Ржавые цепи

- Да-а-а… не убила. Я тогда пойду, налью ещё, хорошо?

- Как тебе угодно.

Она ничего не подозревает, и это Минс на руку. Дампир шествует прочь и, когда отходит от Рейн на приличное расстояние, выбрасывает стакан, а флягу прячет подальше от чужих глаз. Ошибки действительно здесь быть не может, и дампир рада своей маленькой победе.

Она впервые видит существо, в чьих жилах течёт вампирская кровь, но которому не вредит святая вода.

========== Дома больше нет. ==========

Когда они называют адрес таксисту, тот неопределённо пожимает плечами, а затем высаживает их далеко от нужного места, сказав напоследок, что та территория, куда им нужно попасть, ныне закрыта. Светлана и Джошуа вопросительно переглядываются, а затем провожают взглядом удаляющийся автомобиль. Им не нравится полученная информация. Они берут чемоданы и идут по пути, обдумывая сказанное; в сердцах бьёт тревога. Агенты боятся предположить, что их ожидает. Но продолжают идти, уставившись себе под ногами.

Они прибывают глубокой ночью; на улицах практически никого нет; и фонари давно погасли.

Стренджер и Люпеску заворачивают за угол – ещё три квартала по прямой, и они практически дома, но цепенеют, увидев то, чего не ожидали: все перекрыто, дежурят патрули, всё огорожено сеткой, пускающей молнии электрического напряжения: пугая и предупреждая. Они не верят. Не хотят верить, но им приходится смириться с реальностью.

Когда мимо них проходит офицер в немецкой форме, Джошуа затягивает Светлану в темноту, отбрасываемой зданием; их не замечают, но им следует всё равно двигаться тише. Дампир шёпотом задаёт вопрос:

- Ты думаешь?..

- Да, - он отвечает сразу, резко. И это ранит.

- Что будем делать?

- Я не думаю, что они прознали про наш секретный проход. Идём. Нужно выяснить, что же всё-таки произошло во время нашего отсутствия.

Мужчина хватает дампира за руку и бежит с ней в противоположную сторону, также прячась в тени. Светлана нервно кусает губы, переживает, но боится даже предположить, что же всё-таки случилось. В отличие от неё, Стренджер уверен, что знает ответ, но хочет, чтобы его догадки оказались неверными. Но одно он знает точно.

Их дома больше нет.

========== Потери. ==========

Он смелеет под тяжёлым взглядом брата: Зигмунд старается не смотреть на него, но зрячий глаз то и дело цепляется за его ядовитую ухмылку, за азартный блеск во взгляде – как будто тот бросает вызов. Кригер пытается сдержаться, сжимает и разжимает кулак, старается игнорировать его, и всё же проигрывает – подходит к Рейн, пока та закрепляет клинки на браслетах. Ему хочется её отговорить, хочется вывести отсюда прочь и сказать, что нужно бежать: быстро, ещё быстрее… как можно дальше от этого треклятого места. Но молчит, а на языке ощущает как будто острое стекло: сказать – пораниться, не сказать – боли не будет. И Зигмунд идёт к ней, останавливается подле и смотрит, раскручивая в голове клубок нитей.

А потом говорит:

- Ты не обязана этого делать.

Дампир поднимает на него вопросительный взгляд.

- Если ты этого не хочешь, то ты не обязана туда идти, - продолжает Зигмунд, стараясь не замечать, как от нервного напряжения подпрыгивает в тональности собственный голос. - Мы потеряли многих бойцов за той дверью. Там настоящее кладбище. Рейн, ты…

- Я справлюсь, - спокойно говорит она, расположив клинки в вертикальном положении. – К тому же, Минс сказала, что у меня есть для этого особые таланты.

- И ты ей веришь?

- У меня нет повода ей не верить. По крайней мере, всё, что я вижу, что она делает, делала для меня… Я ей верю.

- А мне веришь?

Девушка пожимает плечами. Ей хочется верить, но что-то её тревожит и отталкивает. Она сама не понимает, что именно: даже когда он с ней говорит вот так, при всех, на близком расстоянии, ей кажется, что она мгновенно слабеет, будто немец – вампир, но энергетический.

Высасывает её душу. Всю её.

- Знаешь, я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось…

- Со мной всё будет в порядке. Правда. Минс говорит…

- А я говорю тоже, - Зигмунда раздражает, что Рейн верит той, кто водит её за нос с самого начала. – Поверь, я много что уже успел потерять. И это касается не только моей руки и глаза.

- Не волнуйся, - Рейн мягко улыбается ему, - я не буду в твоём списке.

- Я надеюсь на это.

Полукровка протискивается мимо него к железной двери, и Зигмунд внимательно следит за ней, боясь, что, зайдя внутрь шахт, она так же, как и остальные, уже не выйдет. Немец стоит на месте, пряча руку в кармане; слепой глаз слезится от плохого освещения. Он улавливает взгляд Симона, щебечущего в углу с Бутчересс, явно насмехающемуся над тем, что его нелепое отражение вновь проигрывает в их нелепом состязании. На что? На количество жизней? Зигмунд не улавливает сути, но продолжает смотреть на Рейн, молясь, что с ней всё будет хорошо, что она со всем справиться.

Ещё одну потерю он не переживёт.

========== Знания. ==========

В ботинках противно хлюпает; в носу - зудит от противного запаха. Светлана и Стренджер идут по городской канализации – целой системе подземных катакомб. Люпеску держится рядом с напарником, вцепившись в его руку: она до сих пор не может понять и принять настоящее. Спокхаус, все те люди, с которыми они когда-то сотрудничали, жили, прошли столько испытаний… Возможно, что мертвы. Нацисты не щадят никого, а таких, как они – особенно.

Стренджер знает дорогу к бывшему штабу, но не хочет озвучивать свои мысли вслух. Он догадывается. Давно догадывается, что дело не чисто. Ещё с самого начала, когда Хэпскомб вызвал их к себе в кабинет и отправил на верную погибель. Старый маразматик рассчитывал, что они не вернутся. Или вернутся раньше на собственную казнь, но что в итоге? Один из них сейчас в могиле, и это ни Люпеску, ни сам Стренджер. Но Джошуа все ещё надеется, что он мыслит неверно; но на своём веку мужчина не помнит просчётов.

Стренджер никогда не ошибается.

И это его главное наказание за грехи – знать обо всём с самого начала.

Бог его не любит, раз одарил такими способностями.

Впрочем, у них это взаимно.

Джошуа ускоряет шаг.

- Через пару метров должен показаться тоннель. Оттуда – направо. А потом минут двадцать, и выйдем в подземный комплекс – бомбоубежище, построенное во времена Первой мировой войны. Как раз под нашим старым домом.

- Думаешь, что немцы не прознали про неё?

- Не думаю – знаю.

Светлана не сомневается в его словах, но правда всегда ранит. Она надеется, что им удастся выяснить, что же произошло. А если нет… Дампир даже не знает, чего ожидать в дальнейшем. Вариации будущего, возникающие в мыслях, слишком её пугают.

========== Тайный бункер. ==========

Джошуа помогает Светлане взобраться по лестнице, постоянно озираясь по сторонам: иногда ему кажется, что за ними следят, но кто спустится в канализацию, чтобы в итоге упереться в тупик – для других, но на деле же – просто маскировка, скрывающая только им известную тайну. Дампир стирает ладонью камуфляж – краска осыпается пеплом; клинками поддевает крышку люка, а затем она выворачивает её руками, толкая; путь открыт. Она запрыгивает наверх, затягивает сначала дорожные сумки и чемоданы, а затем тянет руку напарнику, который молча принимает помощь. Стренджер поднимается к ней, закрывает за собой крышку люка: никто не должен знать, что они внутри. И достаёт из плаща фонарик, зажигая его; в бункере слишком тихо.

- Мне бы не помешал душ, - говорит шёпотом Люпеску, но здесь её голос кажется намного громче.

- Ты же видишь в темноте, - спокойно отвечает Джошуа, открывая один из чемоданов. – Так переоденься. Самому противно.

- Да и запах канализации легко учуять при нынешнем раскладе, - соглашается с ним дампир.

Стренджер ничего не говорит; его карманный фонарик судорожно мигает – аккумулятор садится. Это затруднит дальнейший путь, но рядом была Светлана, которая, переодеваясь и не стесняясь напарника, может провести их дальше. Джошуа следует её примеру: любимое пальто, брюки и туфли безнадёжно испорчены.