Очищение (ЛП)

— И что моё управление должно делать, в то время как вы косите всех своих политических противников, как будто дело происходит в Израиле? — вежливо спросил Лир.

— Делайте всё, что должны делать, чтобы помочь выжить настоящему здешнему сообществу, людям, которые жили здесь раньше, пока нас не обнаружили треклятые бэби-бумеры на пенсии, толпа хиппи-диппи, перемазанных овсянкой, и пидоры, — ответил Хэтфилд. — Настоящим людям, белым, тем, кто делал здесь всю работу до того, как пришли мексиканцы. Просто пинай нас боковой частью ботинка, Тэд, а не носком. Мы сможем понять разницу и ответим взаимностью.

— Так, давай посмотрим: вы планируете убить или изгнать мексиканцев, негров, гомосексуалистов, всех, кто слева от центра, конечно, евреев, любого, кто поддерживает Хиллари, цветных и азиатов в придачу, — я никого не забыл?

— Ну, те, кто будет это выполнять, продолжат, — засмеялся Хэтфилд.

— Боже, ты серьёзно?! — ошеломлённо выдохнул Лир.

— О, да. Они все должны убраться, Тэд. И если ты попытаешься остановить нас, то умрёшь. Это не угроза. Бог свидетель, я не хочу делать ничего подобного ни с тобой, ни с твоей семьёй, и, конечно, не с Джулией. Но я просто объясняю тебе, как всё будет, и если вам повезёт и удастся убить меня, тогда ещё больше добровольцев шагнут вперёд, чтобы занять моё место. Всегда помни: ты имеешь дело не только со мной.

Через некоторое время, если ты будешь бороться с нами, поддержка, которую ты сможешь получить от федералов или государства, будет уменьшаться и сойдёт на нет, если они посчитают другие места гораздо более важными, чем почти незаселённый округ на северном побережье Орегона. Любые подкрепления, любые войска, которые можно оторвать от Ирака, Афганистана или Венесуэлы, правительство направит в Портленд, Спокан или Сиэтл. Не сюда. Под конец останешься ты с горсткой людей, и к тому времени вы столкнётесь с очень серьёзными и закалёнными людьми, с которыми ты очень, очень не захотел бы встретиться в тёмном переулке. Вот так, Тэд. Такова обстановка, в которой ты оказался. Мне чертовски жаль, но я не могу обещать тебе что-нибудь другое.

— Чудесно, — вздохнул Лир.

— Я не буду спрашивать о твоём решении, — сказал Хэтфилд, поднимаясь, чтобы уйти. — Я знаю, что ты будешь вынужден играть на слух. Будем надеяться, что для нас обоих игра сложится хорошо.

— И последний вопрос, Зак, — сказал Лир. — Может это звучит неуместно и, вероятно, глупо, но он связан кое с чем, что произошло с моей сестрой и тобой. Я имею в виду, Джули, ты понимаешь. Она ведь однажды спросит.

Хэтфилд вздохнул.

— Ты имеешь в виду, что если бы мы поженились, я смог найти настоящую работу, и мы с ней создали дом и семью, поступил бы я также? Наверное, нет, но не смей говорить ей это. Это не вина Джулии, и я не хочу, чтобы она себя обвиняла даже секунду. Она ни в чём не виновата. Я виноват в том, что родился белым, мужчиной и бедным, без всякой надежды на колледж, поэтому оставалась только армия. Это вина грёбаной армии США в продлении нахождения моего подразделения в Ираке раз за разом, год за годом, причём никому из нас даже не давали отпусков, из страха, что мы дезертируем. Я могу понять, как она устала ждать, Тэд. Честно говоря, к тому времени, когда я вернулся, то был такой зачуханный, что толком не был бы ни мужем для неё, ни шурином для тебя. Прош тебя передать Джули мою любовь в следующий раз, когда увидишь её, но не думаю, что это уместно в данных обстоятельствах.

— Да, неуместно, — согласился Лир. — Но я сделаю это в любом случае.

Мами и Обезьяна

Позволь ей, госпожа, сказать

И торжествуй при виде слез её,

Но сердце пусть им не поддастся,

Как кремень — дождю.

— Ты опять на игле, Кик?

— Нет, я не на игле! — огрызнулась Кристин Маги по кличке «Кики». — Я чиста, как стёклышко, и была чистой полгода!

Она сердито посмотрела на Ленни Джиллиса, мужчину, сидящего напротив неё в кабинке. Они встретились в захудалом баре и одновременно стриптиз-клубе на 82-й авеню Портленда под названием «Логово Юпитера» — предприятии Джиллиса. Притон ещё был закрыт для посетителей. Бармен возился с настройками стереодинамиков на сцене, и разговор Маги и Джиллиса перемежался то нарастающим, то затихающим рёвом Инди рока и бессмысленными барабанными ритмами, в то время как дневной менеджер проверял шесты танцовщиц и регулировал освещение рампы.

— Так почему ты пришла ко мне и хочешь снова встречаться с клиентами? — спросил Джиллис.

Это был маленький и костлявый человечек, высохший от метамфетамина, с прилизанными тёмными волосами и футбольными усиками по одиннадцать волосков с каждой стороны. Джиллис был одет в тёмную рваную футболку и бейсболку, повёрнутую назад на его преждевременно облысевшей голове.

— Потому что мне нужны чёртовы деньги! Для чего, думаешь? — спросила Кики.

Кики выглядела обманчиво скромной и мягкой девушкой с зелёно-карими глазами и медно-русыми волосами до плеч. Но стоило посмотреть ей в лицо, как любому становилось ясно, что её двадцать четыре года дались ей труднее иной сотни лет, и в глазах девушки не было ничего мягкого и женского. Она была одета в короткий топ, открывающий несколько татуировок, в виде обязательной колючей проволоки вокруг её левого бицепса, надкусанной клубники, переходящей на верхний изгиб её левой груди, шотландской девы или русалки с распущенными волосами на правом плече и древнеирландского филигранного рисунка из книги Келлс на спине. Между её большим пальцем правой руки и указательным пальцем была грубая ручная татуировка в виде «Х» в круге, что для тех, кто разбирается, означает предупреждение лесбиянкам женской тюрьмы, с обещанием жестокого отпора за попытку пристать.

— Мне перестали платить социальное пособие, потому что поймали за вождением такси. Я не знаю, кто меня сдал, наверно индус или кто он там, в чалме, новый диспетчер. Он обещал мне все поездки в аэропорт от озера Освего и Перл, если бы я приходила пораньше каждую смену и отсасывала ему в сортире. Я послала его потрахаться с самим собой, а на следующий день прихожу на работу и вижу суку-еврейку из социальной службы, сидящую у нас в долбаной конторе.

— Может, он подумал, что ты — шлюха? Чёртовски интересно, откуда у него сложилось такое впечатление? — сказал Ленни с лёгкой издёвкой. — И почему я должен давать тебе каких-то клиентов после того, как ты кинула меня в прошлый раз таким дерьмовым способом?

Ленни коснулся своей головы, на которой до сих пор был виден шрам под волосами, где Кики треснула его по черепу пивной бутылкой, когда последний раз уходила из его заведения.

— Потому что я заработаю для тебя деньги, — ответила Кики. — Я не хочу работать на улицах. Это чертовски опасно, там «спуки» стреляют народ.

— Ну, насколько я помню, ты всё ещё белая под всеми этими татушками, — хохотнул Джиллис. — Спуки[24] стреляют только наших «братьев» потемнее.

— Ну да, и они так взбесили всех латиносов, ниггеров и лаосских бандюков в Портленде, что те хотят отыграться на какой-нибудь белой рабочей девушке, сняв её на Сэнди-бульваре. И потом где-нибудь убивают долго и красиво, разыграв «Пятницу, тринадцатое», — раздраженно ответила Кики. — Это случалось с некоторыми уличными девушками. Включи голову, Ленни! Я не хочу идти на улицу. Мне нужно, чтобы ты отбирал мне клиентов, на тех же условиях, как и раньше, и никаких черномазых, латиносов, китаёз или других женщин. Для начала — просто моих старых клиентов. Ты знаешь, я была надёжной даже когда сидела на игле и никогда не пыталась зажать твою долю. Я заработаю. Ты всё ещё злишься, что я тебя ударила бутылкой, но ты не должен был без спросу сбрасывать на меня многорасовую групповуху, зная, что я откажусь.

— Ну ладно, и я думаю, что не должен был из-за тебя вызывать полицию. Похоже, это не было игрой, — пробормотал Ленни. — С другой стороны, может, если бы я захотел прижать тебя, то навесил бы на тебя преступление ненависти. Я знаю, тебе не нравится тёмное мясо, но это предрассудок, даже для шлюхи.

24

Спуки — пренебрежительное название расово сознательных белых поселенцев, которые переехали на Родину перед революцией. Используется местными белыми на Северо-Западе. — Прим. перев.