Страница 3 из 6
В практике обучения иностранным языкам до сих пор существует традиция разделять сегментные ошибки на фонетические и фонологические. В определенной степени это справедливо, и именно потому, вероятно, долгое время устраивало как исследователей, так и преподавателей-практиков. Тем не менее попытаемся сделать некоторые уточнения. Первое связано с довольно условным противопоставлением «фонологического» и «фонетического». Это весьма убедительно было доказано в работах Л. В. Бондарко. «Если мы хотим дать фонологическую интерпретацию фактам фонетического уровня, необходимо достаточно четко представлять себе условность таких понятий, как звуки речи, сегментные и супрасегментные признаки и т. д.: это всего лишь перенос фонологических единиц на фонетический уровень» [Бондарко, 1981, c. 40]. Во-вторых, если под фонетическими ошибками понимать только ошибки артикуляции, то из этого следует вывод, что фонологические (фонематические) нарушения, заключающиеся в неверном выборе фонем и их дифференциальных признаков, не могут быть обусловлены артикуляционными трудностями. Очевидно, ошибки выговора и звукосмысловые ошибки различаются степенью воздействия на процесс коммуникации, то есть фонологические ошибки, в отличие от фонетических, отрицательно влияют на разборчивость речи. Однако вернемся к факту, о котором говорилось выше: нарушения некоторых интегральных признаков фонем могут затруднять общение. И наоборот, разрушение оппозиции по «твердости – мягкости» не всегда существенно для адекватного понимания (ср. произнесение слова нет как [n’et] и [net]). Так, по результатам исследований Н. А. Любимовой, при восприятии фонетически искаженной речи признак мягкости согласных легко восстанавливается носителями русского языка, потому что оказывается перцептивно сильным [Любимова, 1988, c. 168].
Стремясь разрешить конфликт, возникающий при разделении ошибок на фонологические и фонетические, Е. А. Брызгунова вводит термин «ошибки смешанного типа», противопоставляя их «ошибкам фонологического типа» и «ошибкам артикуляционного типа». «Ошибки смешанного типа» связаны, с одной стороны, с трудностями артикуляции, а с другой – с неразличением фонем, образующих оппозицию по дифференциальному признаку [Брызгунова, 1963, c. 13]. Думается, термин «ошибки смешанного типа» не совсем удачен, поскольку не раскрывает сущности называемых явлений. Кроме того, в основе предлагаемой автором классификации лежит принцип существенности/несущественности для коммуникации, а значение термина определяется через принцип причинности (трудность артикуляции – причина, а не результат, влияющий на распознавание смысла высказывания).
В ряде работ (например, [Интерференция звуковых систем, 1987]) встречается разделение сегментных ошибок на орфоэпические (разрушение фонемных оппозиций) и орфофонические (нарушение интегральных признаков фонем). Это связано с разграничением орфоэпии (выявление фонемного состава слова) и орфофонии (качество произнесения звуков). Дихотомия «орфоэпия – орфофония» была определена Л. А. Вербицкой в контексте различения системы и нормы родного языка [Вербицкая, 1976]. Данную дихотомию можно было бы приложить и к изучению иностранного языка. Однако вряд ли целесообразно механическое перенесение терминов, закрепленных за определенными явлениями, на явления совершенно иного порядка. Причины появления ошибок в речи на родном языке и ошибок в иноязычной речи все-таки различны. Если ошибки в речи носителей языка могут быть отнесены либо к системе, либо к норме данного языка, то сегментные нарушения в иноязычной речи затрагивают и систему, и норму изучаемого (неродного) языка. Кроме того, термины «орфоэпические и орфофонические ошибки» не применимы в том случае, когда имеются в виду ошибки восприятия, так как этимологически орфоэпия (правила произношения). соотносится с процессом речепроизводства. С нашей точки зрения, неправомерно использование названных терминов в практике обучения иностранному языку. В методических целях предпочтительнее разграничение сегментных ошибок по нарушаемому структурному признаку, в связи с чем предлагается выделять ошибки оппозиционные (затрагивают системные отношения фонологических единиц изучаемого языка)[2], и неоппозиционные (ошибки аллофонического варьирования). В этом случае при интерпретации фонетических ошибок будут учтены чисто лингвистические основания [Федотова, 2015, с. 321].
Что касается ритмических нарушений в иноязычной речи, то они могут быть разделены в соответствии с типом интерференции [Weinreich, 1953]. Например, одной из самых распространенных ошибок является недодифференцированность степеней редукции безударных гласных, то есть неправильная реализация гласных в безударных слогах [Летемина, 1988]. Эта ошибка проявляется либо в полном отсутствии редукции гласного, либо в неразличении степени его редукции. Другой тип ритмических нарушений – изменение места локализации ударения в слове под влиянием правил акцентуации слов в родном языке, что приводит к изменению ритмического рисунка слова (явление субституции). Происходит и реинтерпретация акцентных факторов ударности – длительности и интенсивности. Эта ошибка вызвана тем, что ударение в русском языке прежде всего количественное, в то время как во многих языках – силовое.
Достоинство такой классификации видится в том, что ее можно применить к нарушениям признаков фонетических единиц разных уровней. Однако, по нашему мнению, из-за излишней детализации она неудобна для быстрой обработки результатов выполнения тестов.
При описании интонационных ошибок часто используется критерий «нарушаемый параметр интонации»[3]:
• ошибки в мелодическом оформлении местоименного вопроса: плавное повышение тона в конце предложения, что приводит к опознанию его как дополнительного вопроса [Антонова, 1967, c. 60], или отсутствие резкого повышения тона на ударном слоге выделенного слова и ровное повышение тона в конце вопроса [Брызгунова, 1963, c. 243–248];
• недостаточное усиление словесного ударения [Методика преподавания…, 1989, c. 57];
• замена длительности гласного в интонационном центре интенсивностью [Антонова, 1967, c. 43];
• замедление темпа при произнесении вопроса, из-за чего вопрос воспринимается как повествование;
• ошибки в синтагматическом членении;
• ошибки в выделении интонационного центра.
Е. Г. Сафронова представила следующий перечень ошибок, связанных с некорректным интонированием высказываний на неродном языке:
1) нарушение места мелодического центра, что не только вызывает искажение плана выражения, но и влияет на смысл высказывания: Это изображение замкá? вместо Это изображение зáмка?;
2) искажение ритмо-интонационного облика фразы, связанного с изменением просодической структуры слова: Что там изобрáжено? вместо Что там было изображенó?;
3) ошибки восприятия и воспроизведения ритмической модели слова, вызванные влиянием мелодики на структуру просодии слова: Нúкому не передали [Сафронова, 1995, c. 19].
Для лингвометодического описания фонетических ошибок важным оказывается критерий, на основе которого определяется степень случайности ошибок [Нечаева, 1983; Corder, 1967]. В этом случае нарушения подразделяются на неслучайные (системно обусловленные) и случайные (оговорки и ослышки). Так, неслучайные ошибки свидетельствуют о несформированности фонологической компетенции у учащегося, который находится на пути к развитию и совершенствованию фонетических навыков. Случайные ошибки обусловлены нелингвистическими факторами.
Большинство исследователей склоняются к тому, чтобы разграничивать фонетические нарушения по принципу существенности/ несущественности для коммуникации (Л. В. Щерба, Е. А. Брызгунова, М. М. Галеева и др.). Для решения проблемы существенности/ несущественности фонетических ошибок в иноязычной речи необходимы специальные экспериментальные исследования, результаты которых могли бы показать, чтó же носитель языка считает допустимым или недопустимым для осуществления коммуникации.
2
Оппозиционные ошибки свидетельствуют о разрушении фонемных оппозиций в результате нарушения дифференциальных и/или интегральных признаков фонем.
3
Параметры интонации – конкретные субстанциональные сущности, используемые на более низких уровнях фонетического поведения: моторные, артикуляторные, акустические, перцептивные и др. [Кодзасов, 1982].