Страница 6 из 14
Таким способом мы работали больше недели. Условия труда были не очень благоприятными. Ощущался запах ядохимикатов, так как помещение склада перед закладкой зерна на хранение должны были обязательно, руководствуясь принятой технологией, дезинфицировать. Было также немало разной пыли в процессе работы. Нам, конечно, выдали, согласно правилам техники безопасности, тканевые респираторы на нижнюю часть лица для предохранения органов дыхания. Но разве можно было с ними интенсивно работать? Скоро они нам надоели, поэтому находились обычно не на лице, а в карманах брюк. Однако, несмотря ни на что, настроение у нас было достаточно жизнерадостное, боевое. Чтобы его поддерживать, мы даже довольно часто затягивали какие-нибудь песни. Большими любителями этого занятия были и Коля Козлов, и Лёша Карпов. Я тоже подключался. Это была важная особенность нашей бригады. Мы пели и тогда, когда возили зерно, и тогда, когда работали на складе. Это воодушевляло нас, снимало усталость. Преобладали песни задорные, вдохновляющего содержания.
Подходило к концу наше пребывание в колхозе. Мы успешно справились с тем объёмом работ, который нам поручали проделать. Нашу бригаду из трёх человек хвалили. Шофёр, отвозивший нас в Ново-Кусково, сообщил, что в конторе слышал о наших успехах. Там говорили, что наша выработка, по сравнению с нормативными ста процентами, доходила часто до трёхсот процентов. Это здорово.
В вагоне поезда, который вёз нас от станции Асино в Томск, меня нашёл наш куратор от факультета. В руках у него было несколько экземпляров местной районной газеты «Причулымская правда». Один экземпляр этой газеты он передал мне. Там, на первой странице, в правом верхнем углу, было написано, что по итогам уборочной кампании за высокие показатели в труде на Доску почёта Асиновского района заносятся три студента. Ниже были напечатаны крупным жирным шрифтом фамилии. Одна из них – Мазай. Я перевёл глаза на куратора и спросил, почему газета передаётся мне, ведь здесь отсутствует моя фамилия. Он же стал настаивать на том, что это всё-таки моя фамилия, только в ней по недоразумению неправильно напечатана всего одна буква. И добавил, что проверял по своим документам списки студентов. Студента Мазая в них вовсе нет. Есть только студент Магай. А что касается имени и отчества, то они указаны в газете правильно. Я с доводами куратора в конце концов согласился и приложил к своим вещам переданную мне газету. Кроме того, он достал из своего портфеля сложенный вдвое лист плотной бумаги и тоже вручил мне. Я развернул его. Это оказалась почётная грамота. Она хранится, кстати говоря, до сих пор в моём личном архиве. В ней содержится в печатном виде следующий текст: «Асиновский сельский партком и Асиновское колхозное производственное управление награждают почётной грамотой Магая Юрия Васильевича, студента первого курса историко-филологического факультета Томского государственного университета, выполнявшего дневные нормы на погрузке и разгрузке зерна в колхозе «Комсомолец» на 150–200 %. 29 сентября 1964 года».
Я смущённо выслушал поздравления как куратора, так и моих товарищей. При этом мне было очень неудобно оттого, что из нашей дружной бригады выделили меня одного, хотя работали мы всё-таки одинаково продуктивно. Я высказал это. Но ребята, с которыми я вместе работал, меня успокоили, сказав, что всё получилось по справедливости, потому что я не только работал со всеми наравне, но ещё и водил автомашину. Это тоже нельзя не учитывать.
8
Начало студенческой жизни
По приезде в Томск меня и других студентов нашего факультета, нуждавшихся в жилье, поселили в общежитии по адресу: проспект Ленина, 49. Я получил место в комнате на четвёртом этаже. Кроме меня в этой комнате разместились ещё семь человек. В том числе и мои товарищи по работе в колхозе. Кровати у нас были металлические, в два яруса. При них тумбочки. На всех обитателей комнаты полагался один общий стол. А возле него – несколько табуреток. Для одежды, обуви и прочего имущества были предусмотрены встроенные, высотой до потолка шкафы, размещавшиеся возле входа в комнату. Окно в комнате было довольно большим и находилось напротив входной двери. Оно позволяло наблюдать то, что могло происходить не на проспекте, а во внутреннем дворе.
В отличие от других общежитий университета наше располагалось совсем близко к основным университетским зданиям. Чтобы в них попасть, нужно было всего лишь преодолеть переход через дорожное полотно проспекта Ленина и потом ещё немного пройти. Прямо напротив общежития находилась Научная библиотека ТГУ. Рядом с ней, если идти налево, – третий учебный корпус университета, в котором размещались деканат, кафедры и аудитории историко-филологического факультета. А если идти направо, то не очень далеко и до главного корпуса, в котором у нас проводились многие лекционные занятия.
Вскоре у первокурсников прошли организационные мероприятия. В нашей группе был представлен куратор от кафедры, назначен староста. В торжественной обстановке прошла выдача студенческих билетов. Было объявлено о назначении стипендий. Стипендия у студентов университета составляла тогда тридцать пять рублей. У студентов педагогического института, следует заметить, она была меньше: двадцать восемь рублей.
После выдачи студенческих билетов мы получили доступ к фондам главной университетской библиотеки. Она размещалась тогда в одном здании. На первом этаже библиотеки находились, в частности, книгохранилища, основные каталоги, абонемент, а на втором этаже – два больших читальных зала для посетителей. Самый большой зал из них предназначался для студентов. Зал поменьше – для аспирантов, докторантов, а также профессорско-преподавательского состава. Появилась возможность обращаться за литературой и в кафедральные кабинеты. Там размещалась, прежде всего, самая ходовая учебная литература по предметам, которые были закреплены за той или иной кафедрой.
Студенческую группу, в составе которой я приступил к учёбе, курировала кафедра истории древнего мира и средних веков. Её заведующим был тогда доктор исторических наук, профессор Данилов Александр Иванович. Он одновременно являлся также ректором университета.
Учиться в этой группе было престижно, но нелегко, так как приходилось много времени уделять немецкому языку. Десять часов только аудиторных занятий в неделю, а ещё много часов на подготовку к ним. Занимались лексикой, грамматикой, переводом текстов. Это были тексты не только из учебников, но и из газет, издаваемых в нашей стране на немецком языке, а также книг по истории.
На первом курсе кроме нашей группы была ещё одна языковая группа. Она занималась углублённым изучением другого иностранного языка – английского – и специализировалась по кафедре новой и новейшей истории, которой заведовал С. С. Григорцевич.
Другие группы исторического профиля историко-филологического факультета были обычными, то есть без углублённого изучения какого-либо иностранного языка. Срок обучения в них – четыре года. Они были закреплены за кафедрой истории СССР, которая в 1966 году разделилась на две самостоятельные кафедры: кафедру истории СССР дооктябрьского периода и кафедру истории СССР советского периода. Ими руководили соответственно З. Я. Бояршинова, защитившая в 1967 году докторскую диссертацию, и профессор И. М. Разгон.
Изучение истории как всемирного явления началось с её истоков и древнего периода. У нас в расписании значились занятия по истории первобытного общества, истории Древнего Востока, истории Древней Греции и Рима. Историю первобытного общества преподавал В. И. Матющенко, а древнюю историю во всех её подразделениях – Г. И. Пелих. Они же вели ещё два важных предмета: В. И. Матющенко – археологию, а Г. И. Пелих – этнографию. Мне нравилось посещать занятия по всем названным предметам не только потому, что они имели для меня большое познавательное значение, но и потому, что они велись опытными и умелыми преподавателями. Прочно запомнилась, например, эмоционально насыщенная манера изложения материала и ведения занятий Галиной Ивановной Пелих. Она ею умело и довольно эффективно пользовалась.