Станция-2

— Вещество, из которого состоят эти волокна, меняют структуру и распадаются при низкой температуре. Но не полностью. Если оставить образцы в покое и немного нагреть, вещество объединяется в своего рода сеть, и вскоре возвращает прежнюю форму и свойства.

— Очень интересные наблюдения. А вы пробовали полностью сжечь часть образца?

— Да, при воздействии высоких температур паутина ведёт себя сродни тому, как и при охлаждении: так же распадается, и снова не полностью. При более благоприятных условиях те волокна, которые подверглись нагреву, способны воссоединять свои рассыпавшиеся частицы и регенерировать. Лишь воздействие экстремальных температур полностью сжигает ткани существа, это подтвердил опыт с плазменной горелкой, который я провёл буквально несколько минут назад.

На той стороне связи послышался ропот. Всех необычайно заинтересовали такие свойства пришельца и там потребовали продолжать доклад.

— Нельзя исключать и такого предположения, — добавил Сергей — что 'клякса' пробудилась лишь потому, что она просто учуяла белковую жизнь, отчего у неё вдруг разыгрался аппетит. Ещё один фактор — кислородная среда, но в данном случае — нельзя сказать ничего определённого.

— Стэндфорд, что ты скажешь, кроме того, что узнал Ерохин?

Американец на пару секунд задумался, но не растерялся.

— У меня нет возможности проводить какие-либо исследования, как это сделал мой коллега, но из простых наблюдений мне тоже есть, что сказать. Этому существу известен страх. Я только знаю, что Бенджамин Оуэн сражался с пришельцем с помощью огня, и 'кляксе' это очень не нравилось. Это подтверждают и опыты Сергея.

— Верно — подтвердил Ерохин — я видел, как всё происходило с Беном и Самантой… но есть ещё кое-что. У меня не было сигнала с камеры, которая транслировала битву Фанг Шана с 'кляксой', и я не мог видеть его битвы, но слышал, как всё происходило. У того в руках был огнетушитель, и от воздействия струи порошка изменилось поведение твари, когда Фанг дунул на неё. Она будто заблудилась, растерялась на какое-то время.

— То есть, плохая видимость затруднила действия пришельца?

— Да, всё так и было — добавил Стэндфорд, — более того, у нас с самого начала сложилось впечатление что это не совсем живое существо. Оно действует и выглядит не разумным в привычном для нас смысле, но и совсем безмозглым его не назвать. Возможно, это какой-нибудь искусственный вид жизни или робот.

Слова американского астронавта вызвали новую волну ропота в Центре управления полётами.

— Именно так — подтвердил Ерохин — пришелец чем-то напоминает некий кибернетический организм. Неким неведомым способом он умеет воздействовать на электронные системы станции, из-за чего она и так уже частично обесточена.

Со стороны слушателей послышался целый поток голосов, там принялись обсуждать полученную информацию. Только через какое-то время был задан следующий вопрос:

— Хотелось бы выяснить, если температура в отсеках снизится до критической отметки, сможет ли это вновь заморозит существо и уничтожить паутину?

— Возможно, — ответил Стэндфорд — но как тогда быть с обогревом жилых отсеков? Ведь температура в них довольно сильно уменьшится.

— Здесь мы пока оперируем одними только догадками, — добавил Ерохин — потому что до сих пор не знаем, при каких именно условиях это существо впадает в спячку.

На Земле снова возникла короткая дискуссия. Среди людей не было единого мнения. Затем кто-то громко произнёс:

— Как бы то ни было, станцию в любом случае нужно подрывать. Нельзя допустить, чтобы эта зараза попала на Землю. Тем более, когда нет гарантии, что это существо переживёт прохождение сквозь атмосферу. Тем более, опыты Ерохина говорят, что после недостаточно высоких температур пришелец может регенерировать.

Волна споров и прений продолжалась долго. Одни идеи казались интересными, другие нелепыми. Ерохин не прерывал разговоров в эфире, а когда они немного поутихли, спросил:

— Сколько осталось до старта ракеты, которая доставит спасательный модуль и ядерные заряды? Хотелось бы поскорей попасть домой, если честно.

— Ракету везут на старт, потом заправка и погрузка, стандартная проверка систем и узлов. Потерпите дней пять-семь, ребята.

— Ты как, Джо? Продержимся ещё немного? — спросил Сергей.

— Несколько дней это всё же лучше, чем месяц или год — кивнул Стэндфорд. — Правда, неизвестно, как поведёт себя эта 'клякса', и не укокошит ли она нас до того, как к нам прибудет спасательный челнок.

— Да уж, хреновая ситуация у вас там, парни — задумчиво проговорил Рыльский. — Хотелось бы вытащить вас оттуда раньше, но никак — покачал он головой. Мы здесь и так сжимаем все мыслимые сроки, чтобы ускорить подготовку старта. Безопасность полётов — прежде всего, поэтому не хотелось бы неприятных неожиданностей при выводе ракеты на орбиту.

— Тут мы со Стэндфордом ничем не можем вам помочь — развёл руками Ерохин — Пожелаем лишь не подкачать и надеемся, что удача и в этот раз не подведёт.

20 декабря 2046 года. Борт 'Станции-2'

Вот уже четвёртые сутки подряд связь в интеркоме работала исправно. Два человека почти не прерывали общения ни на минуту. Они старались делиться друг с другом данными с камер слежения, высказывали разные соображения или просто наблюдали за перемещениями 'кляксы', к опасному соседству с которой почти привыкли. Иногда они просто болтали о разных земных делах или играли во всевозможные игры.

— Выстрел на Е7!

— Мимо! Твоим двум несчастным двухпалубным кораблям ни за что не изловить моих четыре однопалубных, бестолковый янки!

— Это мы ещё посмотрим, гадкий Иван! — в наушниках Ерохин услышал, как ухмыльнулся и засопел Стэндфорд. Теперь настала очередь выпускать торпеду ему.

Когда через двое суток своего заточения рубиться в шахматы изрядно надоело, Сергей предложил старинную детскую забаву — игру в морской бой. Американец достаточно быстро усвоил хитрости и тактику этих баталий и сейчас они с Ерохиным, значительно растеряв свои основные крупные корабли, пытались добить остатки флотов друг друга, завершая уже девятую или десятую партию подряд.

— Сергей, а что ты станешь делать, когда вернёшься на Землю? — внезапно спросил американский астронавт.

— Не знаю, наверное, поеду в горы, на Алтай. Там очень красиво. Устроим с друзьями поход с палатками, полюбуемся пейзажами.

— Алтай? — медленно произнося это слово, повторил Джозеф, — никогда не слышал этого названия. Это что, как Гималаи на Тибете?

— Ну, почти, только пониже чуток — засмеялся в ответ Ерохин. — Если хочешь, приезжай в гости, устроим рыбалку или просто поставим лагерь на берегу озера.

— Я бы рад, но… — Стэндфорд немного замялся. Он понимал, насколько сложно сейчас в мире и его вряд ли вообще куда-то отпустят после того, как он окажется на Земле.

— Брось, Джо, я уверен, что при желании можно будет всё устроить. Границы не такие уж прочные штуки, если захотеть их преодолеть.

— Я понимаю, но есть вещи, которые отнюдь не помогают в их преодолении, Серж — как-то тяжело вздохнул американец, а затем спросил, видимо желая переключить внимание собеседника на другую тему:

— Скажи, а те нити, которые ты зацепил в коридоре, и потом поместил в изолированный бокс. Ты не перестал наблюдать за ними? Может, там что-то изменилось?

— Хм, сейчас глянем.

Сергей как-то совсем забыл про образцы, которые в последний раз он рассматривал ещё два дня назад. Тогда он не заметил каких-либо изменений и сейчас вспомнил про них лишь потому, что об этом вдруг заговорил Стэндфорд.

Когда же он навёл окуляр микроскопа на волокна под стеклом, из груди его моментально вырвался непроизвольный крик.

— Это что ещё за ерунда! Стэндфорд! Джо, чёрт бы тебя побрал! Слышишь меня?

— Ты чего раскричался? Тут я, куда же мне деться-то.

— Ты бы видел это! Они растут!

— Что там? Кто растёт, волокна?