Страница 17 из 22
Исследования в этой области во второй половине двадцатого века шли и в США, и в Великобритании, и в СССР. Один из первых ученых этой великой эпопеи – наш соотечественник Жорес Алфёров, получивший в 2000 году Нобелевскую премию за «основополагающие работы в области коммуникационных и информационных технологий». А уже в 2005 он стал лауреатом премии «Глобальная энергия» за «фундаментальные исследования и значительный вклад в создание полупроводниковых преобразователей для солнечной и электроэнергетики».
Его коллега, ещё один выдающийся советский и российский физик, доктор физико-математических наук Сергей Капица, писал: «Значение указанной области науки и техники можно определить с помощью мысленного опыта. Представьте себе, что все приложения, связанные с ядерной физикой, вдруг исчезли. Первыми остановятся ядерные электростанции, и мир лишится около 10 % всей производимой энергии. От того, что замрут ядерные подводные лодки, станет только лучше, а от того, что пропадет ядерное оружие, мир в целом станет гораздо безопаснее, да и богаче. Заметим, что при этом вся другая техника останется вполне работоспособной. Но если внезапно исчезнет все, связанное с физикой полупроводников, то наша цивилизация просто рухнет. Этот поучительный опыт можно подтвердить ранжированием 20 главных достижений техники в XX в., недавно проведенным на основе экспертного опроса Американским союзом инженеров: 1. Электрификация. 2. Автомобиль. 3. Самолет. 4. Водоснабжение. 5. Электроника. 6. Радио и телевидение. 7. Механизация сельского хозяйства. 8. Компьютеры. 9. Телефон. 10. Холодильники. 11. Дороги. 12. Космическая техника. 13. Интернет. 14. Обработка изображений. 15. Механизация быта. 16. Медицинская техника. 17. Нефтегазовая промышленность. 18. Лазеры и оптоволокно. 19. Ядерная технология. 20. Современные материалы.
В этом перечне, где курсивом выделены области, непосредственно связанные с открытиями и изобретениями по приложению полупроводников, видно, какое место в реальном мире занимают электричество и полупроводники и все связанные с ними отрасли техники».
И далее он замечает: «Жизнь Алферова, как и многих ученых его поколения, сложилась счастливо. Он вырос и работал в замечательном институте, как ученого и гражданина его воспитала академическая среда, он жил, всецело посвящая себя любимому делу. Ведь Жорес Иванович удачлив и в том, что не попал в «золотую клетку»… Более того, он с молодости был связан с мировой наукой обширными личными контактами, испытал на себе влияние самых крупных зарубежных и отечественных ученых…».
Добавим ещё к этому тот факт, что у исследователя была счастливая возможность увидеть, как результаты его фундаментальных исследований реализуются на практике в технологиях, продуктах и даже потребительских товарах. И об этом звонит сегодня каждый мобильный телефон – ведь полупроводниковые гетероструктуры, открытые Жоресом Алферовым и его коллегами, применяются в спутниковой связи, мобильных телефонах, оптических системах хранения данных, таких, как проигрыватели для компакт-дисков, модули нанесения штрих- и лазерных кодов.
Впрочем, если говорить не только о научной биографии, но и о жизни вообще, то биография Жореса Алферова – яркий пример судьбы советского человека со всеми лишениями, трудностями, потерями и возможностями, которые в наше время иногда кажутся невероятными.
Об этом говорит даже само его имя. Его отец, Иван Карпович, в годы Первой мировой войны гусар, унтер-офицер, в сентябре 1917 года вступил в РСДРП (б) и во время гражданской войны командовал кавалерийским полком в Красной Армии. Отец всей душой воспринял новый мир и новый строй и дал сыновьям имена людей, которые его вдохновляли – Маркс Иванович и Жорес Иванович. Младшего, который родился 15 марта 1930 года в Витебске, он назвал в честь Жана Жореса, харизматичного и очень популярного в те годы лидера французской социалистической партии и основателя газеты L’Humanite.
После гражданской войны Иван Карпович занялся мирными делами: стал восстанавливать и строить хозяйство молодой республики в тех местах, куда посылала партия. Довоенные детские годы Алферова прошли в Сталинграде, Новосибирске, Барнауле и Сясьстрое под Ленинградом. Там работал его отец после того, как в 1935 году закончил Промакадемию. Великая Отечественная война застала семью Алферовых в городе Туринске Свердловской области, куда глава семьи был направлен директором завода по производству пороховой целлюлозы.
Старший сын Маркс закончил школу в 1941 году. Он поступил на энергетический факультет Уральского индустриального института, но уже через несколько недель ушел на фронт. В 1944 году 20-летний гвардии младший лейтенант Маркс Алферов погиб во время кровопролитной Корсунь-Шевченковской операции.
Сразу после окончания войны отец получил новое назначение, и семья переехала в Минск. Там, в единственной сохранившейся в полуразрушенном городе русской мужской средней школе № 42 у Жореса произошла встреча, которую можно назвать судьбоносной.
«В послевоенном Минске, – вспоминал Жорес Иванович, – у нас в школе не было не то, что кабинета физики, но и никаких приборов, пособий! Но учитель физики Яков Борисович Мельцерзон настолько любил свой предмет, так увлекательно читал свои лекции, что у его учеников всегда были хорошие оценки по результатам контрольных в конце четверти. Вот за одну из таких контрольных я получил три с плюсом… Это была первая моя тройка, и, естественно, меня это расстроило. К тому же я был уверен, что заслуживаю лучшую оценку, и этим поделился с мамой. Она со мной согласилась и на родительском собрании поговорила об этом с учителем физики. И он на следующем уроке вызвал меня и спрашивал по всем темам до звонка на перерыв, после чего поставил четыре с плюсом. На следующем уроке он снова вызвал меня и уже спрашивал по программе 8 класса, где я и поплыл, но Яков Борисович предложил заниматься со мной дополнительно. Так физика стала моим любимым предметом, и я решил заниматься ею всю жизнь».
Но кроме физики, Жорес активно занимался в кружке самодеятельности, куда поступил по настоянию родителей, и выступал в клубе. Вспоминая детство, Жорес Алферов цитирует рассказ Зощенко «Аристократка»: «Я, братцы мои, не люблю баб…». И продолжает: «Представляете, пацан со сцены рассказывает, что и чулочки на ней фильдекосовые». Эта история до сих пор производит впечатление на слушателей.
Жорес Алферов окончил школу с золотой медалью. После школы он поехал в Ленинград и без вступительных экзаменов был зачислен на факультет электронной техники Ленинградского электротехнического института имени В. И. Ульянова (ЛЭТИ). На выбор института тоже повлиял учитель физики: будущий нобелевский лауреат был «поражён», как он выразился, рассказом Якова Борисовича о работе катодного осциллографа и принципах радиолокации.
ЛЭТИ был ведущим институтом страны в области радиотехники и электроники, советским вузом с великими еще с дореволюционных лет традициями и вписанными в историю именами его профессоров А. С. Попова, М. Шателена, А. И. Берга, С. Я. Соколова, многих других учёных. Уже на третьем курсе Жорес Алферов пошёл работать в вакуумную лабораторию профессора Б. П. Козырева. Как он писал в своей автобиографии, «математика и теоретические дисциплины давались мне очень легко, и поэтому меня привлекала работа руками». Свою тогдашнюю научную руководительницу он неизменно называет среди своих главных учителей (и людей, которые много определили в его жизни). Именно она привила ему интерес к полупроводникам. Это была Наталья Николаевна Созина, которая исследовала полупроводниковые фотоприёмники в ИК-области спектра. А первой проштудированной им монографией по физике полупроводников стала книга Ф. Ф. Волькенштейна «Электропроводность полупроводников», написанная во время блокады Ленинграда.
Еще на последних курсах Жорес Алфёров мечтал о Физтехе, возглавляемом легендарным Абрамом Фёдоровичем Иоффе, чья монография «Основные представления современной физики» стала для него настольной книгой. При распределении были три вакансии в этом институте, и одна досталась ему. Позже он напишет, что его счастливая жизнь в науке была предопределена именно этим удачным распределением. В письме родителям в Минск он сообщил о выпавшем ему огромном счастье работать в институте Иоффе. Жорес тогда ещё не знал, что Абрама Фёдоровича за два месяца до этого вынудили уйти из созданного им института, где он директорствовал более 30 лет. Однако созданная им атмосфера осталась, и молодые ученые сразу включались в исследовательскую деятельность.