Страница 12 из 17
Можно было, конечно, списать изменения, происходящие с вещами, на прислугу усердно натирающую пол и протирающую пыль. Но Ян понимал, что это глупость и верх наивности. За ним явно следили, проверяли вещи здесь, в отчем доме. То, что это делала не только прислуга, Ян даже не сомневался. Отец и мать были в курсе каждого его шага, а возможно не только отец и мать.
«Даже если у вас мания преследования, это не значит, что за вами не следят» -шутила Инь.
Потревоженные вещи вызывали гнев, как будто кто-то забрался на личную, неприкосновенную территорию и оставил там свой след, неосязаемый, невидимый, но сильно раздражающий, настолько, что хотелось вымыть шкатулку с мылом. И другие вещи к которым прикасались чужие руки.
Проворочавшись полночи, обдумывая, что же делать с обещанием данным матери, которое теперь не нарушить и вмешательством в его жизнь, он, наконец, заснул.
Ранним утром Ян, пока дом еще спал, а солнце только намечало вставать, прокрался в кабинет отца. В неровном свете начинающегося утра он быстро написал подорожную. За время работы младшим послом он выдавал их в таком количестве, особенно купцам, что теперь состряпать подобную бумагу мог с закрытыми глазами. Вытащил из тайника «общую» печать. Торопливо тиснул ее на бумагу и так же торопливо вернул на место.
Было неприятно, будто занимался чем-то подлым, но быть задержанным где-нибудь на границе не хотелось.
Прихватил рюкзаки с вещами и деньгами, и выбравшись незамеченным из дома торопливо направился в сторону городских ворот.
Рассвет еще только начинался, город спал, даже самые ранние торговки не попадались навстречу. Только кое-где в домах тускло светились окна. Кому-то уже не спалось, или еще.
Добравшись до закрытых на ночь городских ворот, Ян постучал в сторожку, проигнорировал ворчание сонной стражи, предъявил им подорожную на проезд за ворота в любое время. Капитан стражи близоруко щурясь, в тусклом свете свечи, сначала попытался читать написанное, потом просто поскреб печать ногтем, и вернул бумагу Яну, коротко велев стражнику застывшему у двери
– Открой, пропусти.
Тот молча, стараясь не дышать на благородного эрра перегаром, отпер черным кованым ключом замок на калитке, пропустил Яна за городскую стену.
Ян, на всякий случай отошел как можно дальше от ворот, чтобы не проследили направление полета.
Перекинулся и максимально ускоряясь, так, что пришлось почти полностью закрыть носовые перепонки, чтоб иметь возможность нормально дышать, а не захлебываться ветром, полетел по направлению к границе с Хистераном.
Недалеко от пограничного пункта Ян приземлился в ближайших кустах, перекинулся, оделся и пошел проходить границу пешком. Документы на имя Дарбая Каноруса, выглядели уже довольно потрепанными, но вопросов не вызвали.
Что интересно, и магические детекторы, которые должны определять камни древних, на него никак не отреагировали. Ни на границе, ни у городских ворот.
Ян отошел подальше от пограничного поста, снова перекинулся в обличье горга и полетел в сторону Гольтема: пограничного города. Там было большое отделение имперского банка Хистерана. И насколько он помнил несколько отделений банков поменьше.
Перед Гольтемом он снова повторил трюк с кустами и переодеванием, чтоб не выделяться из окружающей пестрой толпы, и пройдя через городские ворота направился прямиком в банк. Где арендовал на полгода ячейку для хранения вещей и сложил в нее оба рюкзака с вещами и деньгами.
Без песен из телефона Инги, конечно, будет грустно, но чутье подсказывало ему, что вещи лучше спрятать подальше. Вне досягаемости и юрисдикции отца. Хистеранский банк как нельзя лучше для этого подходил.
«Чутье на неприятности я тоже от нее подхватил».
Чутье нашептывало, что неприятности будут. И, из-за опрометчиво данного обещания, избежать их не удастся. Значит, следует к ним подготовиться.
Выйдя из банка, он в задумчивости остановился посреди улицы, ключ от ячейки оттягивал карман камзола. На ключе горделиво красовались выгравированные буквы «ИБХ» и украшенный причудливыми завитушками номер ячейки. Такой ключ следовало хранить подальше от чужих глаз. Слишком уж явно он указывал на то, где его владелец хранит свои сбережения.
Ян поправил сумку для одежды на плече и пошел, не торопясь, в сторону ворот. На глаза ему попалась вывеска еще одного банка, тоже хистеранского.
«Будем путать слежку» решил Ян. Арендовал еще оду ячейку в банке и спрятал в нее ключ от предыдущей.
Ключ от новой ячейки был гораздо меньше размером и замечательно безлик. Никаких эмблем, только номер ячейки. А значит, если даже его увидят в комнате Яна, то и не поймут от чего он.
На пути к выходу из города Ян зашел в лавку мага, продать, если купят, мешочек с радужными алмазами
Маг долго разглядывал камни. Потом разложил их на столе. Потыкал в них колбой с розовой жидкостью. Колба отозвалась радостными вспышками. Маг озадаченно почесал макушку, осторожно поинтересовался где эрр взял такое количество камней древних, не особо рассчитывая на ответ. И поторговавшись, выложил на стол большой кошель с золотыми монетами.
Довольный обменом ценностей на желтые кружочки Ян спрятал его подальше, под камзол, к ключу.
Пора было отправляться в обратный путь.
Желудок, не получивший свое с утра, пытался завязаться узлом. Ян огляделся, придется идти в ближайшую таверну. Недалеко мелькнула вывеска с нарисованным фазаном с золочеными перьями.
Ян вошел в полутемное помещение, критически оглядел столы и сел за тот, который показался чище.
К нему, грузно ступая, подошла служанка
– Обед или завтрак? – спросила она, вытирая руки серым фартуком.
Ян поморщился, вспоминая как это: быть аристократом в энном поколении.
Дернул плечом и не глядя на женщину приказал.
– Хорошо прожаренное мясо, ломоть хлеба, да не белого, а ржаного. Кувшин горячего отвара и ягод-кислицы, знаешь? И полотенце с горячей водой принеси, руки отмыть.
Служанка, сообразив, что перед ней благородный эрр, слегка качнулась – наклонилась вперед, сие действие должно было, видимо, изображать почтительный поклон и развернувшись отправилась на кухню.
Ян, ожидая, пока ему принесут еду, незаметно осматривался. Сзади расположилась компания из купцов в ярко-синих рубахах, видно, что заезжие, откуда-то с побережья. Сидят над тарелками с густой, наваристой похлебкой и обстоятельно обедают. На столе у них стояли кувшины, явно с чем-то слабоалкогольным, на блюде нарезан целый каравай хлеба, сыр ломтиками и какая-то запеченная птица.
Справа сидел молчаливой тенью тип в капюшоне, скорее всего наемник. Перед ним сиротливо стояла керамическая кружка и кувшин похожий на купеческие. Судя по тому, как тип слегка катал кружку по столу, напиток в его кувшине давно закончился. А заказывать новый типу, судя по обдерганному плащу, было не на что.
За соседним с ним столиком невзирая на ранее время, начинала собираться компания местных завсегдатаев. Они с шумом приветствовали друг друга.
За стойкой, помимо самого трактирщика, дремал, посапывая и пуская слюни на рубашку, бугай-вышибала с кривым, видимо, когда – то давно сломанным, носом.
От созерцания зала Яна оторвала все та -же служанка, водрузив тарелку с жареным мясом на стол, поставила чайник с отваром и маленькие корзиночки с хлебом, и ягодами.
Ян ссыпал ягоды кислицы на мясо и, бросив в корзинку несколько серебрушек, протянул ее служанке.
– Понадобишься позову.
Служанка снова качнулась, изображая уважительный поклон и ушла.
Вилками тут не пользовались. Ян вздохнул с досадой, достал кинжал из ножен, вытер его полотенцем и принялся нарезать мясо на ломтики.
За соседним столиком, тем временем, прибывала шальная компания, шумела, поглядывала по сторонам оценивающе зыркая наглыми глазами.
Купцы трапезничали.
Тип в капюшоне все больше сливался со стеной.
В таверну вошел еще один посетитель, огляделся, смерял взглядом пьяную компанию, усмехнулся, нехорошо так, в сторону купцов и направился за стол типа в капюшоне.