Страница 28 из 40
Вся прислуга традиционно поздравляла своих хозяев со всеми праздникам: Рождеством, Пасхой, тезоименитствами и днями рождений. В свою очередь, императоры отдаривались, не забывая о денежных подарках слугам на их именины, тезоименитства, Рождество, Новый год и Пасху. Так, в книгах по гардеробной сумме Николая I регулярно встречаются упоминания о таких выплатах. Например, в феврале 1833 г. «истопник комнат Его Величества в Собственном дворце Андрей Кашталинский», как и «Ездовой Собственного дворца Иван Семенов» получили по 25 руб.[256]. В апреле 1837 г. на Пасху четырем «ездовым Собственного дворца» по 100 руб. и в декабре пяти «ездовым Собственного дворца» выплатили к Рождеству 125 руб.[257].
Характерно, что все назначения низшей прислуги «в Собственные комнаты», проходили через личное визирование императорами. При этом, данные назначения были итогом многолетней службы и, естественно, высоко ценились в среде придворнослужителей. Например, 19 января 1833 г. министр Императорского двора сообщал в Собственную Е.И.В. Контору, что «Государь Император высочайше повелеть соизволил: находящегося при комнатах Их Высочеств Великих Княжен истопника Осипа Апарина определить в лакеи на имеющуюся при тех комнатах вакансию»[258].
Как правило, жесткий отбор комнатной прислуги был безупречен. Но поскольку человеческий фактор присутствовал всегда, то иногда случались и неприятные истории. Например, в декабре 1842 г. «при осмотре комнат камер-лакеем» выяснилось, что «в комнатах императрицы Александры Федоровны не оказалось нескольких медалей, выбитых в память Высочайшего коронования и в память открытия Бородинского монумента, а также маленького серебряного с позолотой прибора в футляре, в котором хранился ножик, вилка и ложечка». После молниеносно проведенного следствия А.И. Блок докладывал Николаю I, что «вещи похищены состоящим при комнатах Ея Величества придворным истопником Николаем Михайловым», который сознался, что передавал украденные вещи дворцовому полотеру Федору Чукасеву, который сбывал краденое на толкучем рынке Апраксина двора.
По распоряжению императора преступников передали в полицию, которая выяснила, что перечень украденного значительно шире: серебряная кружка (250 руб.); застежка большая от альбома; набор для вышивания, украшенный бирюзой в футляре с бронзовым прибором (ножницы, наперсток и пр., 650 руб.); 23 медали бородинских, около 52 серебряных коронационных медалей (по 2 руб. каждая); футляр с серебряным столовым прибором (нож, вилка, ложка, 125 руб.); золотая большая булавка и часы золотые, украшенные бриллиантами-розами с цепочкой (подарены императрице, цена неизвестна)[259]. Общая сумма похищенного составила 2085 руб. ассигнациями.
Примечательно, что 23-летний истопник Николай Михайлов – «дворцовый мальчик» в третьем поколении, являясь сыном кофишенка Аничкова дворца. В собственные комнаты на должность истопника его взяли в память добросовестной работы умершего отца[260], проработавшего в Аничковом дворце с 1817 по 1838 г.
Одновременно с полицейским следствием к февралю 1843 г. в Аничковом дворце провели ревизию всех вещей и составили описи. После чего гоф-фурьеру предписали «описи раздать по комнатам и отмечать в них все перемещения вещей».
Суд над преступниками состоялся в мае 1843 г. Поскольку Михайлов во всем сознался, то его лишили звания обер-офицерско-го сына и сослали в Сибирь на поселение. То же наказание получил 61-летний полотер Чукасев. Приговор завизировал лично император.
Придворный штат также определял круг различных специалистов, работавших на ответственных должностях в Аничковом дворце. Все они носили придворную форму, полагавшуюся им по статусу[261]. Требование ношения формы распространялось на всех служащих резиденции, включая самый низший персонал, так называемых «кухонных мужиков» (с 1832 г.)[262].
Периодически форма придворнослужителей менялась высочайшим повелением. Так, в октябре 1838 г. министр Императорского двора сообщал А.И. Блоку, что «Государь Император высочайше повелеть соизволил: 1. Камер-лакеям, скороходам, швейцарам и лакеям носить брюки при вседневном платье зеленые с узким, а по воскресным дням с широким золотым галуном и со штрипками; 2. Камер-фурьерам, гоф-фурьерам, официантам и их помощникам, истопникам и работникам при вседневном платье вместо панталон иметь брюки без галуна; 3. При воскресном алом платье иметь белые суконные брюки – официантам».
В этом документе в мельчайших деталях прописывалось множество нюансов, обязательных к выполнению: при траурном платье носить черные брюки; сапоги с кисточками отменялись; башмаки с шелковыми чулками оставлялись только для парадной ливреи. В архивном деле находятся 4 образца золотого галуна из разных магазинов[263].
При императорском дворе регламентировалась даже прическа, прежде всего усы и борода. В марте 1837 г. министр Императорского двора сообщал Блоку: «До сведения Государя Императора дошло, что многие из гг., состоящих в званиях камергеров и камер-юнкеров, позволяют себе носить усы, кои присвоены только военным, и бороды в виде жидовских», поэтому предписывалось «строжайше воспретить, дабы никто из имеющих придворные звания не осмеливался носить ни усов, ни бород, а равно и гражданские чиновники»[264].
Непосредственно за состоянием Аничкова дворца и всех зданий на территории усадьбы отвечал «Смотритель зданий Собственного Его Величества (Аничковского) Дворца», в распоряжении которого имелась внушительная команда обслуживающего дворец персонала. Эту должность ввели после пожара и восстановления Зимнего дворца.
С марта 1840 г. по декабрь 1867 г. должность смотрителя Аничкова дворца занимал полковник Н.И. Скрябин (1801–1881). Его карьера характерна для эпохи Николая I. Происходил Никифор Иванович из солдатских детей, пройдя школу военных кантонистов. Военную службу начал в 1820 г. рядовым Карабинерного полка, пройдя все положенные должности, получая чины[265], награды[266] и подарки[267]. В 1840 г. Скрябин уволился из армии по ранению «поручиком с мундиром», и, как многие из заслуженных отставников, был принят на хозяйственную должность при Аничковом дворце, состоя сначала при Арсенале (1840 г.), а затем в должности кастеляна Аничкова дворца «с оставлением в прежней должности» (1843 г.). В 1857 г. Скрябина назначили смотрителем Аничкова дворца[268]. В 1867 г. 66-летний полковник подал прошение об увольнении с должности, напомнив, что еще 11 апреля 1846 г. он по высочайшему повелению «удостоин быть причисленным к Роте Дворцовых Гренадер, кандидатом на первую вакансию». И хотя на тот момент таких вакансий не имелось, Александр II, «снисходя к просьбе» Скрябина, распорядился «в виде особой монаршей милости» зачислить его в Роту Дворцовых Гренадер на штаб-офицерскую должность[269], с сохранением содержания по должности смотрителя Аничкова дворца.
Нельзя не упомянуть и о врачах, состоявших в штате персонала Аничкова дворца. При этом следует подчеркнуть, что с начала XIX в. во дворце постоянно жили и работали два врача. Один лечил самого Николая Павловича и членов его семьи. Другой именовался «доктором Двора Его Высочества, он же по Конюшенной части»[270], обеспечивая медицинской помощью всех многочисленных насельников резиденции. Врачам помогали лекарские помощники (фельдшера).
256
ОР РНБ. Ф. 650. Д. 1069. Гардеробные суммы за 1833–1835 гг.
257
ОР РНБ. Ф. 650. Д. 1070. Гардеробные суммы Николая I за 1836–1837 гг.
258
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2 (45/108). Д. 21. Л. 1. Со сведениями об определенных, произведенных, уволенных и умерших придворных чинов и служителей по Комнатам Их высочеств великих князей и великих княжон. 1833 г.
259
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 19. Л. 8. О покраже вещей из комнат императрицы в Собственном Его Величества Дворце истопником Михайловым и полотером Чукасевым. 1842 г.
260
Кофишенк Собственного Его Величества Дворца Иван Федорович Михайлов был сыном кучера Конюшенной команды; в службе с 1789 г.; фельдшерский ученик; с 1817 г. в штате двора Николая Павловича помощником кофишенка; кофишенк-лакей (1818 г.); кофишенк (1819 г.); знак отличия за беспорочную службу 15 лет (1835 г.); умер в 1838 г.
261
Придворная форма, введенная в начале 1830-х гг. распоряжением Николая I, выдавалась на определенный срок и должна была содержаться слугами в безукоризненном состоянии. Форма включала в себя различные варианты, начиная от самой дорогой – парадной. См.: РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 74. По запросу о сроках красным кафтанам и фракам для официантов. 1833 г.
262
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 63. О доставлении образцов платья строящегося для мужиков Собственного Его Величества Дворца. 1832 г.
263
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3 (50/113). Д. 129. Л. 1–5. О перемене формы платья придворнослужителей. 1838 г.
264
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 38. Л. 1. О разных Высочайших повелениях, объявленных г. Министром Императорского Двора. 1837 г.
265
Унтер-офицер (1827 г.); подпоручик (1838 г.); штабс-капитан (1846 г.).
266
Св. Георгий (1828 г.).
267
Бриллиантовый перстень «за труды при переписке перевода каталога иностранной части мундирным и амуничным вещам в Арсенале Собственного Его величества Дворца» (1847 г.).
268
РГИА. Ф. 1338. Оп. 4. Д. 79. Л. 86. Формулярные списки о службе чиновников и канцелярских служителей ведомства Конторы Собственного Его Величества Николаевского дворца.
269
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 66. Л. 1–3. Об увольнении полковника Скрябина от должности Смотрителя Собственного Его Величества Дворца и о зачислении в оную инженер-прапорщика Петрова. 1867–1877 гг.
270
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 3. По устройству Собственного Его Величества Дворца, для помещения Государя Наследника Цесаревича и Двора Его Высочества. 1864–1880. Для середины XIX в. было совершенно нормальным, что доктора лечили и лошадей, поскольку слушателям Императорской Медико-хирургической академии преподавалась и ветеринария.