Страница 13 из 24
Ну и, конечно, метро – подземное пространство Охотного ряда изрядно перерыли во время строительства метрополитена имени Лазаря Кагановича. Станция «Охотнорядская» строилась как одна из самых больших и глубоких для того времени, длиной 155 и шириной 32 метра. Неподходящий для таких сложных подземных работ насыщенный водой и плывунами грунт вызвал необыкновенные трудности в работе метростроителей. Инженер А. И. Бобров рассказывал в 1935 году:
«Древний размыв русла Неглинки, заполненный водоносными песками, давал себя крепко чувствовать строителям станции. Подземные склепы кладбищ также причинили нам во время проходки немало серьезных неприятностей: на нашем пути неожиданно разверзались пустоты – там, где мы ожидали встретить твердый грунт. Разработки станции тянулись под землей от улицы Горького через всю Охотнорядскую площадь до Большой Дмитровки. По краям этой площади стоят два только что отстроенных московских небоскреба – гостиница Моссовета и Дом комитетов СТО. В ближайшем соседстве с фундаментами этих небоскребов, на глубине всего лишь 8 метров, мы должны были создать гигантскую пустоту, по своей кубатуре едва ли не превосходящую оба этих здания, вместе взятые.
Самое сложное в строительстве станции заключалось не только в трудностях геологического порядка или в наличии соседства двух небоскребов. Главная трудность была в том, что три свода станции разделялись в своей центральной части не сплошными стенами, а переходными арками, опирающимися на пилоны. Необходимо было подобрать соотношение между свободными переходами под арками и самыми пилонами. Это предрешало основной стиль архитектурного оформления и предоставляло большие удобства для пассажиров. Сооружение пилонов было наиболее технически сложным предприятием, так как огромное давление, передаваемое на столбы пилонов, угрожало не только самым столбам, но и могло вызвать оседание грунта под ними.
В основу принятого нами способа разработки станции был положен так называемый «немецкий способ». Мы первоначально сооружали стены, а затем на готовые стены сажали своды станции. Так мы поставили крайние стены вдоль гостиницы Моссовета и Дома СТО. Это были как бы барьеры, которыми мы отделили все предстоящие нам работы меж двух указанных зданий. Тем самым мы сразу же защитили эти здания от всяких неожиданностей и развязали себе руки для работы.
Слом старого Охотного ряда. Начало 1930-х гг. Слева палаты Голицына и Благородное собрание
Вывести эти стены было далеко не простым делом. Мы работали на глубине 14 метров под землей, под одной из самых оживленных площадей Москвы. И вряд ли кто-либо из гулявших наверху москвичей представлял себе, скольких тревог и опасностей стоило нам возведение этих спасительных стен. В особенности сложной была работа на перекрестке Охотного Ряда и Большой Дмитровки. Над головой поминутно пробегали трамваи. Железные балки, поддерживавшие 400 квадратных метров площади, гнулись под их тяжестью и, казалось, вот-вот лопнут. Но люди, работавшие под мостом, не задумывались над опасностью. И вот пришел первый поезд. Трудно описать чувства, которые охватили наших строителей. Еще ночью они с тряпками и швабрами мыли полы, чистили до блеска каждую плитку. Теперь все они в новых праздничных костюмах стояли на платформе и радостно приветствовали поезд, впервые прошедший через всю трассу: Сокольники – Крымская площадь».
Сносят Охотный ряд. Начало 1930-х гг.
Охотный Ряд и не узнать… Начало 1940-х гг.
Интересно, что когда в 1955 году Московскому метрополитену присвоили имя Ленина, вместо Кагановича, то в качестве компенсации Лазарю Моисеевичу как бы подарили эту станцию, почти два года диктор объявлял странное на слух название: «Следующая станция имени Кагановича». В 1957 году эта нелепость была устранена, но по другой причине – товарищ Каганович попал в опалу, и станция стала «Охотным рядом», ненадолго. Через четыре года, в 1961 году, станцию переименовали в «Проспект Маркса». Лишь в 1990 году название «Охотный ряд» вернулось вновь.
А о самом Охотном ряде вспомнили во время так называемой «оттепели». Никита Сергеевич Хрущев всерьез озаботился проблемой московских пробок в центре города, самая главная из которых возникала на отрезке от Охотного Ряда до Манежа. Движение по Охотному Ряду было односторонним, только не как нынче, в сторону Лубянки, а в другую сторону. Развернуться можно было у Пашкова дома и далее обратно, но уже по Манежной улице.
После недолгих раздумий решили Манеж не сносить, а отстроить громадную высокую эстакаду от Каменного моста до Лубянки, которая накрыла бы своей тенью и университет, и Манеж. Трудно себе представить, как изуродован оказался бы облик этой части Москвы, если бы Хрущева не отправили на пенсию. Ну а уже в наше время Охотный ряд прославился тем, что его имя дали огромному торговому центру, устроенному в глубокой яме, вырытой на Манежной площади. Получается, что через много лет истинный смысл названия кое-как восстановили. Какие времена – такие и нравы.
Далее наш рассказ продолжится повествованием о немногочисленных, но интереснейших зданиях Охотного Ряда.
Охотный Ряд, дом 1
Былое и Госдума
Одной из самых древних построек, стоявших прежде на месте здания Государственной думы, была церковь Святой Великомученицы Параскевы Пятницы в Охотном ряду. Церковь эта впервые упоминалась еще в 1406 году и поначалу была срублена из дерева. Интересно, что в те далекие времена об Охотном ряде еще слыхом не слыхивали, церковь упоминалась как «Параскевы Пятницы у Старых Поль». Что это за «Поли» такие, попытаемся разобраться.
Речь, конечно, идет не о старухе по имени Полина. Давным-давно существовал на Руси интересный обычай судебных поединков, что устраивались близ некоторых московских храмов. Историк Василий Татищев пояснял: «Поле разумеем поединок – пред судьями битья палками во делах, не имущих достаточного доказательства; ибо ротою, т. е. клятвою или присягою, утверждать или оправдаться опасались душевредства».
Участники поединка еще в XIII веке представали друг перед другом в полном военном облачении, вооружившись большой дубиной – ослопом. Вид оружия менялся по мере его развития. «Бой, – сообщал московский старожил Иван Кондратьев, – происходил на назначенном месте на обширной поляне, со всех сторон огороженной, в присутствии судей. Кто одолел, тот был прав, а уступивший силе своего противника признавался виновным и платил пошлину чиновнику и служителям, которые должны были присутствовать при бое и наблюдать за порядком».
У храма Параскевы Пятницы поединки были не такие кровавые, а вот у Троицкой церкви на берегу Неглинки «тягавшиеся дрались до крови, а иногда и до смерти убивали друг друга. Тут же были и легкие поединки. Спорящие, например, становились по разным сторонам канавки и, наклонив головы, хватали один другого за волосы, и кто кого перетягивал, тот и прав бывал. Побежденный должен был перенести победителя на своих плечах через Неглинную. Перед таким поединком иногда предлагали соперникам и мировую, о чем напоминает старая пословица «Подавайся по рукам! Легче будет волосам!». В противном случае они хватались за волосы. Надо иметь еще в виду, что на поединок могли вызывать все свободные люди государства: ни сан, ни знатность, ни богатство не освобождали от вызова. Если обвиняемым или обвинителем был старик, юноша, больной, увечный, поп, монах, женщина, то они могли нанять за себя поединщика и присутствовать при суде Божьем. При этом находились всегда окольничий, дьяк, подьячий и стряпчие. Поединщики платили в казну особые пошлины, которые назывались полевыми».