Страница 30 из 40
Надо сказать, что по крайней мере до 1826 г. великий князь постоянно упоминал в дневнике, что он «рисовал». Как правило, только этот глагол, а сюжеты рисунков нам практически неизвестны. Но можно предположить, что, поскольку Николай тогда активно составлял проекты формы для своих саперов, эти рисунки носили «военный» характер. Об этом косвенно свидетельствует запись от 9 января 1823 г., когда он приписал «рисую жену, посылаю за Дилдиным, разделся, показываю ему». Удивительно, но эти довольно фривольные рисунки Александры Федоровны, затянутой в кавалергардский мундир и лосины, сохранились.
Как упоминалось, Николай I всю жизнь отдавал предпочтение батальной живописи. Конечно, в его личных помещениях имелись портреты его родных и близких, но некое милитаристское начало в коллекции его живописи присутствовало совершенно отчетливо[284]. Впрочем, такое личное отношение к живописи совершенно не отменяло присутствия в его коллекции в Аничковом дворце и картин, написанных в других жанрах. Например, в личных документах Николая I за ноябрь 1833 г. упоминается о выплате художнику Чугунцеву 55 руб. «за доставленный им в комнату Его Величества в Аничковом дворце вызолоченную раму на пейзаж»[285].
Портрет великого князя Александра Николаевича и великой княжны Марии Николаевны на фоне Аничкова дворца
Если говорить о коллекции живописи, сложившейся в Аничковом дворце до 1826 г., то нельзя не отметить полотна Дж. Доу, доставленные в резиденцию осенью 1822 г. В дневнике за 26 сентября 1822 г. Николай Павлович записал: «к жене, картина Доу, портрет детей[286], Воробьев с видом храма Воскресения в Иерусалиме[287], красиво».
Далее, 30 ноября 1822 г. великий князь записал: «вернулся, Доу с портретом моей жены». О последней картине императрица Елизавета Алексеевна, довольно предвзято относившаяся к Александре Федоровне, писала (6 апреля 1823 г.): «Сама же она этой зимой заказала свой портрет у Доу (живописца, которого Император выписал из Англии для галереи генералов 1812, 13 и 14 годов), и пожелала быть изображенной в роскошном золотом наряде с множеством жемчуга и алмазов, вместе с детьми. Если бы не роскошный туалет, это была бы великолепная картина, но получилось, что она как бы говорит сыну: „Не прикасайся ко мне, ты можешь помять платье!“»[288].
Портрет великой княгини Александры Федоровны с детьми Александром и Марией. 1821 г.
Любопытно, что в дневнике Николая Павловича никаких оценок полотнам Дж. Доу не дается. При этом в декабре 1822 г., когда он увидел портрет Александра I кисти Дж. Доу, Николай довольно жестко отметил: «поехал в Зимний дворец, иду за женой к Доу, вместе с тетушкой, проходя видел портрет Ангела работы Доу, отвратительного рисунка, довольно похоже» (2 декабря 1822).
Состояние живописной коллекции императора в Аничковом и других резиденциях контролировалось сотрудниками Императорского Эрмитажа. Непосредственно занимался этим глава II Отделения Эрмитажа Ф.И. Лабенский (1769–1850), который фактически создал реставрационную школу Эрмитажа (с 1817 г.)[289]. Например, 6 ноября 1835 г. Ф.И Лабенский напоминал Управляющему Конторой Аничкова дворца А.И. Блоку, что «…по Высочайшему распоряжению летом 1834 г. проводились механические и живописные реставрации над картиной худ. Франчиа[290], что в Кабинете Ея Величества в Собственном Дворце». Также Лабенский уточнял, что картина Франчиа переложена с дерева на холст. Он писал, что: «По вашему же желанию все картины в тамошнем дворце перетягивали, чистили от копоти и некоторые, по необходимости, были крыты самым легким лаком, почему и были сделаны небольшие издержки, как упомянуты в приложенном при сем реестре». Далее Ф.И. Лабенский уточнял, что «по учиненной мною инспекции над всеми картинами Собственного Дворца я нашел нужным две из них дублировать… изображающую цветы… овальная спящего младенца… в кабинете Ея Величества»[291].
После пожара в Зимнем дворце в декабре 1837 г. Аничков дворец приютил не только царскую семью, но и картины, спасенные из сгоревшей резиденции. В страшную ночь пожара с 17 на 18 декабря 1837 г. картины выносили из дворца и первоначально складывали под открытым небом на Разводной площадке и Дворцовой площади, затем их разместили в здании Адмиралтейства и Аничковом дворце.
Уже 19 декабря 1837 г. А.И. Блок обратился с просьбой к Ф.И. Лабенскому: «Прибыть в Адмиралтейство… для рассмотрения и принятия картин, перенесенных туда из Зимнего дворца во время пожара»[292]. В «Реестре картинам, находящимся в Аничковом дворце, спасенным от пожара», значатся следующие полотна: 1. Портрет прусского короля верхом («Собственная[293]»); 2. Копия с Рафаэля Мадонна Дальба («Собственная»); 3. Голова Спасителя («Собственная»); 4. Портрет Аббас-Мирзы («Собственная»); 5. Портрет Цесаревича Наследника верхом («Собственная»); 6. Мурилло с Христом («Эрмитаж»); 7. Копия с мадонна della Seggiola; 8. Поднятие колонны Александрийской («Собственная»); 9. Петерс Внутренности церкви («Эрмитаж»); 10. Пейзаж со скотом («Собственная»); 11. Дольче Св. Магдалина («Эрмитаж»); 12. Две итальянки («Собственная»); 13. Ванни св. Екатерина («Эрмитаж»); 14. Петерс архитектура («Эрмитаж»); 15. Коелло Спаситель («Эрмитаж»); 16. Воробьева «Вид Иерусалима» («Собственная»); 17. Куртуа «Сражение конницы» («Эрмитаж»)[294]. Вне всякого сомнения, отбор картин для помещения их в Аничковом дворце был сделан не без ведома Николая I и Александры Федоровны.
Одновременно в кладовые Кабинета Е.И.В. передали на хранение мемориальные вещи из кабинета Александра I в Зимнем дворце: «портрет покойной Екатерины Павловны, писанный сухими красками за стеклом в золоченой раме»; гребенка серебряная; 4 банки для духов; глазник фарфоровый; лорнетов черепаховых 5».
Примечательно, что дети Николая I, с подачи самого императора, не единожды принимали участие в судьбе талантливых художников. Например, в апреле 1838 г. в Александровском дворце Царского Села прошла лотерея[295], выигрышем в которой стала картина К. Брюллова «В.А. Жуковский». Вырученные от проведения лотереи деньги пошли на выкуп крепостного Тараса Григорьевича Шевченко. Сам Т.Г. Шевченко писал в своей автобиографии: «Сговорившись предварительно с моим помещиком, Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Виельгорского, устроил лотерею в 2500 рублей, и этой ценой была куплена моя свобода 22 апреля 1838 года[296]».
Виды залов Зимнего дворца. Библиотека императора Александра II.
Худ. Э.П. Гау
Как следует из записи в камер-фурьерском журнале за 14 апреля 1838 г., «Ввечеру Их Величество с Их Высочеством Государем Наследником, Великою Княгинею Еленою Павловною и Великою Княжною Мариею Николаевною и собравшимися к 8-ми часам по приглашению Государыни Императрицы особами обоего пола, бывшими сего числа за обеденным столом, изволили препроводить время в круглом Нового дворца зале разными играми, танцами и розыгрышем лотареи вещей»[297].
284
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (27/39). Д. 82. О двух портретах прусским гренадерам, избранных Государем Императором для Собственного дворца. 1827 г.
285
ОР РНБ. Ф. 650. Д. 1069. Л. 18. Гардеробные суммы за 1833–1835 гг.
286
Имеется в виду «Портрет великого князя Александра Николаевича и великой княжны Марии Николаевны на качелях».
287
Рисунки М.Н. Воробьева, сделанные им в 1821 г. во время экспедиции по святым местам. Привезенный портфель рисунков был показан не только при Дворе, но и на выставке в Императорской Академии художеств. Наибольшим успехом пользовались виды Иерусалима.
288
Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны. 1792–1796 гг. М., 2013. Письмо № 101.
289
Сотрудники Императорского Эрмитажа. 1852–1917. Биобиблиографический справочник. СПб., 2004.
290
Франческо ди Марко ди Джакомо Райболини, прозванный Франча (1450–1517, Болонья) – болонский ювелир, медальер, гравер, скульптор, живописец.
291
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2 (47/110). Д. 128. Л. 2. О исправлении некоторых живописных картин по Собственному Его Величества Дворцу и о выдаче издержанных по сему предмету 91 руб. 1835 г.
292
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2 (49/112). Д. 95. Л. 1. О хранении картин и разных вещей, вынесенных из Зимнего Дворца во время пожара. 1837 г.
293
Эта помета означала, что с начала XIX в. картины во всех императорских резиденция и императорском Эрмитаже жестко делились на «Собственные», т. е. принадлежащие лично членам императорской фамилии и неотчуждаемые, государственные, помечавшиеся «Эрмитаж».
294
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2 (49/112). Д. 95. Л. 5. О хранении картин и разных вещей, вынесенных из Зимнего Дворца во время пожара. 1837 г.
295
Существуют мнения, что лотерея состоялась 16 апреля 1838 г. в доме М.В. Виельгорского (См.: Моренец Н.И. Шевченко в Петербурге. Л., 1960. С. 37) или в Аничковом дворце (см: Жур П.В. Шевченковский Петербург. М., 1972. С. 62), но эти сведения носят легендарный характер.
296
Действительно, 22 апреля 1838 г. отпускная была выдана помещиком П.В. Энгельгардтом Т.Г. Шевченко в связи с освобождением его от крепостной зависимости.
297
РГИА. Ф. 516. Он. 120/2322. Д. 142. Л. 53.