Открытие Германии

"Каленым железом" – это газетный язык сороковых годов. Наша передовая старья выглядела лишь как подражание центральным советским газетам, в те годы критиковавшим невзирая на лица. А как быть нам за границей, стоит ли обнажать недостатки в работе советских людей? В моих дневниках есть записи о хождениях по начальству с вопросом: кого и как критиковать. Заместитель Главноначальствующего генерал Дратвин выразил недовольство нашей критикой деятельности офицеров комендатур. Начальник Политуправления СВАГ генерал Руссов А.Г. за критику одного политработника комендатуры сделал редактору внушение: "за это буду наказывать". Правда, наказывать меня не пришлось, так как критику никто не запрещал.

В конце концов, мне тот же начальник сказал: "что вы ведете разговор о критике, разве других дел нет?!" Эта фраза заставила меня задуматься. Хотя наши критические материалы обсуждались в первичных организациях СВАГ и приносили пользу, но жизнь отвергала приемы несдержанной, разносной критики. В этом следовало убедиться всем журналистам редакции.

На партийном собрании один из коммунистов заявил: – Ссылка на заграничные условия есть зажим критики, ведь "Правда" продается в киосках Берлина, а она критикует даже министров. Большинство коммунистов не поддержали такую прямолинейность в суждениях, да и некоторые факты заставляли задуматься.

Мне пришлось целый день заниматься разбором конфликта с комендантом берлинского района Лихтенберг. В редакцию приехал комендант полковник Пангани, которого мы критиковали в передовой статье. В критике недоставало убедительных фактов, относящихся к быту солдат комендатуры. Газета поставила в тяжелое положение коменданта, и польза от критики оказалась сомнительной. Правда, в редакции нашлись товарищи, которым конфликт с комендантом даже понравился, и они говорили: вот так и надо бить по недостаткам. Как будто критика самоцель газеты.

Критиковать человека проще, чем написать о его добрых делах. Тем более, что в 40-х годах имело хождение порочное правило: критика полезна, если в ней пусть даже пять процентов правды.

Патриотизм советских людей, посланных для работы в Германии, проявлялся в специфических условиях, при решении таких задач как демилитаризация, денацификация и демократизация побежденной Германии. На такой основе и только на такой могло родиться немецкое государство, дружественное Советскому Союзу.

Советская политика в отношении Германий покоилась на научных принципах, один из которых требовал, чтобы массы немецких трудящихся на своем опыте убедились в необходимости революционных преобразований. Второй важнейший принцип заключался в том, что хозяином положения в индустриальной стране должен стать рабочий класс во главе с авангардом – марксистско-ленинской партией.

Конечные цели СВАГ и СЕПГ совладали. В совокупности они составляли главную движущую силу, под воздействием которой рождалось социалистическое государство на востоке Германии. Советский Союз действовал в Германии по праву победителей. Он не дозволял империалистическим державам установить свое господство на территории всей Германии, создал благоприятную внешнюю обстановку для деятельности прогрессивных сил в советской зоне оккупации. Советские люди пришли в Берлин как победители, а ушли как друзья немецкого народа. В этом исторически коротком периоде СВАГ с честью выполнила свои задачи.

Пик – Гротеволь – Ульбрихт

В 1945 роду, вскоре после 9 мая Советская Военная Администрация разрешила открытую деятельность Коммунистической партии Германии, (КПГ), Социал-демократической партии (СДПГ), Христианско-демократического Союза (ХДС) и Либерально-Демократической партии (ЛДПГ). Коммунисты в годы фашизма понесли большие потери, но оставшиеся в ее подпольных рядах члены партии закалились и каждый из них представлял большую силу.

Руководители СВАГ открыто заявляли, что рабочий класс должен занять ведущее положение в политической жизни послевоенной Германии. Но как быть, если немецкий рабочий класс оказался расколотым, имея две сильные партии – коммунистическую и социал-демократическую. В начале 1946 года в земле Бранденбург, например, насчитывалось 65 тысяч членов КПГ я 75 тысяч социал-демократов. Подобное положение складывалось и в других землях советской зоны оккупации, и в Германии в цепом. Для осуществления руководящей роли в политической жизни немецкому рабочему классу было необходимо единство.

Инициативу по созданию единой партии немецкого рабочего класса взяли на себя коммунисты. В апреле 1946 года состоялся объединительный съезд, на которой было провозглашено создание Социалистической Единой Партии Германии (СЕПГ). В ЦК СЕПГ, в партийных органах и первичных организациях имелось по два председателя – один из коммунистов, другой из социал-демократов. Но в процессе строительства новой Германии своеобразное двоевластие в партии постепенно изживалось. Коммунисты и социал-демократы нашли общий язык.

Фашизм и война привели Германию на край бездны. В Манифесте II съезда СЕПГ говорилось о тяжелой нужде немецкого народа, ставшей "неизбежным следствием нацистского варварства и кровавой агрессивной войны". Историческая заслуга СЕПГ состояла в том, что ее первый же съезд выдвинул программу спасения Родины от разрухи и обнищания. В программе предлагалось наказать виновников и преступников войны; ликвидировать капиталистические монополии; восстанавливать экономику на основе планирования; возместить ущерб, нанесенный гитлеровским режимом другим народам; провести демократические реформы в органах самоуправления, в школьном деле и в других сферах общественной и государственной жизни. Напомним, что программу было необходимо осуществить в условиях оккупационного режима, карточной системы распределения, выплаты репараций и необходимости восстанавливать разрушенные города.

В таких условиях перед СЕПГ стояли сложные задачи по привлечению народных масс на сторону своей политики. В октябре 1946 года на выборах в ландтаги и крейстаги кандидаты СЕПГ получили половину голосов избирателей и только в отдельных избирательных округах больше половины голосов. Чтобы завоевать на свою сторону массы, необходимо проявлять заботу об удовлетворении нужд трудящихся. Этому мешали пережитки социал-демократических методов партийной работы, особенно в области воспитательной.

В сентябре 1947 года по приглашению производственного совета типографии мне пришлось присутствовать на рабочем собрании. Доклад "О внутренней и внешней политике" сделал бывший бургомистр берлинского района Митте, выдвинутый руководителем одного из издательств. Докладчик с искусственным пафосом говорил о всем понемногу, ходил взад и вперед, заложив руки за спину. В определенные моменты докладчик повышал голос, горячился, явно рассчитывая на аплодисменты. Но аплодисменты не раздавались, собрание безмолвствовало. У представителя СЕПГ контакта с рабочими не получалось, ощущалось напряжение, а может быть и недоверие. Красивая речь, но никаких конкретных предложений, никакого обсуждения трудной обстановки.

Абстрактная пропаганда, не связанная с кровными интересами слушателей, напоминала двадцатые годы, когда комсомольцы каждую неделю слушали доклад "О международном и внутреннем положении". Это было в старом Рыбинске, а здесь Берлин, где кипят политические страсти и решается судьба страны. Здесь было необходимо другое, о чем говорил на партийном собрании в районе Арнштадт рабочий: "Мы не должны плестись в хвосте враждебных рабочему классу настроений. Надо беспощадно разбивать и разоблачать пропаганду противников единства".

Несмотря на слабые стороны СЕПГ, сам факт создания единой рабочее партии пробудил надежду на хорошее будущее страны. С апреля 1946, менее чем за полтора года, партия выросла на полмиллиона членов и к сентябрю 1947 года насчитывала в своих рядах около 1.000.000 членов, то есть, почти десять процентов населения зоны. Превращение СЕПГ в массовую партию отражало рост доверия к политике СВАГ. Много сторонников даже было среди военнопленных, возвращавшихся из Советского Союза, где они в лагерях проходили политическую школу.