались на своих местах, что ещё раз подтвердило туманные догадки. Волконский оглядел шкафы, тумбочки, поднятые портьеры на окнах и, словно прося чего-то, протянул руку.
- Иди ко мне, Якорь мой и только мой!
Книга в чёрном переплёте бросилась на закрытое стекло шкафа, словно раненая птица. С каждым шагом Волконского содрогание книги ослабевало, и наконец она покорно легла ему на ладонь.
"Том второй" - гласили хитроумные руны на форзаце. Остальные страницы были пусты и выглядели они так же, как глаза мраморных статуй, - непривычно, неприятно, юродиво.
Музыка перестала доноситься до его уха.
Спустя минуту Волконский обнаружил слегка загнутый краешек страницы, на которой действительно оказалась запись обыкновенными чернилами: "Якорь". За словом следовала жирная точка. Она-то, как догадался хозяин усадьбы, и была спрятанным Якорем.
В дверь постучали. Сердце Льва Сергеевича единожды дрогнуло, а потом он просто распахнул дверь и обмер с книгой в руке.