Ржавые цепи

Симон останавливается около брата, смотрит на Рейн, а та отводит взгляд – он ей неприятен, она даже забывает, как дышать. Зигмунд загораживает собой дампира, стреляет в брата глазами, кажется, что готов напасть, если что-то пойдёт не так. Полукровка смотрит на близнецов попеременно, ожидая, что произойдёт дальше.

Симон делает шаг вперёд и, оказываясь слишком близко к брату, шепчет ему на ухо:

- Смотри, не прогадай.

И уходит прочь. Зигмунд стоит истуканом, и Рейн хочет дотронуться до его руки, почти касается пальцев, но он не позволяет; расслабляется, хотя понимает смысл фразы, брошенной Симоном. Брат всё знает; всегда знал, и в этом они слишком похожи, но такие разные близнецы: один желает высшей силы, второму нужна лишь свобода.

Возможно, что Зигмунд слишком пацифист, но он устал от смерти, окружающей его с самого детства.

Немец выдыхает, приходя в себя. Рейн обеспокоена:

- Зиг, всё в порядке?

- Что? – он не сразу понимает, что к нему обращаются, а когда доходит смысл фразы, то улыбается. – Как ты меня назвала?

- Зиг, - дампир удивляется. – Что-то не так?

- Всё нормально, - он пожимает плечами. - Идём, иначе мы опоздаем.

Он ускоряет шаг; Рейн не понимает, что происходит, но всё же следует за ним, надеясь, что в скором времени обо всём узнает.

========== История пишется победителями. ==========

Брифинг проходит относительно быстро; Юрген Вульф даже не подаёт виду, когда рассказывает о важности данной миссии и о том, что сердце – самый мощный артефакт из всех представленных в древней коллекции частей тела высшего демона; Рейн озирается по сторонам, сидит рядом с Минс, хотя ей хочется отодвинуться от неё на максимальное расстояние; ей кажется, воздух рядом с ней неприятно накаляется, становится удушающим, и дампир растирает горло. Геггинггруппенфюрер замолкает, а у самого глаза мечутся к предоставленным документам, особенно к одному имени; Зигмунд, видя панику офицера, лишь усмехается.

- …На этом всё, - кивает Вульф, и все встают из-за своих мест, отдают честь, разбредаются по своим делам. Остаётся лишь Минс. Она всегда остаётся, потому что всем известно, какая она подстилка Юргена.

Им нужно обсудить дальнейшую операцию в тишине.

Рейн выходит почти самой последней из зала, направляется в свои покои, останавливается лишь на секунду, чтобы обернуться и заметить в толпе слепого на один глаз фрица – Зигмунд быстрым шагом отдаляется от неё; полукровка уверена, что он снова хочет побыть наедине с самим собой и пострелять по мишеням на тренировочном полигоне – в последнее время Кригер сам не свой: чем-то взволнован, обеспокоен; ей хочется думать, что это не из-за неё. Она выдыхает, заворачивает за угол, смотрит себе под ноги и идёт вперёд, но неожиданно её толкают, прижимают к стене; Рейн поднимает голову и хмурится, спиной целует шершавую холодную поверхность металлической обивки: Симон наваливается на неё, плутовски улыбается.

Он не даёт ей выбраться.

Его маленькая добыча попалась.

- Знаешь, я долго не мог понять, почему с тобой так якшается мой братец, - он наклоняется к ней, почти водит носом по её волосам; дампир сожалеет, что не может пройти сквозь стену. Терпит, сжимая кулаки, мотает головой и надеется, что ублюдок от неё быстро устанет. Симон вдыхает её запах: от полукровки пахнет сладко-сладко. - Но, кажется, только тогда, когда ты притащила глаз, начал понимать. Выбирай, Рейн, на чьей ты стороне.

- А тебя это так волнует? – она отворачивается; ей противно видеть своё отражение в его голубых глазах. – С чего бы?

- Каждому победителю нужна своя королева, - немец горячо дышит ей в шею; металлические пальцы почти дотрагиваются до плеча. Рейн сползает вниз, выворачивается из объятий, оказывается теперь позади него; Симон разочарованно вздыхает. – Какая жалость.

- У меня на этот счёт свои приоритеты.

- У меня тоже, - он резко хватает её за руку, сжимает кисть так, что девушка морщится от боли; Кригер – другой – хочет показать, что он не отступит. – Так что соглашайся.

- Пошёл ты!

- Зигмунд не говорил, какая ты дрянная девчонка, - офицер резко притягивает её к себе и шепчет в ухо, обдаёт горячим дыханием шею, понижает голос до интимного шёпота, - надо бы тебя наказать.

Рейн сопротивляется, хочет исцарапать его лицо, ударить, но он скручивает руки ей так, что перед глазами от боли становится темно; но резко отпускает, стоит в коридоре кое-кому вырасти за спиной у Симона – он по привычке повинуется голосу брата.

- Отпусти девушку.

- Как скажешь, братец, - дампир отходит в сторону, потирает запястья, и Зигмунд огораживает её. – Просто хотел немного поразвлечься и пожелать удачи прекрасной Fräulein. Помни, дорогая, что история всегда пишется победителями…

Он уходит, Рейн смотрит в его спину, а затем, когда немец скрывается за поворотом, то уже наблюдает за Зигмундом; фриц сжимает кулак, размеренно дышит, будто хочет напасть на родного человека и порвать его в клочья, но почему-то просто стоит…

- Зиг, я…

Офицер ничего не говорит; молча разворачивается и направляется в другую сторону; дампир не понимает его, но всё же отпускает и, выдохнув, идёт к своей спальне, надеясь, что когда-нибудь вся эта вакханалия закончится.

И мысленно извиняется перед немцем за случившееся.

========== Слабый. ==========

Зигмунд ненавидит, презирает, рычит, выпуская пулю за пулей в деревянную мишень; зол настолько, что готов выстрелить даже в живого человека (в себя?). Если бы он не вмешался, если бы опоздал…Неизвестно, чем бы всё это закончилось. Кригер никогда не ревновал, но, увидев Рейн с братом, хотел наброситься, вырвать его сердце из груди и сказать, что он устал, чертовски устал за эти годы, ведь Симон всегда забирал у него всё – чуть не забрал и Рейн; он крутит барабан револьвера, заправляет его снарядами, смотрит на мишень; возможно, что одна пуля способна прекратить все мучения.

Но он борется с противоречиями не только из-за брата и дампира.

Ему был отдан приказ: забрать артефакты, передать их в нужные руки…

Уничтожить всех свидетелей.

А он не может, и его трясёт; рука дрожит, палец сжимает спуск, и он промахивается – впервые за долгое время. Зигмунд обессиленно падает на колени, опускает револьвер; улыбается больше в истерике, пытаясь перебороть собственные чувства. Почему? Почему, блядь, он так к ней привязался? Почему не спал ночами, когда она лазала в подземелье древнего храма? Почему нарушает устав, вписывая себя в документы, потому что хочет защитить? Немец потирает переносицу, встаёт, но всё ещё испытывает внутреннее противоречие; он не сможет, нет-нет-нет…

Слабый. Всегда был слаб.

Симон говорил правду о нём.

Зигмунд крутит револьвер на указательном пальце и, успокаиваясь, делает последний выстрел: снаряд разносит мишень в древесные хлопья.

На этот раз он представляет там себя.

И, разворачиваясь, уходит. Нужно подготовиться к отбытию.

И не сломаться раньше времени.

========== Марионетка. ==========

Рейн натирает клинки: блестят, и она любуется своим отражением – так она отвлекается от тех проблем, что тяжёлым грузом всё валятся на её плечи. Рюкзак уже готов: покоится рядом с кроватью, объевшийся всем самым необходимым в длинном путешествии. Дампир поднимает меч, вертит его, наблюдает за проделанной работой, вылавливает на свету разводы и полирует их, а затем смотрит на двери: в отражении она ловит Минс, стоящую в проёме. Полукровка подходит к ней, присаживается рядом и улыбается:

- Ждёшь вылазку?

- Надеюсь, что я не буду убегать от бешеных глистов на этот раз, - смеётся Рейн, ставя клинки около рюкзака. Кажется, с ними работа закончена. – Да, жду, наверно. Этого мы и добивались, верно?

- Верно, - Минс хлопает её по плечу. Рейн встаёт с кровати, и другая следует её примеру. – Мы почти у цели. Заполучим артефакт, и всё закончится, как мы и хотели. Знаешь, ты сейчас так похожа на Габриелу в её лучшие годы, - девушку смущают слова наставницы; полукровка аккуратно убирает прядь рыжих волос ученицы за её ухо. – Я так рада, что она выбрала именно тебя.