Страница 114 из 144
Зима устала ждать. Она обрушилась на Урал молодыми декабрьскими силами, под вой ветра устлала его снегами, заполонила непроходимыми сугробами, наломала тысячи сучьев. День она превратила в короткий сумрачный промежуток времени между двумя невыносимо длинными ночами. Мне казалось, впрочем, что дня не было вовсе, а был только томительный рассвет, три часа серого низкого давящего неба над головой и грустный стремительный закат.
Между тем, надо было искать древнюю обитель старца, создавшего стены Крепости, потому что в обители могло находиться нечто, способное указать на местонахождение замка с Залой Отнятых Сердец. И я искал, следуя указаниям Назира, который сам не был уверен в том, что говорит. Я бродил по крутым и пологим склонам, вдоль ущелий и оврагов, прятал руки в карманах, и только изредка доставал карту, сверялся с ней, пытаясь, чаще всего безуспешно, узнать, где я нахожусь. После обильных продолжительных снегопадов местность изменилась до неузнаваемости: белое покрывало спрятало многие детали, оставив только общие черты. Руки и ноги нещадно мёрзли, не помогал даже изготовленный по рецепту матери согревающий напиток, зелье, от которого по телу расходятся волны жара, но не затуманивается рассудок, как от вина или водки. Я путешествовал по два часа в день и трансгрессировал обратно, тщетно пытаясь согреться и понять, где я только что был.
Валил крупными хлопьями снег, а я брёл по пологому склону к очередной горе, которую не было видно за пеленой снега, но я по карте знал, что она есть, широкая, покатая, разрушающаяся под гнётом минувших тысячелетий. Рук я уже не чувствовал, да и ног тоже. Пора было возвращаться, чтобы не слечь от переохлаждения, но раздражение, клокочущее в груди, тащило вперёд, сквозь пушистую снежную стену. И вдруг я увидел силуэт.
«Нет, показалось».
Силуэт на миг распался, подхваченный порывом ледяного ветра, но вскоре образовался вновь, плотный, чёткий, реальный. Я сделал пару шагов и понял, что вылепившаяся из снега согбенная фигура хромает навстречу. Она смотрела себе под ноги, не поднимая головы, потом отстранила руку, поймала из воздуха костыль и зашагала быстрее.
Остановившись, я стал ждать с любопытством и едва уловимым страхом. Встретить в этих краях простого жителя какой-нибудь деревушки было событием практически невозможным. Что-то подсказывало мне: это необычный незнакомец и встреча наша неслучайна.
Расстояние между нами сокращалось. Теперь я видел впереди себя хромающего старика в тёмной поношенной тёплой одежде с подвёрнутой шапкой-ушанкой на голове. Ещё секунда – и в груди моей что-то оборвалось. Я узнал в старике слугу Шута, прежде открывшего мне тайну ведьм.
Он подошёл почти вплотную, со вздохом поднял голову и вперил в меня долгий взгляд чёрных бездонных глаз.
- Ну-с, сударь, добрый день. Не ждали? Холодно-то как! Аж косточки мои могильные продрогли. – Старик замолчал буквально на мгновение. – Что ж вы не приветствуете старого знакомого, не здороваетесь? Это нехорошо. А впрочем… да-с… вы правы: зачем желать здравия тому, кому оно уже отслужило давным-давно и кто в этом здравии более не нуждается? Совершенно излишняя трата времени и сотрясание воздуха! Однако ж, приглашаю вас на очередную встречу с моим досточтимым хозяином, коего, я надеюсь, вы не успели забыть.
- Да! Я не забыл его! Не забыл, потому что он каким-то образом замешан в смерти моего отца, и я должен непременно выяснить каким именно.
- Будьте благоразумны сударь, мой хозяин – далеко не тот человек, что прощает колкости и обиды в свой адрес. Ни одну пощёчину, пусть даже словесную, он не оставляет без ответа.
- Держите страшилки при себе. Ведите к нему, - велел я с дрожью в голосе.
Старик молча поклонился и пошёл прочь. Я кинулся за ним. Он шагал с костылём так быстро, что вскоре мне пришлось бежать, чтобы держаться вблизи его. Снег становился всё плотнее, почти ничего не было видно, однако же старик, очевидно, знал, куда идёт. В какой-то момент я почувствовал дрожь под ногами. Ветер с яростью ударил в лицо, и я понял, что с помощью чар мы перенеслись в другую местность.
И вот из завесы падающего снега выплыл огромный белый силуэт валуна. Мой провожатый остановился, обернулся ко мне и махнул костылём в сторону валуна.
- Вы должны коснуться его правой рукой. Тогда вы попадёте к моему хозяину и мило с ним побеседуете.
Я молча преодолел оставшийся десяток шагов и с тяжёлым предчувствием коснулся рукой облепленного снегом камня. Предчувствие не обмануло меня. Земля вздрогнула и с низким рокотом и шелестом соломы начала быстро проваливаться подо мной. Секунда, я только вскрикнул и полетел вниз в вихре деревянных обломков и кусков мёрзлой земли.
Падение было недолгим. Я растянулся на твёрдой поверхности, ушиб левый бок и колено, но тут же вскочил, хотя и не готовый к бою. Щепки, камни, какая-то труха и снег – всё взлетело с пола, на котором я теперь стоял, и восстановило ранее рухнувшую подо мной поверхность, теперь ставшую потолком и закрывшую от меня свет.
Тьма, непроглядная густая тьма вокруг. Как в первую нашу встречу с Шутом. Кто же он, в самом деле, если так боится света? Или это свет страшится его?
- И вновь мы с вами лицом к лицу, господин Переяславский, - прозвучал голос, коротким эхом отразившись от пустых стен. Теперь это был голос, которому нельзя было верить, но не верить которому было невозможно: он наполнял смыслом каждое слово до краёв, а смыслом этим была ложь. – Меня огорчает тот неприятнейший факт, что я не могу пригласить вас присесть и дать отдохнуть вашим натруженным ногам, но моей вины здесь нет: увы, в обители, в коей мы находимся, напрочь отсутствует мебель. Посему буду краток. Впрочем… Я чувствую, что вы хотите спросить меня о важным вещах. Прошу.