Очищение (ЛП)

Наёмники точно исполнят, что скажет Джамал или я. Достаточно одного телефонного звонка, и в течение часа Мэри Эллен будет перевезена на частном самолёте в службу по защите детей в другом штате далеко отсюда, в ожидании её удочерения новой семьёй. Записи об этом будут уничтожены так, что не останется никаких бумажных следов. Даже Джамал и я никогда не узнаем, где она оказалась. Стоит тебе оступиться только раз, или произойдёт какой-нибудь перерыв в твоей электронике, и в мгновение ока твоя девочка навсегда исчезнет.

Элли, конечно, ничего не поняла, кроме того, что теперь у неё появилась вкусная еда, и она может без конца смотреть мультфильмы и «Улицу Сезам» на ДВД-диске. У Элли была своя игровая комната в другой части отеля, полная кукол, мягких зверюшек и разных пластмассовых игрушек с колёсиками для малышей, где она проводила большую часть дня.

Девочке не хватало матери, но с ней часто бывала бабушка Мэй, а в остальное время — одна из женщин-охранниц и стража достаточно любезно следили, чтобы малышка, по крайней мере, не скучала.

Сама Мэй понимала в общих чертах, что происходит, причём ей было достаточно страшно за свою дочь, чтобы в большинстве дней оставаться довольно трезвой. В любом случае, её рацион пива состоял строго из двенадцать банок в день. Руководитель группы охраны сказал Мэй, что если она попытается хитрить, например, унести Элли или ходить в бары, напиваться и болтать о себе или что-нибудь в этом роде, то последствия для всех троих будут плохими. Её и Кики никогда не оставляли наедине во время посещений, а также не позволяли никому звонить по телефону, поэтому они не имели возможности поговорить с глазу на глаз.

Всё, что Мэй могла сделать, это напряжённым голосом просить её дочь заботиться о себе и быть очень осторожной. Сердце Кики сжималось от отчаяния каждый раз, когда ей приходилось уезжать из мотеля в город в полицейской машине без опознавательных знаков с водителем — сыщиком из целевой группы, чтобы успеть на работу в таксопарк. Она безуспешно пыталась найти какой-нибудь выход, способ сбежать вместе с Мэй и Элли, но не могла ничего придумать.

Детектив Маккаферти дал Кики несколько пар серёжек-«жучков», чтобы она не привлекала внимания Добрармии, постоянно нося одни и те же серьги, и время от времени ей приходилось останавливаться у платного телефона-автомата, звонить по номеру штаба операции «Прожектор» и докладывать о том, где она и что делает. Кики также вручили набедренный футляр для мобильного телефона и строго приказали постоянно носить его на поясе, чтобы, когда мобильный вибрировал, ей следовало звонить с телефона-автомата, но не в присутствии людей Добрармии.

— Почему, чёрт возьми, я должна делать это, когда вы уже отслеживаете и слушаете меня двадцать четыре часа в неделю? — спросила Кики.

— По одной причине — твои электронные устройства слежения только односторонние, — объяснила Мартинес. — У нас могут быть указания для тебя. Твой мобильный не безопасен. Мы можем отслеживать звонки с мобильных телефонов, и должны предполагать, что эти выродки также на это способны. Необходимое оборудование можно купить в любом магазине «Рэдио Шак». Но главным образом, Кики, тебе и команде нужно взаимодействовать, быть рядом. Я хочу, чтобы ты слышала мой голос не меньше двух-трёх раз в день.

— Что мне делать, если они свяжутся со мной? — спросила Кики.

— Ты имеешь в виду, когда они с тобой свяжутся, — нахмурившись, ответила Мартинес. — Ты должна думать о хорошем, Кристин! Когда они с тобой свяжутся, делай всё, что они говорят. Мы на твоём телефоне и слушаем тебя постоянно. В минуту, когда что-то произойдёт, мы нажмём кнопку записи.

Кики даже не стала спрашивать, есть ли какой-нибудь план по её спасению, если в Добрармии решат тихонько отвезти её куда-нибудь на казнь. Она уже заметила, что не получила никакого кодового слова или инструкции, как себя вести в случае опасности. Но потом однажды вечером три мексиканских бандита развязно подошли к ней на автобусной остановке, где она стояла после работы, и начали обычную грязную болтовню. Как только они перешли к лапанию перед срыванием блузки и затаскиванием в тёмный угол, а Кики полезла в сумку за своим замком в носке, к обочине подъехали две патрульные машины портлендской полиции. Водитель головной машины отряда сверкнул синим светом «ведёрка», дал гудок сирены, и мексиканцы развернулись и удрали. Патрульные машины отъехали, и никто не поговорил с Кики, так что осталось совершенно непонятным, появился ли патруль по приказу её наблюдателей, или ей просто повезло.

Кики заметила, что машины шли тяжело и неровно, и выглядели странно толстыми в свете уличных фонарей. Полицейское бюро проводило опыты по бронированию машин своих отделов, в дополнение к удвоению их числа на улицах. Но, похоже, это ненамного улучшило положение. За неделю, прошедшую после выхода Кики из Центра юстиции, были убиты добровольцами трое портлендских полицейских, все чёрные и мексиканцы, И в довершение всего Бубновый валет застрелил никого иного, как капитана Джейсона Роулинсона из отдела расследования преступлений на почве ненависти. Одна пуля в голову, так как Роулинсон нарушил правила безопасности бюро, поджаривая себе гамбургеры на заднем дворике своего дома. Выстрел был сделан c более чем четырехсот метров, вечером, и на крыше соседней церкви адвентистов седьмого дня был найден бубновый валет.

Через десять дней после смерти Ленни Джиллиса Кики уже почти решила, что ничего не произойдёт, и начала ломать голову над тем, как ей убедить Мартинес и Джарвиса перестать ждать, свернуть операцию и отпустить её. Она размышляла об этом однажды вечером около восьми часов, когда высадила клиента перед отелем «Винтидж Плаза» на Бродвее ЮЗ. Кики отметила поездку в своём листе, спрятала десять долларов чаевых и собиралась стать в очередь такси ждать возможного пассажира, когда дверь позади неё открылась, и кто-то сел в машину.

— Куда едем? — спросила она нового пассажира, не поднимая глаз от планшета с листом.

— На свободу, соратница, в новую страну под новым флагом, — произнёс знакомый голос.

Кики резко обернулась и увидела мужчину, сидящего на заднем сиденье, который был представлен ей как «Ударник». В этот вечер он меньше походил на байкера, в парусиновой куртке с длинными рукавами и широких холщёвых брюках.

— Чёрт! — вырвалось у неё. — О, э-э, товарищ Ударник. Я думаю, ты следил за мной здесь, а? Прости, прости, я знаю, никаких вопросов. Ну, нет, а куда тебя отвезти? Мне нужно позвонить моему диспетчеру.

Голос Кики звучал взволнованно, но, по-видимому, мужчина воспринял это естественно, ведь он запрыгнул в её такси, как чёртик из табакерки.

Джимми Уинго назвал адрес в сельской местности округа Клакамас.

— Позвони и скажи об этом диспетчеру. Это ресторан и придорожная гостиница, но на самом деле мы туда не поедем. Скажи диспетчеру, что я хочу, чтобы ты немного меня подождала. Это долгая поездка, так что пробег будет более или менее точным. Вот этого должно хватить.

Уинго наклонился вперед и протянул ей сто долларов двадцатками.

— Таким образом, твой лист будет в порядке, плюс чаевые.

Кики позвонила насчёт выдуманной поездки и выехала на Бродвей.

— Хорошо, и куда мы на самом деле направляемся? — спросила она.

— Просто езжай в направлении Грешама.

Кики почувствовала, что телефон сбоку завибрировал. Она поняла, что полицейские в операционном центре всё слышали, поняли, что происходит, и начали запись.

— Ну, хорошо, и что теперь будет?

— Ты кое с кем познакомишься и поговоришь с ними, — добродушно ответил Уинго. — И со мной.

— Послушать рассказ о моей жизни, а? — заметила Кики, лавируя в потоке машин. Было ещё светло, так что фары она не включала.

— Мы уже очень много знаем о тебе, — ответил Уинго. — И действительно думаем, что ты можешь быть полезной для нас. Это такси, например. Таксисты — люди, которых мы хотели бы привлечь. Такси могут ехать куда угодно, они постоянно на улицах в любое время дня и ночи, и никто не подумает, что они где-то не к месту. В настоящее время много твоей работы на Добрармию будет точно такой же, что и сейчас: возить людей, а иногда пакеты, туда, сюда и куда угодно. Конечно, тебе придётся с выдумкой подойти к своему путевому листу.